Борьба за Ближний Восток
Si vis pacem para bellum
(Хочешь мира — готовься к войне).
1. Большая стратегия
В предыдущих главах мы часто ловили на лжи западных хронистов. Но это не значит, что пороку вранья не подвержены византийские авторы. Забавно наблюдать, как Анна Комнина из политических соображений выгораживает своего отца. Принцесса делает это довольно часто. Задача современного историка — отделить правду от вымысла и понять мотивы лжи того или иного автора. Лгут все, но по-разному. Каждый подстраивается под своего заказчика. Иногда понять мотивы лжи довольно сложно.
Как быть, например, с вопросом о «предательстве» Алексеем крестоносцев? Западные хронисты пишут, что император покинул своих союзников на произвол судьбы в решающий момент Первого крестового похода — во время осады Антиохии. Так ли это?
Анна Комнина возражает недоброжелателям. Принцесса пишет, что Алексей очень хотел прийти на помощь крестоносцам, но не смог: его отвлекли события в Малой Азии. Посмотрим, как обстояли дела в действительности.
Алексей не хотел упускать восточные земли. Он доверил Татикию с сильным отрядом следить за рыцарями и забирать города, захваченные во время похода. Этого оказалось недостаточно. Хотя кое-что византийцы все-таки получили. В западной части Малой Азии это была Никея. В восточной — крепость Комана, которую рыцари захватили между делом и отдали ромеям. Татикий оставил в ней гарнизон. Пока продолжались эти события, Алексей отвоевывал земли в Малой Азии. Чтобы рассказать об этой кампании, придется вернуться назад. Она продолжалась одновременно с осадой Антиохии войсками крестоносцев.
При византийском дворе образовались две партии. Одна ненавидела крестоносцев и считала врагами. Это были ромейские патриоты. Они помнили ущерб, причиненный крестоносцами на Балканах. Сожженные деревни, изнасилованные женщины, разграбленные городки — вот метки «воинов Христа», прошедших по этим землям. А наглое поведение рыцарей в Константинополе? А бои с войсками Бульона под стенами столицы? Рыцарям не стоило помогать, считали патриоты. Пускай крестоносцев перебьют турки.
Но Алексей был тонким политиком. Европа интересовала его как источник пополнения наемных отрядов. А крестоносцы должны были отработать вложенные в них средства. То есть захватить несколько городов на Ближнем Востоке и передать их Византии. Складывается впечатление, что Алексей не очень претендовал на отдаленные города вроде Иерусалима. Но Антиохию и Эдессу он считал своими владениями, и вполне справедливо.
Император прекрасно знал, что европейцы уважают только силу. Поэтому в первую очередь он стал захватывать турецкие земли в Малой Азии, чтобы увеличить свои владения. Лишь после этого царь собирался идти под стены Антиохии, чтобы взять под свою руку этот город и продиктовать рыцарям правила игры.
В соответствии с этим планом Алексей принял несколько ключевых решений. Он снарядил одну сухопутную армию и отправил ее в Малую Азию захватывать прибрежные города. Асам стал готовить другую, чтобы лично выступить в Сирию и помочь крестоносцам взять Антиохию. Получается, что Анна права. Император действительно хотел поучаствовать в разделе мусульманских владений. Но рассуждения о помощи единоверным крестоносцам — это пропаганда для простолюдинов. Алексей намеревался усилить собственную империю — и только. Впрочем, это не самое худшее намерение для политика.
2. Греки против турок
Малая Азия сильно изменилась со времен битвы при Манцикерте. Прошло почти 30 лет, и выросло поколение, которое считало эту землю турецкой. Во внутренних районах Малоазийского полуострова кочевали туркмены. Многих ромеев они обратили в рабство, принудили к эмиграции или попросту перерезали. Кочевники обратили пашни в пастбища. Отвоевать эти земли ромеям было бы невероятно сложно.
Зато на морском побережье преобладали греки и армяне. Они занимали эти районы широкой полосой, которая тянулась вдоль южного берега Черного моря, огибала Эгейское, уходила к Средиземному и заканчивалась в Киликии. На черноморском побережье храбро сражался против мусульман трапезундский наместник Феодор Гавра. Правда, об этой войне мы ничего не знаем, кроме результата. Гавра отбил у турок византийские земли вплоть до Синопа, затем повернул в горную Армению. Во время крестового похода Феодор вел наступление на юг против туркмен. В это же время Алексей с другой армией двигался с запада на восток Малоазийского полуострова. Вероятно, Комнин намеревался взять турок в стратегическое окружение и отрезать их малоазийские земли от Персии. Это был интересный план. Неясно, правда, какое место в нем занимали крестоносцы.
«Самодержец в это время очень хотел прийти на помощь кельтам, — вздыхает Анна Комнина, — но его, вопреки желанию, удерживали грабеж и полное разорение, которым подверглись приморские города и земли».
Из этого следует, что мелкие эмираты на Эгейском берегу должны были стать жертвами византийцев. Этих эмиратов было немного, а войск у них оставалось и того меньше, потому что главные силы сельджуков полегли в битвах при Никее и Дорилее. В Смирне правил сын или брат эмира Чакана, которого Анна тоже называет Чаканом. Это распространенная ошибка, когда живого правителя называют именем умершего. Например, Кылыч-Арслана христианские летописцы иногда зовут Сулейманом в честь его отца.
Эфесом, расположенным неподалеку от Смирны, заведовал другой эмир, Тэнгри-Бэрмиш. Турки захватили несколько островов, самыми крупными из которых были Хиос и Родос. Судя по всему, морская война разгорелась вновь. Мусульмане построили новый флот взамен потопленного византийцами и стали пиратствовать на Архипелаге.
Алексей сосредоточил первую малоазийскую армию у Никеи, ввел в Эгейское море флот и приказал начать военные действия. Командовал этими силами Иоанн Дука. Иоанн разделил полномочия. Себе он взял сухопутную армию, а начальство флотом доверил некоему Каспаку. Дука обещал сделать его правителем Смирны, если Каспак будет хорошо сражаться.
Помимо войск и флота, император передал Дуке ценный приз: жену Кылыч-Арслана, захваченную в Никее. Эта молодая женщина приходилась дочерью эмиру Чакану. А значит, сестрой или племянницей новому правителю Смирны, «Чакану-2». Царь велел Иоанну Дуке всюду рассказывать о взятии Никеи и предъявлять в качестве доказательства дочь Чакана. Это должно было убедить турецких эмиров сдать свои города и убраться на восток полуострова.
Военная кампания началась.
3. Смирна и Эфес
Первой целью византийцев стала Смирна. Нападение было отлично спланировано и совершилось в полной тайне. Турок застали врасплох. Кажется, их эскадра отсутствовала в тот момент, когда армия Дуки и флот Каспака одновременно подошли к городу. Дука разбил лагерь под стенами, а Каспак смело вошел в гавань. Этот корсарский рейд увенчался полным успехом. Смирна капитулировала без боя. Вероятно, турок в гарнизоне оставалось мало, а греки перешли на сторону законного императора. «Чакан-2» направил послов к Дуке и выговорил, что ему вместе с его воинами разрешат вернуться «на родину». Таковой он считал окрестности Икония. Дука легко согласился. Сельджуки ушли. Впрочем, те мусульмане, кто хотел, могли остаться. Ромеи не практиковали геноцид. Жену Кылыч-Арслана они тоже вскоре отпустили без выкупа.
Каспак вступил во владение городом, но править пришлось недолго. Произошла нелепая случайность, которая погубила новоиспеченного губернатора. Как-то Каспак возвращался с совещания у Иоанна Дуки. Идя по улицам Смирны, увидел, как ссорятся двое: грек и мусульманин. Каспак приказал страже увести обоих, чтобы разобрать спор. Но мусульманин по какой-то причине решил, что его ведут убивать. Он выхватил кинжал и вспорол Каспаку живот.
Поднялась паника, террорист убежал. Но после этого византийские моряки ворвались в город и устроили резню мусульман. «Это было ужасное зрелище, — говорит Анна. — В один миг было убито около десяти тысяч человек». Напомним, что 10 тысяч по-гречески — мириад. Вряд ли в Смирне было столько мусульман в то время. Скорее всего, Анна употребила это слово в смысле «очень много».
Для греков расправа оказалась как нельзя кстати. Не стало конкурентов в ремесле и торговле, а город обрел моноэтничный облик. Теперь здесь жили только потомки эллинов. Новым губернатором стал некто Ялей — «очень воинственный муж». Иоанн Дука подновил укрепления Смирны. Этот город на долгие десятилетия стал оплотом Византии в Малой Азии.
Оставив флот в гавани Смирны, Дука с сухопутной армией пошел к Эфесу. Он помнил, что где-то в море пиратствует турецкий флот и не хотел рисковать.
Эфесом по-прежнему правил Тэнгри-Бэрмиш. Его заместителем был Марак — может быть, командир флота.
