В новой должности Косыгин успел публично отметиться лишь однажды — 7 декабря 1938 года он выступил с речью на открытии памятника Кирову. Этого человека он уважал, ценил и помнил. Выступил, как всегда, сдержанно, так как знал: Жданов Кирова терпеть не мог, но вынужден был поддерживать «любовь и память к погибшему вождю питерских рабочих». Из этих соображений он и предложил произнести речь Косыгину. Тот выполнил задание «на отлично».
Николай Константинович Черкасов. 1940-е. [Из открытых источников]
Василий Иванович Шестаков. 1930-е. [Из открытых источников]
А в самом конце декабря 1938 года — не прошло и трех месяцев, как Косыгин попал в исполком, — его неожиданно вызвали в Москву. Алексей Николаевич отбыл туда 3 января. И в вагоне узнал о своем новом назначении: попутчик по купе, артист Николай Константинович Черкасов, протянул ему свежий номер «Правды», где был опубликован указ о назначении Алексея Николаевича… наркомом текстильной промышленности СССР.
И за этим назначением маячила тень Жданова. «Московские» стремились провести на этот пост «своего», но Жданов оказался более напористым. В ходе очень продолжительной беседы со Сталиным он смог убедить генсека согласиться с его кандидатурой.
Сработало и то, что с сентября 1937 года наркомат возглавлял Василий Иванович Шестаков, прежде — председатель Исполкома Ленсовета. Жданов интересы своей ленинградской «вотчины» «в центре» отстоял, а Косыгин шел проторенной дорожкой. Кстати, из-за этого Молотов (один из «московских») невзлюбил его и при всякой возможности давал ему это понять.
Громоздкое хозяйство пришлось принимать Алексею Николаевичу. Наркомат легкой промышленности был разделен на Наркомат текстильной промышленности и на Наркомат легкой промышленности[68]. В «текстильный» входили предприятия хлопчатобумажной, шерстяной, льняной, пенько-джутовой, шелковой, искусственного шелка и ватной отрасли; предприятия первичной переработки хлопка, льна, лубяных культур, котонина и шерстомойки; предприятия по производству подсобных материалов и деталей для текстильной промышленности[69].
Семья перебралась в Москву, и с тех пор в родном Ленинграде Алексей Николаевич бывал только наездами, в основном в командировках. В столице жили сначала в «Доме правительства» на Берсеневской набережной. «Квартира большая, не уютная, казенная и чужая», — видимо, освободившаяся после ареста прежнего высокопоставленного жильца. Затем семье Косыгиных предоставили жилье на улице Грановского. Клавдия Андреевна поступила во Всесоюзную промышленную академию машиностроения имени Л. М. Кагановича[70].
Удостоверение делегата XVIII съезда ВКП(б) А. Н. Косыгина с правом решающего голоса. 8 марта 1939. [РГАСПИ. Ф. 477. Оп. 1. Д. 118. Л. 256]
Стенограмма выступления А. Н. Косыгина на XVIII съезде ВКП(б). 16 марта 1939. [РГАСПИ. Ф. 477. Оп. 1. Д. 11. Л. 67]
16 марта 1939 года Алексей Николаевич — 35-летний нарком — выступил с речью, посвященной состоянию текстильной промышленности на XVIII съезде ВКП(б). Первый в его жизни партийный съезд и первое выступление на самом высоком уровне.
Очевидец в духе времени описывал впечатление от него в самых лестных выражениях: «Он выступал так, как будто обращался к тебе, к каждому из сидящих в зале, рассказывал о проблемах своей отрасли»[71]. Косыгин знал их действительно не понаслышке и говорил «по делу», свободно, точно, оперируя фактами и цифрами. Но прежде всего отдал дань политической обстановке и сложившимся партийным ритуалам. Начал доклад со славословия в адрес Сталина и Молотова, с предречения скорой гибели капитализма и с «вредительства» в отрасли. Упомянул арестованного наркома Исидора Евстигнеевича Любимова, из-за которого отраслью не был выполнен план второй пятилетки[72].
Исидор Евстигнеевич Любимов. 1930-е. [Из открытых источников]
Далее внимательный слушатель нашел бы некоторую неувязку: с одной стороны, «капитализм загнивает», с другой — по основным показателям советскую экономику все же превосходит. И догонять его — капитализм — придется еще долго…
Еще один обязательный пункт речи на съезде — самокритика. Косыгину пришлось здесь легче, чем другим, поскольку беды текстильного производства тянулись от предшественника: самый низкий процент выполнения плана второй пятилетки, а отсюда — задержка в развитии других отраслей промышленности.