У турок оказалось достаточно войска, чтобы принять сухопутное сражение. Должно быть, они собрали ополчение. Тэнгри выставил полки на равнине перед городом. Иоанн Дука напал на них с ходу. Описание битвы отсутствует. Вероятно, обе стороны изнуряли друг друга стрельбой из луков и избегали ближнего боя. Византийская кавалерия решила исход дела. После нескольких часов боя «турки обратили тыл и устремились в паническое бегство», — говорит Анна Комнина. «При этом многие были убиты, а в плен взяты не только рядовые воины, но и многие сатрапы». Всего пленных было 2 тысячи. Реляцию о победе отправили Алексею. Император приказал расселить турок по островам Архипелага — в качестве военной стражи или на правах «казаков»-акритов, то есть полувоинов-полукрестьян. Иоанн Дука без боя вошел в Эфес и занял его.
Но праздновать викторию было рано. Бегство турок опять оказалось притворным. Большей части армии удалось спастись. Оборонять город они не могли, но сражаться в поле — другое дело. Бежавшие аскеры сосредоточились на берегах реки Меандр и перегруппировались. «Настроены они были высокомерно и считали, что совсем отделались от Дуки», — говорит Анна.
Но византийцы стали другими. Горечь поражений и опыт борьбы с турками показали, что врага нужно добивать. К тому же Алексей I прислал приказ из столицы: продолжать наступление, пока турки слабы. Царь только предостерегал от опрометчивых действий. Войскам довезли припасы и снаряжение. Иоанн Дука использовал их с толком и провел стремительную кампанию по захвату городов Малой Азии.
Разведка ромеев работала прекрасно. Ясно, что православные люди, попавшие под власть мусульман, помогали войскам царя Алексея как только могли. О причинах я уже говорил. Власть империи была тяжела, но турецкая анархия оказалась гораздо хуже греческого порядка.
Иоанн выбрал стратегию непрямых действий. Вместо того чтобы преследовать турецкую армию, отступившую по течению Меандра на юг, Дука повернул на восток и стал освобождать лишенные защиты города, еще недавно платившие дань султану. Он захватывал город, оставлял гарнизон, назначал правителя и шел дальше, пока турки не опомнились. Эта стратегия полностью оправдала себя.
Первым делом Иоанн напал на Сарды и Филадельфию. Оба города капитулировали. Дука поручил их охрану Михаилу Кекавмену, а сам повернул на юг, к малоазийской Лаодикее.{70}
Жители Лаодикеи сами избавились от турок и вышли навстречу Дуке с изъявлениями покорности. Иоанн даже не оставил здесь гарнизона, а позволил учредить самоуправление. Шла победоносная освободительная война, а значит, высвобождалась творческая энергия масс. В искусстве управления и во многом другом стало можно то, что еще недавно казалось немыслимым.
Турки теряли опорные пункты, базы снабжения и отходили на восток. Они пытались прикрыть город Иконий, где базировался султан. Это были самые мрачные времена для малоазийских сельджуков. Казалось, мир рушится.
Иоанн Дука торжествовал. Он миновал Хоны (родина будущего историка Византии Никиты Хониата) и прибыл в Лампи. Стратегом этой области назначил Евстафия Камицу. Кинувшись далее на восток, Иоанн наконец встретил турецкую армию, отброшенную от Эфеса. Она ушла уже довольно далеко и находилась у города Поливот — на полпути к Иконию. Ромейский полководец «стремительно напал на них в тот момент, когда они складывали снаряжение», говорит Анна Комнина, и — наголову разбил. Ромеям достались пленные и добыча. На этом блестящая кампания Дуки закончилась. Византийцы очистили от турок всю западную часть Малой Азии, вышли к Средиземному морю, угрожали Иконию. Они освободили множество городов, о боях за которые ничего не говорится в летописях, но которые с тех пор входят в состав Византии. Пергам и Абидос на севере, Милет на юге стали греческими. Острова Родос и Хиос также признали власть императора. Исторические области Кария, Ликия, Памфилия перешли к ромеям. Кылыч-Арслан держал только Иконий да Анкиру.
Это была хорошая расплата за поражения, нанесенные турками. Сельджуков оттеснили в центр Малоазийского полуострова. Иконийский султанат сократился в размерах и стал равен по площади туркменскому эмирату Данишмендидов. Тут бы и добить мусульман, завершив отвоевание Малой Азии. Алексей готовил решающий удар. Его целью было покончить с султанатом Кылыч-Арслана и прийти на помощь крестоносцам.
4. Турки наступают
Ранней весной 1098 года, когда крестоносцы осаждали Антиохию, Алексей переправился на азиатский берег во главе новой армии и выступил на восток. Император победным маршем дошел до города Филомелия, «убив по дороге много варваров и разорив много городов». Филомелий — это нынешний Акшехир: город к северо-западу от Икония. Иными словами, Алексей основательно углубился во вражескую территорию. Это был впечатляющий успех. Стратегической целью похода была Антиохия.
Император проходил места, которые хорошо знал в юности и которые были утрачены во время смут. Можно представить себе радость этого человека. Он отвоевывал у врага свою родину, еще недавно казавшуюся потерянной навсегда. Дальше на восток лежала Киликия, а за ней — Сирия.
Если бы царь появился в Сирии во главе своих войск, он сумел бы заставить крестоносцев выполнить свои вассальные клятвы. Но тут произошло непредвиденное.
В царский лагерь под Филомелием явились несколько крестоносных вождей. Среди них был Стефан Блуа. Они рассказали, что осада Антиохии безнадежна, а рыцари — на грани поражения. Если Алексей войдет в Сирию, он окажется в ловушке.
Вскоре приехал и византийский военачальник Петр Алифа, комендант Команы — города, недавно захваченного ромеями в Каппадокии. Он тоже принес тревожные вести. Петр доложил о движении крупной армии Кербуги в сторону Антиохии. «Поэтому, — пишет Анна, — император решил еще быстрее двигаться на помощь кельтам, хотя все и удерживали его от этого». Не лжет ли принцесса? Если бы Алексей поспешил, он успел бы помочь. Но летом 1098 года, когда город осаждал Кербуга, на поле битвы при Антиохии не было ни одного византийца. Анна невольно проговаривается. Советники Алексея, пишет она, были против помощи крестоносцам. О причинах не говорится, но ясно, что многие рыцари и византийцы сильно ненавидели друг друга. Речь идет о той самой партии византийских патриотов, о которой мы говорили выше.
Была и еще одна причина повременить с походом на восток. Причем гораздо более серьезная. В Малую Азию вторглась свежая турецкая армия. Ее вел один из членов семьи Великого Сельджука, Исмаил. Он появился в Каппадокии по приказу султана Берк-Ярука. Вероятно, этих аскеров набрали в Азербайджане среди туркменских племен, быстро заселивших благодатный край. Следовательно, Кербуга с главной армией должен был разделаться с рыцарями под Антиохией, а корпус Исмаила — покончить с ромеями в Малой Азии. В свете этих известий поведение Алексея выглядит несколько иначе — не так, как себе представляли рыцари. Он просто вывел армию из-под удара. Аналогичные поступки рыцарей обычно оправдываются. Поведение же Алексея называют предательским.
Итак, царь приказал своим войскам поворачивать обратно на запад. Всем грекам и армянам, находившимся в районе Филомелия, Алексей посоветовал переселиться в район Эфеса и Смирны, обещая защиту и покровительство. Беженцы потянулись в освобожденные регионы. Сам Алексей вернулся в Константинополь.
Византийский гарнизон покинул также Коману, которая попадала под удар мусульман. Граница империи отодвинулась на запад.{71}
Уводя армию на запад, император ошибся. Мы видели, что Кербуга так и не взял Антиохию. А с одним Исмаилом византийцы могли бы справиться. Предводители крестового похода назвали отступление Алексея бегством и предательством общего дела. С этого времени отношения православного царя и католических герцогов окончательно испортились. Готфрид, Боэмунд и компания считали, что Комнин потерял моральное право на захваченные крестоносцами у турок города. Впрочем, лучшие из этих городов никто и не собирался отдавать византийцам. Иное мнение было у Раймунда Тулузского, которого соратники по крестоносному мероприятию оттерли от власти и добычи. Он сохранил союз с Алексеем.
А что же турецкая армия Исмаила? Узнав, что царь отступил, и увидев разоренные обезлюдевшие земли, этот эмир изменил диспозицию и вместо юга пошел на север. Там сражался храбрый наместник Трапезунда Феодор Гавра. Этот полководец вторгся в Армению и захватил Байбурт — город к юго-востоку от Трапезунда. Он задумал стратегический охват турецких владений в Малой Азии, но не рассчитал сил. Исмаил бросил армию против Гавры, настиг его в Армянском нагорье, напал ночью, разбил трапезундские полки, а самого Гавру взял в плен и подверг мучительной казни. Из-за того, что турки отвлеклись и ушли воевать в Армению, был спасен Алексей Комнин, уцелели византийские владения на западе Малой Азии, а разбитый Кылыч-Арслан так и не получил ни одного аскера в помощь против ромеев. Кроме того, резко усилился эмират Данишмендидов. Его войска пополнились за счет аскеров Исмаила. А вот сельджуки Кылыч-Арслана, напротив, ослабели. Через какое-то время они даже признали зависимость сперва от Византии, потом от Данишмендидов. Впрочем, до этого еще далеко.
Тем временем Кербуга потерпел поражение от крестоносцев в битве под Антиохией и убрался за Евфрат. Антиохия досталась Боэмунду. Хитрый норманн присвоил себе титул князя (или принца) Антиохийского. Через год после этих событий завершился Первый крестовый поход.
5. Ошибался ли император?
Алексей был недоволен утратой Антиохии, равно как и усилением Боэмунда. Царь по-прежнему претендовал на все захваченные крестоносцами территории. Постепенно он ввязался в грызню вокруг сирийских городов. Как это произойдет, мы расскажем ниже.
Был ли он прав? Не логичнее ли было завершить отвоевание Малой Азии? Причины, которые толкали его в Сирию, вполне понятны. И все же…
Попытаемся представить себя на месте Комнина. Идет большая игра за передел Ближнего Востока. Мусульмане разбиты и отброшены. Они враждуют между собой. Запад Малой Азии уже отвоеван православными. А вот южная часть Малоазийского полуострова и Сирия превратились в кипящий котел. Здесь царит безвластие. Самое время захватить эти земли, а уж потом взяться за мусульман. Правда, из Сирии приходят одна за другой недобрые вести.
В Эдессе убит куропалат Торос — сторонник Ромейской империи. К власти пришел крестоносец Бодуэн. В Киликии монофизит Константин Рубенян воюет с православными и не стесняется идти на поклон католикам. Он даже участвовал в убийстве Тороса. Боэмунд окончательно вышел из-под контроля и захватил Антиохию. Последнее владение Византии на Евфрате — город Мелитена, которым вот уже десяток лет управляет православный армянин Гавриил, — отрезан от империи.
Алексей все еще полагал, что крестоносцы — это обнаглевшие наемники, которые превратились в наглых федератов. Если проводить аналогию с Древним Римом, эти федераты были похожи на готов или славян: сперва выступали в роли «союзников» (то есть наемников) империи, а потом селились «без страха» на ее землях.
Надо сказать, что некоторый страх испытывал сам Комнин. Это явилось веской причиной его наступления на крестоносцев. Боэмунд утвердился в Антиохии. Не возьмут ли норманны Византию в клещи, напав одновременно из Южной Италии и из Сирии? От нападения Гвискара удалось отбиться с великим трудом. Что же будет, если враг перейдет в атаку сразу с двух сторон?
На это императору можно бы возразить, что Антиохия граничит с мусульманскими владениями. А значит, не имеет прочного тыла. Но царь полагал, что мусульмане ослаблены. Ему докладывали о распрях среди сельджукских эмиров. Распри действительно были. Но мусульманский мир оказался очень силен и живуч. Настолько, что через 350 лет уничтожил саму Византию. Однако даже если не заглядывать далеко вперед, мы вскоре увидим, как «слабые» мусульмане бьют «сильных» христиан.
Чего же хотел Алексей? Он задумал смелый план. Захватить Киликию, опираясь на православный армянский род Ошина. Отбить Антиохию, обратившись к поддержке греческого населения. Возможно, вернуть Эдессу. Тем самым соединиться с Гавриилом и войти в Мелитену.
А оттуда — окружить турок в Малой Азии. По Данишменду и Кылыч-Арслану можно было нанести встречный удар из Трапезунда, замкнуть кольцо стратегического окружения и отбить Иконий и Кесарию.
План был красив, но оказался полнейшей утопией. Рыцари не собирались оставлять захваченные территории. Император хотел посеять в католиках рознь, но недооценил сплоченность Запада. Он также недооценил способность мусульман быстро восстанавливать силы. А на собственную армию возлагал слишком большие надежды. Однако византийских сил оказалось недостаточно, чтобы переломить ситуацию на Востоке. Алексей понапрасну истратил ресурсы в борьбе с крестоносцами и дал время туркам собраться с силами.
Что же следовало предпринять императору вместо этого? Развить наступление, так удачно начатое Иоанном Дукой, и подкрепить его второй армией, которая наступала бы через Анкиру в центр Малой Азии. Затем — взять Иконий и покончить с Сельджукским султанатом Кылыч-Арслана. После этого взяться за Данишмендидов и покорить их. Эта война требовала большого напряжения сил. Вероятно, обе стороны воевали бы на истребление. Но другого пути не было. В случае успеха этой операции над крестоносцами нависла бы громада возрожденной Византийской империи.
Но логика мелочей заставила Алексея отказаться от борьбы с турками в пользу распрей с крестоносцами. Император совершил роковую ошибку, за которую пришлось расплачиваться его потомкам.
6. Письма
Теперь, когда опасности со стороны мусульман не было, Алексей намеревался ввести войска в Киликию и принять от крестоносцев захваченные ими города. Однако рыцари отдавать их не собирались. Значит — война? Осторожный базилевс начал с дипломатии. Он направил письмо Боэмунду. В послании говорилось следующее.
«Тебе известны клятвы и обещания, которые давал Ромейской империи не ты один, но все вы. Теперь же ты, первый нарушив клятву, завладел Антиохией и наряду с другими крепостями подчинил себе также Лаодикею. Итак, уйди из Антиохии и изо всех других городов, как требует справедливость, и не навлекай на себя новую войну».
Боэмунд ознакомился с письмом. Сдавать города он, конечно, не собирался. Князь хотел другого: выставить императора перед крестоносцами в качестве агрессора. Для этого нужно упрекнуть Алексея в том, что он не пришел рыцарям на помощь во время тяжелой осады Антиохии. Следовательно, поступил как предатель. А раз так, феодальная присяга аннулирована, и Боэмунд имеет полное право свободно владеть землями, которые захватил на Востоке. Норманн написал в ответ:
«Виноват в этом не я, а ты. Обещав следовать за нами с большими силами, ты не захотел подтвердить свое обещание делом. Мы же, подступив к Антиохии, долго сражались с неприятелем, терпя много лишений, и испытали такой голод, какой не испытывал еще никто из людей, так что многие из нас ели даже мясо, запрещенное законом.[3] В то время как мы стойко переносили все это, тот, кого ты дал нам в помощники, верный слуга твоего величества Татикий, бросил нас среди всех опасностей и ушел. Мы вопреки всякой вероятности взяли город и даже обратили в бегство пришедшие на помощь антиохийцам войска из Хорасана. Справедливо ли, чтобы мы так легко оставили то, что добыто нашим потом и страданиями?».
Это дерзкое послание свидетельствовало о том, что Боэмунд не собирается уступать. Мимолетной и неискренней дружбе между ним и Алексеем пришел конец.
Обмен формальностями был совершен. Обе стороны поняли, что конфликта не избежать. Первый ход в игре сделал Алексей Комнин. Он направил армию для захвата Киликии.
7. Захват Киликии
Сам император остался караулить столицу, а для похода на Восток выставил отборное войско. Его возглавил опытный полководец Мануил Вутумит — участник многих походов и сражений.
Анна Комнина характеризует этих воинов как «отважных людей, щитоносцев Арея». Вутумита сопровождал знаменитый «полуварвар» Монастра, отличившийся в войне с печенегами. Среди воинов выделялись еще двое: «Варда и главный виночерпий Михаил, оба во цвете лет и с первым пушком на щеках». Чем знамениты эти молодые люди, мы не знаем. Как не знаем многое из того, о чем говорят летописцы. Можно предположить, что войско включало гвардию и «сыновей архонтов», как выражается Анна. То есть это были лучшие из лучших.
Оперативный план кампании состоял в том, чтобы пройти южными районами Малой Азии, зачистить их от турок, а затем вторгнуться в Киликию. Если бы византийцы прочно заняли эту область, они могли бы угрожать Антиохии. Занять этот город и сбросить норманнов в море было стратегической задачей императора.
Вутумит со всей армией пошел на юг и быстро достиг Атталии. Сельджуки здесь больше не распоряжались. Если какие-то отряды туркмен и прорвались к Средиземному морю в последние месяцы, то теперь их снова отогнали на север.
Но в Атталии возникли разногласия между ромейским главнокомандующим и его подчиненными. «Дети архонтов» — Варда и Михаил — по какой-то причине отказались подчиняться Вутумиту. Они считали полководца слишком осторожным и неумелым: обычные иллюзии юношей и подростков.
Вутумит донес на Варду и Михаила царю. Алексей встревожился. Он знал, какой вред приносят распри в армии. Поэтому спешно направил гонца с письмом. Варде и Михаилу царь приказал отбыть на Кипр и находиться в распоряжении дуки острова — Константина Евфорвина. Однако и там юноши принялись мутить воду. Испугавшись, как бы они не затеяли мятеж и беспорядки, Алексей отозвал обоих в столицу.
Что касается Вутумита, он продолжал поход. Его маршрут не расписан подробно, хотя восстанавливается легко. Ясно, что стратиоты двигались вдоль Средиземного моря — там, где сейчас расположены низкокачественные турецкие курорты. Войска ромеев заняли Сиду, вошли в киликийскую Селевкию (сейчас Силифке в Турции). Дальше был Таре, за который спорили турки, норманны и монофизиты. Следом — Адана и Мопсуэстия. Конечной точкой этого головокружительного похода стал Мараш. Византийцы его заняли и оставили гарнизон. Та же судьба ждала Таре, Адану и Мопсуэстию.
В результате этих действий мелкие армянские княжества признали власть Византии. Это были Гавриил, сидевший в Мелитене, Гох Васил, занявший крепости в излучине Евфрата, Константин Рубенян, владевший горной частью Киликии, и Ошин, распоряжавшийся на западной равнине.
Наместником захваченных киликийских земель Вутумит оставил Монастру. Сам же он счел задачу выполненной и вернулся на запад. Теперь византийские владения граничили с Антиохией. Мараш, как и во времена Филарета Врахамия, превратился в центр византийского наместничества. Однако у Монастры было недостаточно сил для дальнейшего наступления.
Не нужно быть великим стратегом, чтобы понять: Алексей совершил ошибку. Византийцы слишком растянули свои владения. У них не было ресурсов для обороны узкой полосы морского побережья против туркмен. Поэтому малоазийские районы превратились в место постоянных сражений между ромеями и мусульманами, а города переходили из рук в руки. Между тем компактный Иконийский султанат имел свои преимущества. Турки могли сами выбрать время и место для нападений на ромеев. Оборонять небольшую территорию им, опять же, было гораздо легче, чем византийцам защищать свои лоскутные владения. Наконец, расходы на армию и бюрократический аппарату сельджуков были объективно ниже. Они-то воевали только на одном фронте. Изредка добавлялись военные кампании против Данишмендидов, но для сельджуков это были свои, мусульмане. Противоречия с ними не носили принципиального характера. А с византийцами война велась насмерть. Жаль, что ромеи не всегда это понимали вследствие своей толерантности.
Расходы византийского правительства росли из-за необходимости защиты других территорий: Балкан, Ионических островов, Архипелага, Кипра, Южного Крыма. Турки этим пользовались и переманивали православных греков к себе, обещая налоговые послабления. Иногда сельджукам сдавались целые города. Очень скоро послабления сменялись самой настоящей живодерней в отношении христиан, но недалекие обыватели не могли этого предвидеть. Их интересовал сиюминутный бизнес, приусадебные участки, дела в собственной мастерской, семейные вопросы. Словом, эти шкурники воплотили один из философских идеалов Вольтера: «возделывали свой сад». Ответственность за их поступки должно брать правительство. Но византийское правительство ошиблось в своей стратегии. Со временем эта ошибка будет лишь углубляться. Вместо того чтобы сократить фронт, ромеи будут отстаивать клочки своих владений в Малой Азии.
8. Война с пизанцами
Захват Киликии обеспокоил европейцев, особенно итальянских купцов. Они желали свободно торговать с крестоносцами. Появление Византии в регионе ставило под вопрос возможность такой торговли. Развязка наступила быстро.
Получив вести о наступлении ромеев в Малой Азии, республика Пиза снарядила флот, объявила византийцам войну и отправила эскадру на Восток. Рвение пизанцев выглядит странно. Они никогда не конфликтовали с империей. Делить им было нечего. Но есть один факт, который многое объясняет. Пиза в то время ориентировалась на римского папу. Следовательно, пизанцы были друзьями норманнов и Рима, но врагами обоих императоров тогдашнего мира — Генриха IV и Алексея I.
Морской поход Пизы против Византии возглавил архиепископ Даимберт. После смерти Адемара папа назначил его своим легатом в Сирии.
Война затевалась всерьез. В то время портовые итальянские города имели сильные военные флоты. А Пиза как раз была таким портовым городом (впоследствии море отступило, и сегодня Пиза — небольшой городок с зелеными лужайками, развалами торговцев и средневековой стеной, на которой туристов встречает неожиданная надпись: «Косово — это Сербия»). Деревянные галеры стоили не очень дорого и снаряжались довольно быстро. Проблема была только в обученных экипажах.
Пизанцы снарядили 120 кораблей. Такова цифра западных хроник. В воображении Анны Комнины она вырастает до 900 судов. Первым делом морские волки отправились грабить Ионические острова — Корфу, Левкаду, Кефалинию, Закинф.
«Император, получив об этом известие, приказал строить корабли во всех областях Ромейской империи». Раньше их строили только в морских фемах (военных округах). Но теперь большинство этих фем было захвачено. Поэтому Алексей приказал возводить корабли во всех морских портах, включая Константинополь. Он лично разъезжал по главным верфям и занимался организацией работ. Пизанцы были опасными противниками. Император возлагал большие надежды на сифоны с «греческим огнем», которые должны были сжечь неприятельский флот. Он приказал поместить на носу каждого ромейского корабля бронзовую или стальную голову льва либо иного могучего животного. «Позолоченные, с разинутой пастью, головы эти являли собой страшное зрелище», — утверждает Анна Комнина. «Греческий огонь» проходил по трубкам через пасть этих страшилищ и должен был излиться на вражеские корабли.
Вице-адмиралом флота Алексей назначил Татикия. А общее начальство поручил лангобарду Ландульфу и дал ему должность великого дуки. Базилевс полагал, что только европеец сможет победить европейцев в морском сражении. Конечно, в этом решении содержалась недооценка собственных подданных. Можно провести аналогию с Россией после петровских реформ. Русские императоры тоже любили приглашать на высшие военные должности немцев. Но скоро стало понятно, что Румянцев и Суворов — не менее эффективные командиры, чем Остерман или Миних.
В апреле 1099 года византийский флот вышел в море. К тому времени пизанцы покончили с грабежом Ионических островов и вошли в Эгейское море, чтобы приняться за разорение Архипелага.
Ромеи поспешили на юг. Здесь, у Книда, они нашли нескольких отставших пизанцев и взяли их в плен. Произошел короткий допрос.
— Где остальные?
— Они пошли к Родосу.
Ромейский флот поспешил туда. Между Патарами и Родосом Ландульф настиг эскадру врага. Пизанцы выстроились в боевой порядок, приготовив к сражению «не только мечи, но и сердца», по высокопарному выражению Анны.
Ромейский флот напал на врага беспорядочно, то есть прямо с ходу. Сам Ландульф приблизился на флагмане первым к вражеским кораблям, но неудачно метнул «греческий огонь», никому не причинив вреда. Зато греческий капитан Елеимон выручил начальника: напал на большой вражеский корабль со стороны кормы. Однако и этот маневр закончился неудачей. Корабль Елеимона зацепился за руль пизанца. Отважный ромей не растерялся: навел на неприятеля сифон и обдал «греческим огнем». Корабли расцепились. Пизанское судно превратилось в большой костер. Елеимон поджег еще трех пизанцев.
Но тут налетел ветер, оба флота стало трепать бурей. Пизанцы поспешно бежали, оставив врагу поле боя, несколько кораблей и пленников. Ромеи нашли удобную гавань на каком-то островке, где переждали ночь, а поутру причалили к Родосу. Здесь они высадили пленных и стали угрожать им, что продадут всех в рабство. Пизанцы отвечали надменно и дерзко. Среди них оказались норманны, в том числе некий племянник Боэмунда. Греки обиделись на оскорбителей, пришли в ярость и перебили всех.
Оставшиеся пизанцы продолжили путь в Сирию. По существу, поражение от ромеев было незначительным. Флот Пизы по-прежнему творил безобразия. Он дошел до самого Кипра, стал грабить поселения на этом цветущем острове и захватывать пленных. Тогда Кипром правил дука Евмафий Филокал. Он собрал сухопутный отряд и напал на высадившихся пиратов. Нападение увенчалось успехом. Многие пизанцы сложили головы или попали в плен. Мало кому удалось добраться до шлюпок и уйти на корабли.
Видя, что удача отвернулась от них, воины Пизы бросили тех, кто попал в плен на Кипре, и отбыли в Сирию, к Боэмунду. В это время норманнский князь Антиохии вел борьбу с ромеями за сирийские города.
9. Сирийские крепости
В предыдущей главе мы видели, как Боэмунд перехитрил всех и сделался князем Антиохийским. Из-за этого новоиспеченный князь нажил могущественных врагов. Первым и главным был Алексей Комнин. Вторым оказался Раймунд Тулузский. Граф полагал, что норманны бессовестно обманули товарищей по оружию, присвоив себе город.
Раймунд и Алексей быстро объединились на почве ненависти к Боэмунду. Приобретение такого могущественного союзника, как тулузский граф, было большой удачей для императора.
Мы помним, что после взятия Антиохии рыцари долго препирались между собой. Наконец их армия распалась. Раймунд Тулузский отправился сражаться с турками на свой страх и риск. Он захватывал крепости на морском побережье Сирии и Ливана. Одной из них стала Лаодикея (современная Латакия в Сирии). Граф снесся с ромеями и передал им этот важный порт. Отсюда византийцы могли начать наступление на Боэмунда. Алексей принял дар. Над городскими башнями развевались византийские стяги и знамена тулузского графа.
В Лаодикею прибыл ромейский гарнизон. Его возглавил офицер Андроник Цинцилук. Вероятно, он был киприотом. Вскоре Раймунд передал ромеям еще два города, более мелких. Это Мараклея и Валан, поселения к югу от Лаодикеи. Там высадились десанты с Кипра, которыми командовал дука острова — Евмафий Филокал. Передача крепостей состоялась примерно в январе-феврале 1099 года. То есть еще до взятия крестоносцами Иерусалима.
Так византийцы получили несколько опорных пунктов в Сирии. Авторы исторических карт в атласах обычно не утруждают себя изображением таких нюансов и все три города относят к владениям крестоносцев. Это неверно.
Есть и еще одна распространенная ошибка. Авторы книг об истории Крестовых походов часто пишут, что византийцы не получили в дар, но захватили Лаодикею, и — выставляют ромеев в роли агрессоров. Но захват города и добровольная его передача в руки византийцев — все-таки разные вещи.
Был ли Алексей прав, принимая дар, или совершил ошибку? Стратегический просчет налицо. Город следовало отдать Раймунду и не тратить силы на его защиту. Алексей ввязался в ненужные распри с крестоносцами.
А события текли своим чередом. Раймунд продвигался на юг и воевал уже в Ливане. Против графа выступили отряды сирийских войск под началом Тугтегина — опекуна эмира Дамаска. Напомню, что такие опекуны назвались атабеками. Тугтегин располагал 2 тысячами бойцов. Раймунд выставил против него 300 рыцарей. Вот все, что осталось от мифической крестоносной армии Тулузы и Прованса. Ведь изначально в ней насчитывалось якобы 300 тысяч солдат. Никакая армия не может потерять 99 процентов своего состава и остаться боеспособной. Это еще раз свидетельствует, что численность армии крестоносцев невероятно преувеличена. Так или иначе, рыцари нанесли поражение дамасским полкам. Турки были отброшены. Тем самым союзники тулузцев — ромеи — обрели точку опоры на сирийском плацдарме.
Этот факт насторожил Боэмунда. Новоиспеченный князь Антиохийский не собирался терпеть соседство с ромеями. Отметим изумительную наглость норманна. Находясь на чужой земле, он потребовал, чтобы византийцы убирались оттуда. С точки зрения прагматика, Боэмунд был, конечно, прав. Но не ему упрекать византийцев в агрессивности, коварстве и покушениях на чужие земли. Населенная христианами Сирия была частью Ромейской империи. К норманнам она вообще не имела никакого отношения. Но хищный рыцарь Боэмунд был полон решимости драться за эти владения с кем угодно — с турками, ромеями или своими западноевропейскими соратниками.
Как обычно, предводитель норманнов не мешкал. «Узнав, что Цинцилук вошел в Лаодикею, — пишет Анна, — Боэмунд перестал скрывать вражду к самодержцу, которую питал в глубине души». Князь лично выступил в поход, чтобы напасть на Лаодикею и отбить городу византийцев. Это был превентивный удар, чтобы помешать ромеям захватить Антиохию, если у них возникнет такое желание. На его сторону встали пизанцы. Их воинственный епископ открыто заявил о союзе с Боэмундом. Норманн разбил лагерь под стенами спорного городка.
Комендант города Андроник Цинцилук искусно вел оборону. Боэмунд проторчал под стенами злополучного города все лето.
Алексей пытался решить вопрос дипломатическим путем. К Боэмунду послали Мануила Вутумита — завоевателя Никеи и Киликии. Однако дипломатические способности утонченного византийца ничуть не подействовали на хитрого норманна. Боэмунд арестовал Вутумита и продержал его в заключении пятнадцать суток. За это время он надеялся взять Лаодикею, где уже начался голод. Но город держался, и Боэмунд отпустил византийского посла. Вутумит прибыл на Кипр. Там он сообщил о плачевном результате своих переговоров.
Начальник флота Ландульф, находившийся в это время на Кипре в ожидании исхода переговоров, принял решение возвращаться в Константинополь. Так скромно закончился морской поход. Одна сумбурная битва с пизанцами и бесславное стояние на Кипре — весь результат предприятия. Вспомним итоги прошлых морских походов Иоанна Дуки, когда были захвачены Кипр, Крит, одержаны большие победы. Предприятие Ландульфа — это пародия на былые подвиги ромеев. Судя по всему, у лангобарда не было взаимопонимания со своими ромейскими подчиненными.
Вблизи Кипра на море разыгрался шторм. Большая часть кораблей была выброшена на берег в жалком состоянии. Лишь Татикию удалось спасти часть флота. После этого Ландульф был на какое-то время отстранен от дел. Новым командующим стал евнух Евстафий Киминиан. Он получил должность друнгария флота. Чин был ниже, чем мегадука. Видно, значительная часть эскадры пошла ко дну, и на должность великого дуки Евстафий уже не тянул. Назначение евнуха показывает, что Алексей боялся доверить командование на отдаленном театре Кому-то из признанных военачальников, например Иоанну Дуке. Император постоянно опасался заговоров и переворотов — этого проклятия византийской политики. Нужно было соблюдать крайнюю осторожность при подборе кадров.
10. Борьба за моря
Евнух Евстафий быстро оценил ситуацию и озвучил свой план. Выяснилось, что Боэмунд получает подкрепления из Италии. Они приходят морем. Этому содействовали пизанцы.
Евстафий предлагал создать морскую базу в городе Курик в Киликии, неподалеку от Селевкии (Силифке). И — перерезать морскую дорогу. Кстати, удобство морских коммуникаций — вот одна из причин того, что крестоносцы задержались на Ближнем Востоке. Когда-то бельгийский историк Анри Пирен заметил, что море сближает народы, а не разделяет их. Вокруг морской торговли была построена Римская империя. Эту систему пытались возродить крестоносцы. Корабли из Италии постоянно доставляли в Сирию подкрепления, а оттуда вывозили ценный колониальный товар: пряности и благовония. Стоит перерезать артерию, обеспечивавшую Боэмунда новыми воинами, — и Антиохийское княжество захиреет.
Для этого Евстафий принялся укреплять порт Курик. Параллельно император приказал укрепить и Селевкию. Обе крепости были изрядно разрушены во время последних войн. Если бы удалось закрепиться еще и сирийской Лаодикее, Боэмунд оказался бы в клещах. Видя решимость византийцев сражаться до конца, князь Антиохийский стал подумывать о мире. Но пока у него еще сохранялась надежда захватить Лаодикею, норманн продолжал военные действия.
К тому времени главная армия крестоносцев взяла Иерусалим. Цель общеевропейского похода была достигнута. Воины Христа потянулись по домам. В их числе находился Раймунд Тулузский. На обратном пути он приехал в лагерь Боэмунда и имел с ним встречу. Граф уговаривал князя оставить Лаодикею в покое и прекратить несправедливую войну. Ведь это он, Раймунд, захватил город. Он вправе распорядиться им так, как считает нужным. Раймунд передал Лаодикею ромеям. С какой же стати сюда явились норманны и требуют город?
Доводы Раймунда были логичны. Их поддержали остальные участники крестового похода. Рыцари еще не стали твердой ногой на сирийском побережье. Им требовалась помощь ромеев. Алексей снабжал их продовольствием с Кипра. Вступать с императором в конфликт западные политики считали самоубийством. Под давлением общественного мнения осенью 1099 года князь Боэмунд снял осаду Лаодикеи и убрался к себе в Антиохию. Первый раунд противостояния норманнов и ромеев на Ближнем Востоке завершился вничью. Антиохия осталась за Боэмундом, а сирийские городки и Киликия — за византийцами. Но конфликт не прекратился, он просто затух. Обе стороны продолжали мелкие набеги друг на друга.
После захвата киликийских морских баз византийцы перехватывали торговые караваны и суда с пилигримами из Южной Италии, которые направлялись в Антиохию. То есть Все-таки лишили норманнов подкреплений.
Боэмунд стал искать новых союзников, обладавших сильным флотом, чтобы вытеснить византийцев из региона (пизанцев было слишком мало). Такие нашлись. Примерно через год войну Византии объявила Генуэзская республика. Когда-то Генуя была византийским городом. Но она отделилась от империи еще раньше, чем Венеция. Генуэзцы давно являлись частью европейского мира. Флот Генуи соперничал по мощи с пизанским. Алексею было чего опасаться.
Император опять снарядил эскадру, поставил во главе Ландульфа и дал задание перехватить врага. Византийский флотоводец явился к берегам Пелопоннеса, где попал в бурю. Корабли вытащили на берег и отремонтировали, но время было упущено. Генуэзцы прорвались в Эгейское море.
У византийцев имелась на Пелопоннесе сухопутная армия. Ею руководил Кантакузин — представитель славного рода, который даст Ромейской империи одного царя на закате ее истории. Кантакузин взял командование войском и флотом в свои руки. На воде находилось только 18 византийских кораблей. Тем не менее византийский военачальник приказал им двигаться к мысу Малеин и сторожить врага. Если генуэзцев будет немного, нужно сразиться с ними. Если они приведут большой флот, надо укрыться в пелопоннесском порту Корон. Вел этот авангард неизбежный Ландульф.
Он вышел в море, встретил генуэзцев, но испугался начать сражение и отбыл в Корон. Кантакузин закончил ремонт оставшихся кораблей, собрал флот, посадил на него часть солдат из своей армии и погнался за генуэзцами. Врага он не догнал, но морской рейд все-таки принес пользу империи. Сторонники Боэмунда уже не могли свободно курсировать по Средиземному морю.
11. Происки Боэмунда
Раймунд Тулузский отбыл из Сирии в Константинополь. В столице «Романии» (Византии) он имел переговоры с императором. Об их содержании мы не знаем. Ясен лишь результат. Тулузский граф и ромейский царь договорились действовать против Боэмунда совместно. Это было неожиданно, однако вполне объяснимо.
От былых разногласий между Алексеем и Раймундом не осталось следа. Оба вели себя, как добрые друзья. Безусловно, этого требовала борьба с общим врагом. Но не только. Кажется, Раймунд сообразил, кто есть кто. Иначе говоря, раскусил Боэмунда — беспринципного интригана, который не остановится ни перед чем для достижения цели. Увидел тулузский граф и другое. Алексей, из которого враги сделали какого-то демона зла, оказался прагматичным политиком. Он держит слово и принимает решения сообразно с тем, что будет выгодно Ромейскому государству. В императоре чувствовалась политическая культура тысячелетней империи. С Алексеем вполне можно было иметь дело. Кажется, европеец и ромей наконец-то поняли друг друга. Алексей стал видеть в Раймунде не наемника, но союзника. А Раймунд в Алексее — христианского императора, лидера православного мира.
Тем временем в Иерусалиме произошли важные события. Умер хранитель Гроба Господня — Готфрид Бульон. Изодранный медведем, получивший несколько ран в стычках, изнуренный болезнями, подхваченными на Востоке, герцог Нижней Лотарингии закончил свои дни в Святом Городе. Крестоносцы тотчас кинулись выбирать нового защитника Гроба. Первой кандидатурой был Раймунд, но он отсутствовал. Королем Иерусалима избрали брата Бульона — Бодуэна Брабантского, который ради этого покинул богатую Эдессу. Последний город достался родичу и тезке Брабанта — Бодуэну де Боргу. В свою очередь норманн Боэмунд провел в иерусалимские патриархи своего человека — епископа Даимберта из Пизы, вместе с которым недавно осаждал Лаодикею.
Это означало, что расстановка сил на Ближнем Востоке изменилась не в пользу византийцев. Король Бодуэн Иерусалимский не любил ромеев. Правда, вскоре он поссорился с Боэмундом. Князь Антиохийский хотел возвести на трон Иерусалима своего человека и был не прочь завладеть Эдесским графством, отстранив де Борга. Это привело к сложнейшим интригам и причудливым союзам крестоносцев друг против друга.
Тут бы Алексею и заняться уничтожением иконийских турок. Но Комнин упорствовал в своей ошибке. Антиохия казалась такой близкой, а христиане Киликии, Сирии, Месопотамии — такими дружественными. Надо лишь помочь им свергнуть католиков, как недавно удалось свергнуть мусульман… Увы, царь ошибался. Иллюзия осталась иллюзией. Антиохия и Эдесса больше никогда не войдут в состав Византии.
Со своей стороны, Боэмунд попытался расширить границы. В 1100 году князь Антиохии ввязался в войну с Халебом. Этим сирийским эмира том правил Ридван — сын Тутуша. Эмир наскреб войска и попытался вернуть Антиохию. Однако в открытом поле норманны разбили турок. Боэмунд перешел в наступление и раскинул лагерь под стенами Халеба. Еще одна развилка истории. Если бы норманны взяли Халеб, то немедленно сделались бы господами Северной Сирии. Но осада была трудной. Халеб имел сильные укрепления и храбрый гарнизон. Дело могло затянуться. Если бы на подмогу Ридвану пришли мусульмане, Боэмунд рисковал потерпеть неудачу. В общем, было множество всяких «если».
В этот момент к норманнам в лагерь под Халебом прибыл гонец с севера, с берегов Евфрата. Правитель Мелитены — православный армянин Гавриил — умолял о помощи. На его город начали наступление Данишмендиды. От византийцев ждать подмоги было бессмысленно. У киликийского наместника Монастры хватало сил только для обороны. А Боэмунд находился рядом. Гавриил — последний оставшийся в живых полководец Филарета Врахамия — унизился до того, что просил помощи у норманна.
Боэмунд взвесил все «за» и «против». Осада Халеба была трудна, а ее исход — сомнителен. Князь Антиохийский пошел по пути наименьшего сопротивления, оставил в покое Ридвана и отправился выручать Гавриила. Ближайшие события покажут, что Боэмунд совершил ошибку.
Поход состоялся летом 1100 года. Местность, куда пришли норманны, оказалась незнакомой, гористой, проводников не было, снабжение наладить не удалось. Наконец Данишмендиды атаковали рыцарей на марше и нанесли им поражение. Погибли лучшие норманнские воины. Сам Боэмунд угодил в плен. Это закономерно. Везение этого авантюриста должно было рано или поздно закончиться. Сирийский летописец излагает некоторые подробности разгрома Боэмунда. Узнав о походе норманнов, иконийский султан Кылыч-Арслан и правитель государства Данишмендидов Мелик-Гази объединили усилия. Они напали на Мелитену вдвоем. Цель состояла в том, чтобы уничтожить христианское владение у себя в тылу. Боэмунд, «собрав силы, выступил против армии мусульман». Но ничего не вышло. «Аллах пришел на помощь мусульманам, которые убили многих его воинов, а его самого и некоторых его спутников пленили».
Пока Боэмунд коротал время в плену, Антиохией управлял его агрессивный племянник Танкред. Этот молодой человек был гораздо более прямолинеен, чем дядя. Это обострило отношения антиохийских норманнов и Византии. Первым делом Танкред напал на византийцев и выбил Монастру из Равнинной Киликии. Таре, Адана и Мопсуэстия перешли под власть католиков. Армянские князья Гох Васил и Гавриил вступили в союз с норманнами. К ним примкнул князь Горной Киликии Торос I (1100–1129) — сын недавно умершего Константина Рубеняна. Верность Византии сохранили только Ошиняны.
Что касается правителя Мелитены Гавриила, то князь погиб первым. Мелитена была захвачена превосходящими силами туркмен и превратилась в мусульманский город Малатью; под этим именем она известна и сейчас. Византийцы не смогли помочь, поскольку были оттеснены норманнами на запад. Так пало еще одно из владений мифического «государства Филарета Врахамия». Правда, оставался еще Гох Васил. Но его уже нельзя считать византийцем. Это был расчетливый армянский политик, который лавировал между Ромейской империей и крестоносцами.
12. Арьергардный крестовый поход
Взятие в плен Боэмунда подняло волну возмущения в Европе. Князь Антиохийский заслужил невероятную славу своими подвигами на Востоке. Многие рыцари желали подражать ему. Мелкий авантюрист, завоевавший своим мечом княжество в Сирии, вызывал восхищение. Клич «свободу Боэмунду» бросил папа Пасхалий II, и этот возглас вихрем пронесся по всей Европе от Пиренеев до Вислы. Бароны, рыцари, графы и герцоги засобирались в новый поход. По сути, он был вторым походом крестоносной Европы на Восток. Однако нумерацию всем походам присвоили гораздо позже ученые-книжники. По какой-то причине они не удостоили этот поход отдельного номера. Кампания получила известность как «поход 1101 года». Иногда его довольно остроумно называют «арьергардным».
Участников предприятия опять собралось очень много. На призыв папы первыми откликнулись итальянцы. Их повел архиепископ Миланский Ансельм. К нему присоединились граф Пармский, епископ Павии, многие другие. Присутствие крупных церковников говорит о многом. Папа рассчитывал создать на Востоке церковные владения. Удалось привлечь к делу также светских властителей.
Опять поднялась Южная Франция. Граф Пуату Гийом IX Трубадур выставил большое войско для похода на Восток.{72}
Герцог Бургундский Стефан (Этьен) тоже откликнулся на зов римского папы. К бургундскому сеньору примкнули епископы Лионский, Суассонский, Парижский. Они объединили войска. Отдельно выступил граф Неверский Гийом. В новой авантюре приняли участие и старые крестоносцы. Стефан Блуа и Гуго Вермандуа опять набрали людей, чтобы смыть позор дезертирства, которым покрыли себя в глазах европейцев. Раймунд Тулузский тоже пожелал участвовать в этом походе.
На участие подписалось довольно много немецких владетелей. Среди них — баварский герцог Вельф IV, австрийская маркграфиня Ида и множество церковных прелатов. Кроме того, в поход отправился маршал Германского королевства — Конрад.
Вызывают интерес лозунги. Если Первый крестовый поход проходил под знаком освобождения Гроба Господня, то теперь этот слоган уже не работал. Гроб освободили. Речь шла о колониальной войне. Прикрылись необходимостью освободить Боэмунда.
Рыцари шли двумя волнами. Одну составили итальянцы и часть немцев (включая маршала Конрада). Они первыми достигли Константинополя, сея повсюду страх и ужас из-за своих грабежей. Император поспешил договориться с ними и переправить в Азию. Большую помощь оказал ему тулузский граф Раймунд. Он сохранял верность Алексею. Хотя бы потому, что ненавидел Боэмунда. Хотя и шел вроде бы как освобождать его. Все смешалось…
Вторая волна крестоносцев задержалась на несколько месяцев. Так что рыцари ударили по мусульманам не кулаком, а растопыренной ладонью, распылив силы.
Тем не менее туркам грозила большая опасность. Однако Кылыч-Арслан своевременно узнал о приближении неприятеля. Он возобновил союз с мусульманскими правителями — эмиром Халеба Ридваном и предводителем туркмен Мелик-Гази Данишмендом.
А император Алексей I получил вместе с крестовым походом новую проблему. Очередная волна рыцарей, хлынувших на Восток, снова шла через территорию Византии. Насилия и убийства тянулись шлейфом за пилигримами. Складывалось ощущение, что идут садисты и насильники с богатым воображением. Совершив военные преступления, они горячо молились и исповедовались.
Первыми под стены Константинополя прибыли ломбардцы. Алексей хотел поместить их в предместье столицы, на Пере. Но гости начали буйства и грабежи. Император потребовал, чтобы крестоносцы как можно скорее переправились в Малую Азию. Пилигримы отказались и штурмовали расположенный в окрестностях Константинополя укрепленный монастырь Космидий. Повторялась ситуация с Первым крестовым походом. Ясно, что разногласия между православными и католиками не были случайны. Налицо конфликт двух суперэтносов, которые не могли ужиться друг с другом вследствие несхожести. Эти суперэтносы были глубоко неприятны друг другу. Дело не в личности Алексея. Ненависть католиков к православным будет расти с каждым десятилетием.
Алексей вновь пустил вход свои дипломатические способности. Император сумел договориться с епископом Ансельмом — одним из католических вождей. Тот уговорил соотечественников прекратить дебош. Пилигримов переправили на азиатский берег. Столица опять была спасена.
Рыцари стали обсуждать, куда направиться дальше. Из всех дурацких планов восторжествовал самый дурацкий: идти на Сивас — столицу Мелик-Гази Данишмендида. Цель была благородна — освободить Боэмунда. А дальше? Дальше — Багдад. Занять резиденцию суннитского халифата и превзойти подвиги тех, кто захватил Иерусалим. Богатства Багдада манили воображение крестоносцев не меньше, чем будут манить конкистадоров сокровища Мексики и Перу. План демонстрировал полное незнание географии. Крестоносцы выбрали своим предводителем Раймунда Тулузского.
13. Неудача Раймунда
Алексей отговаривал крестоносцев от трудного маршрута. «Император много раз советовал им двигаться тем же путем, что и предыдущие отряды», — замечает Анна Комнина. То есть идти в Сирию вдоль берега моря и использовать уже захваченные крестоносцами области как базу для дальнейших походов. «Но он не смог убедить их». В помощь крестоносцам он отправил одного из своих военачальников, Циту, чтобы тот подавал советы и уберег католиков от возможной гибели. Видимо, этот Цита имел большой опыт войны в Малой Азии. Возможно, сам был из крещеных турок. С ним шел византийский отряд в 500 туркополов, опытных в маневренной войне.
Первым делом рыцари направились в сторону Анкиры — нынешней Анкары. Эти места еще не знали крестоносных войн. Здесь лежали нетронутые владения сельджуков.
Никто из мусульман не ожидал нападения. Крестоносцы с ходу взяли Анкиру и передали ее византийцам. Постарался, конечно, Раймунд, который аккуратно исполнял условия договора с императором.
Это было хорошее начало. Но куда идти дальше? Еще не поздно было повернуть на юг, пройти известной дорогой и благополучно достигнуть Киликии. Крестоносцам ничто бы здесь не грозило. Однако рыцарей словно постигла слепота. Ломбардцы заявили, что идут прямо на Сивас, дабы спасти Боэмунда. Остальные рыцари вынуждены были последовать за этими безумцами.
Собственно, Боэмунд томился не в самом Сивасе, а в городе Неокесария (по-турецки Никсари). Но эти географические нюансы не беспокоили паладинов католической веры. Вопреки логике и здравому смыслу они пошли на восток, оторвавшись от баз снабжения.
Приблизились к какому-то городку. Его жителями были ромеи. Они вышли навстречу рыцарям с православными крестами, иконами и священными книгами. Но крестоносцы изрубили христиан в куски. Им требовался не крестный ход, а богатства и продовольствие. Легко вообразить состояние византийского военачальника Циты, когда он увидел изрубленных священников на дороге… Однако европейцев некому было судить за военные преступления.
Подробности «марша смерти», предпринятого рыцарями, описывает опять-таки Анна. «Турки, опытные в военном искусстве, заняли все селенья на пути», — говорит принцесса. Они сжигали посевы и склады с провизией.
Следующий крупный город — Гангры. Крестоносцы надеялись найти там продовольствие, но обнаружили сильный турецкий гарнизон и мощные укрепления. На требование сдаться гарнизон ответил отказом. Осаждать город не имело смысла — вся местность вокруг была разорена. Крестоносцы передохли бы вместе с конями. Двинулись дальше.
С каждым днем рыцари испытывали все больше лишений. Христианам противостояли три группировки мусульман. Их выставили Кылыч-Арслан, Мелик-Гази Данишмендид и Ридван, эмир Халеба. Последний вряд ли мог собрать крупные силы, но вспомогательный отряд прислал.
Самым большим оригиналом среди перечисленных мусульманских правителей был, конечно, Мелик-Гази. Имя этого человека состояло из двух частей. Мелик — это искаженное арабское «малик», царь. Гази — борец за веру. Но этот Мелик был оригинальным борцом. Он чеканил византийские монеты с изображением креста и писал на них свое имя. Следовательно, этот хитрый туркмен отличался веротерпимостью по отношению к новым подданным. Зато в отношениях с мусульманами он выступал как борец за веру. Мелик-Гази успел подлизаться даже к султану Берк-Яруку, и тот утвердил Данишмендида во власти над Сивасом.
Владения Мелика начинались за рекой Галис. Турки переиначили это название в Кызыл-Ирмак (Красная Река; под таким названием она известна и поныне).
Когда крестоносцы достигли берегов Галиса, для них наступили самые мучительные дни. Стояла изнуряющая июльская жара. Турки постоянно атаковали мелкими отрядами. Рыцари не умели сражаться против врага с такой тактикой и гибли во множестве.
Наконец турки дали решающее сражение. В понедельник 5 августа 1101 года они напали на крестоносцев и отбросили их. «На следующий день войска сразились снова», — пишет Анна Комнина. Мусульмане окружили крестоносцев в какой-то теснине и постоянно обстреливали. Они не давали христианам разграбить окрестности и напоить коней. Блокада продолжалась пару дней. В среду стало ясно, что сельджуки возьмут крестоносцев измором, если не прорвать кольцо. Крестоносцы, «хорошо вооружившись, завязали бой с варварами». Турки обнажили сабли и пошли в атаку. Они не использовали луки и стрелы, чтобы не попасть в своих. Рыцари были окружены. Враг нападал отовсюду. Сражение завершилось бесславно. Крестоносцы показали тыл и едва спаслись в лагере.
Причин для оптимизма не осталось. Многие вспомнили добрые советы, которые подавал император Алексей, но было поздно. Рыцари стали взывать к тулузцу Раймунду и византийцу Ците. Из этого видно, что Раймунд числился только номинальным главой похода. Воевали крестоносцы на свой страх и риск. Это стало одной из причин поражения.
Знатные сеньоры стали выяснять у Раймунда и Циты, «нет ли поблизости какой-нибудь территории, подвластной самодержцу, чтобы там укрыться». Цита объяснил, что можно пробиться на север, к Черному морю. Вдоль побережья тянется полоса городов и селений, отбитая византийцами у турок. Рыцари бросили на произвол судьбы лагерь, собственных пехотинцев, женщин, позабыли о куртуазности и кинулись в бегство. Они достигли южного берега Черного моря и спаслись. Среди этих счастливцев оказался Раймунд Тулузский. Вместе с ним были Цита и туркополы. Они послужили проводниками и вывели рыцарей. Из-за этого крестоносцы впоследствии объявили ромеев в предательстве. Мол, Алексей нарочно завел доверчивых крестоносцев в гиблые азиатские места с помощью своих туркополов.
Крестоносцев можно понять. В Европе их расспрашивали о причинах позорных поражений. Легче всего было свалить вину на кого-нибудь третьего. Алексей идеально подходил на роль предателя. Православный схизматик, враг в образе друга. Так закреплялась в умах европейских обывателей черная легенда о византийцах. Досталось и тулузскому графу. Хронист Альберт Аахенский писал, что Раймунд бежал одним из первых.
После бегства тулузский граф морем вернулся в Константинополь. Прочие рыцари сушей проследовали до Синопы, а оттуда — к берегам Босфора. Нет нужды говорить, что «предатель» Алексей исправно снабжал их продовольствием.
А вот судьба оставленного крестоносцами лагеря была плачевна. Турки атаковали его, перебили пехоту и обслугу, а женщин захватили в плен. Но предательство собственной пехоты не считалось в глазах рыцарей низким поступком. Вся эта прислуга и людьми-то не являлась. Их называли министериалы, прислужники. Это были пешки в большой игре. Настала нужда — пешками пожертвовали ради спасения более крупных фигур. Никто в Европе не осудил рыцарей за это.
14. Крестовый поход француов
Следом за ломбардцами в поход выступила армия графа Неверского. С ним шли бургундцы. Этот отряд был столь же бесславно разбит в Малой Азии. Турки понесли минимальные потери. Они научились бить рыцарей и делали это весьма эффективно.
Тем временем в Малую Азию подтянулся третий эшелон крестоносцев. Это были французы Иль-де-Франса, аквитанцы с графом Пуату Гийомом IX во главе и немцы. Они начали поход весной 1101 года. В Константинополь эти воины прибыли осенью, когда армия Раймунда уже была разбита. И снова насилия, грабежи, сожженные села. Алексей пытался ладить с пришельцами, но это не удавалось. Охрану ромейского населения император поручил наемным печенегам. Когда отдельные группы рыцарей нападали на деревни, печенеги уничтожали преступников прямо на месте. Это приводило рыцарей в бешенство. Налицо был двойной стандарт. Святые пилигримы имели право насиловать женщин и отбирать припасы у крестьян. Но какое право имели печенеги уничтожать за это святых пилигримов?!
Повсюду кипели схватки. Наконец под стенами Адрианополя печенеги сразились с рыцарями Гийома IX, графа Пуату. Обе стороны понесли потери. Предместья Адрианополя были сожжены и обратились в пепел. Сам город спасли от уничтожения высокие стены и сильный гарнизон.
Рыцари отступили от стен Адрианополя, дошли до Царьграда и как ни в чем не бывало представились Алексею. Они вели себя, как озорные подростки. Затем прибыли более доброжелательные крестоносцы — Стефан Блуа и Гуго Вермандуа. В самом Константинополе отдыхали остатки первого крестоносного воинства, разбитого при реке Кызыл-Ирмак. Этих неудачников объединил немецкий маршал Конрад, спасшийся вместе с остальными господами после разгрома.
Алексей снова повел тяжелые переговоры с крестоносцами. Император желал поскорее переправить буйных разбойников в Азию. Никаких дел иметь с ними он не хотел.
Царь опять смог уберечь столицу. Константинополь был рыцарям не по зубам. Город все еще обладал мощными укреплениями. Его населяли 300 тысяч жителей, охраняли многочисленные войска. Поэтому произошла чудесная метаморфоза. Алексей Комнин в глазах рыцарей мигом превратился из коварного мерзавца в благожелательного союзника. Крестоносцы взяли у ромеев продовольствие, воспользовались флотом для переправы и высадились в Малой Азии. После чего опять стали ворчать и проклинать коварного Алексея, все преступление которого состояло в том, что царь не дал разграбить свою столицу.
Наконец вся крестоносная орава форсировала Проливы и собралась на малоазийском берегу. Стоит сказать, что рыцари не помогали, а вредили Византии. Алексей мог бы использовать свои войска для освобождения азиатских территорий. Вместо этого он держал сильные гарнизоны и подвижные части в Европе, чтобы уберечь Константинополь и наиболее крупные города от крестоносцев. Алексей, как бдительный страж, охранял свои богатства и больно бил грабителей по рукам.
Настала осень. Стояли мягкие теплые дни. Расположившиеся на малоазийском берегу рыцари выступили в новый поход.
Он оказался еще глупее предыдущего. Крестоносцы упрямо двинулись тем же маршрутом. То есть по разоренной земле. Следовательно, испытывали лишения. Да и погода оказалась обманчивой. Осенние ночи в Турции очень холодны. Рыцари страдали.
Вообще, погода — это главный бич европейских армий. Как известно, армии Гитлера и Наполеона были уничтожены русскими только благодаря погоде. Зимой европейцам мешали морозы, весной и осенью — распутица, летом — жара. Нечто похожее произошло и на Ближнем Востоке. Летом рыцари страдали от жары. Осенью — от холодных ночей. Трудно было подобрать удобное время года, которое бы устраивало крестоносных воинов, привыкших к умеренному климату.
Крестоносцы не обладали выдержкой и храбростью тех, кто шел в 1097 году в первой волне. Многие возвращались в Европу, другие требовали пересесть на корабли, чтобы сплавать в Палестину и вернуться назад. Наконец, самые упрямые желали освободить Боэмунда. Войска несли потери больными и дезертирами.
Рыцари миновали Анкиру, но встретили ожесточенное сопротивление турок. Здравый смысл подсказывал, что наступать на восток — верная гибель. Нужно поворачивать на юг. Они повернули. Войско, наконец, пошло той дорогой, которую выбрали в 1097 году Бульон, Боэмунд, Танкред и остальные. Дорога осталась прежней, но ситуация поменялась. Рыцарей на этот раз было меньше, а турок — больше. Сельджуки собрались с силами и получили подкрепления. В открытое сражение не вступали, но изнуряли рыцарей постоянными набегами. Эта «скифская» война не раз доказывала свою эффективность. Сельджуки оттачивали свое военное искусство на крестоносцах.
Рыцари достигли Филомелия, который видел армии разных государств уже третий раз за два года. Оттуда прошествовали на юг, обогнули Иконий, достигли города Гераклеи Каппадокийской. Во время этого перехода турки не давали гяурам опомниться. Стычки следовали одна за другой. Рыцари не могли ни наесться, ни напиться вдоволь, ни отдохнуть.
В окрестностях Гераклеи врага поджидали главные силы Кылыч-Арслана и его союзников, переброшенные с севера. Армия сельджуков хорошо отдохнула и подготовилась к битве. Воины сидели на сытых конях.
Колчаны были полны, сабли — наточены. Выбрав время, аскеры устроили засаду, заманили туда рыцарей и ринулись в бой.
Католики сопротивлялись только для вида. Очень скоро их армия распалась на отдельные отряды и была обращена в бегство. Романтичная австрийская маркграфиня Ида пропала без вести. Поговаривали, что она нашла бесславную смерть. Позже родилась легенда, что Иду забрали в гарем турки, где маркграфиня родила знаменитого правителя Имад эд-Дина Зенги, грозу христиан. Но это не так. Зенги родился лет за пятнадцать до этих событий. Если Ида и попала в гарем, то никак не прославилась.
Гуго Вермандуа получил в битве тяжелую рану и бежал в Киликию, где вскоре умер: ранение оказалось смертельным. Туда же, в Киликию, устремились граф Гийом IX Пуату и баварский герцог Вельф. Армия крестоносцев перестала существовать.
Надеюсь, у читателя не возникнет нелепый вопрос: кто виноват в поражении. Очевидно, вся вина ложится на Алексея Комнина…
Впрочем, шутки в сторону. Для нас этот поклеп кажется диким. Но участники похода навязали свою точку зрения представителям католического мира. И общественное мнение Европы порицало коварного предателя Алексея за поражения крестоносцев. Правда, от этого ничего не менялось. Боэмунд по-прежнему томился в плену. Рыцари подсчитывали потери.
В Иконии и Анкире вновь утвердился Кылыч-Арслан I. Земли к востоку от реки Кызыл-Ирмак прочно удерживал Мелик-Гази.
Единственные, кто выиграли от провала арьергардного крестового похода, были норманны. Армяне Киликии стали ориентироваться на них и прикрыли владения норманнов с севера.
Воспользовавшись этим, Танкред бросил войска на юг и вновь напал на Лаодикею Сирийскую. Этот византийский форпост стойко оборонял стратег Андроник Цинцилук. Но воинов у него было мало, а византийский наместник Кипра отказал в помощи. Осажденным пришлось туго.
На Кипре не было сил. Может быть, финансы острова истощились из-за неурожая. А скорее — из-за постоянной войны. Киприоты снаряжали флот, мобилизовали людей по первому слову царя. Но ресурсы были не беспредельны и подошли к концу.
Алексей воззвал о помощи к Раймунду Тулузскому. К тому времени граф уехал из Константинополя и опять воевал на Востоке, пытаясь создать для себя владение рядом с Иерусалимом. Столицей Раймунда станет Триполи.
Тулузский граф примчался на переговоры с Танкредом, чтобы спасти Лаодикею.
Но Танкред вел себя нагло и ничего не хотел слышать. Как пишет Анна, вскоре Раймунд понял, что «поет песни глухому». Раздосадованный граф вернулся в Ливан.
Танкред продолжил осаду Лаодикеи и сильно стеснил ее защитников. Кампания длилась полтора года, и наконец в 1103 году норманны вошли в город.
Так у византийцев появился на Ближнем Востоке грозный противник — норманны. А если смотреть шире — крестоносцы. Этот противник был тем опаснее, что выступал в выгодной роли борца с мусульманами и защитника Святого Гроба. Вся вторая половина царствования Алексея — это очень тонкая игра против крестоносцев и мусульман, цель которой — расширение византийских владений на Ближнем Востоке.