Далее стандарт выступления на партийном съезде предполагал изложение плана преодоления недостатков. Чем более развернуто и уверенно, тем лучше. И в заключение непременная клятва в выполнении. Причем последняя часть «ритуальной» уже не была, учитывая судьбу тех, кто не справлялся.
Что же предлагал молодой и напористый нарком?
Текс речи А. Н. Косыгина «Задачи текстильщиков в третьей сталинской пятилетке». 1939. [Из открытых источников]
Его программа развития текстильной отрасли на ближайшие пять лет насчитывала 16 пунктов[73], среди которых на первом месте стояла «борьба»: с некомпетентностью и техническим консерватизмом, с недопониманием рядом наркоматов важности текстильного производства, с нехваткой кадров, оборудования, помещений и прочего, прочего, прочего…
И как бы между делом звучали действительно амбициозные предложения: «Работу перестроить по типу, скажем, американской промышленности, которая заключает договор сразу на целый комбинат и комплектно обеспечивает поставку и монтаж целой текстильной фабрики». Иными словами — обеспечьте масштабные вложения!
Выступление Косыгина пользовалось успехом. Даже смотрящий на него свысока Молотов заметил, что назначение нового руководства текстильной промышленностью «начинает давать свои плоды» и народный комиссар «товарищ Косыгин сумеет научить текстильщиков работать по-большевистски»[74].
На съезде Косыгина избрали членом ЦК ВКП(б). Первым, кто поздравил его, был его недавний шеф Андрей Александрович Жданов.
7 апреля 1939 года состоялась первая личная встреча Алексея Николаевича со Сталиным, которая продолжалась ровно 20 минут. В этот день Косыгин был награжден орденом Ленина[75]. В кабинете присутствовали Молотов и Маленков[76], и, когда Сталин, поздравляя с наградой, заметил, что пост наркома для Алексея Николаевича не «потолок», он отметил их «натянутые» улыбки.
Наркомом текстильной промышленности Косыгин проработал год и четыре месяца. 16 апреля 1940 года он был назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР[77], а на следующий день — председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме СССР[78],
Указ Президиума Верховного Совета СССР № 605/78 «О награждении работников текстильной промышленности орденом Ленина». 7 апреля 1939. [ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 12. Л. 39, 40, 89]
День спустя, 19 июня, состоялась еще одна встреча со Сталиным, продолжавшаяся 1 час 15 минут[79]. Обсуждали ситуацию, сложившуюся в Прибалтике. 16 июня 1940 года Советский Союз предъявил Эстонии ультиматум, в котором обвинял ее «в грубом нарушении условий ранее заключенного соглашения и требовал сформировать новое, просоветское, правительство»[80]. 19 июня 1940 года эстонское правительство во главе с Ю. Улуотсом подало в отставку. Всем было понятно, что Эстония вот-вот войдет в состав СССР, что и произошло 6 августа того же года.
Постановление Совнаркома СССР № 541 «О назначении заместителя председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгина председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме Союза ССР». 16 апреля 1940. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 166. Л. 126]
Указ Президиума Верховного Совета СССР «О назначении А. Н. Косыгина заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР». 17 апреля 1940. [ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 33. Л. 76]
На совещании обсуждалось экономическое положение и потенциал Эстонии, как включить республику в единый хозяйственный механизм, кого «двинуть» на укрепление советской власти. В кабинете собрались все руководители «хозяйственного блока»: замкнутый М. Г. Первухин, улыбчивый И. Ф. Тевосян, невозмутимый А. И. Микоян, самоуверенный Н. А. Вознесенский, всего опасающийся В. А. Малышев, все время недовольный Л. М. Каганович и сам Алексей Николаевич.
Косыгин становился все более частым гостем сталинского кабинета. Следующая встреча произошла 26 октября 1940 года. Всего 35 минут. Кроме самого Сталина и его ближайшего окружения, присутствовал начальник Главного управления трудовых резервов при СНК СССР Петр Георгиевич Москатов[81]. Рассматривали проект постановления «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». Косыгин, не понаслышке знающий проблему кадрового голода, осторожно высказал свои соображения. Сторонником платного обучения он не был, но и перечить Сталину не решился.
Более обстоятельная, полуторачасовая встреча с вождем состоялась 17 января 1941 года[82] — по итогам ревизии стратегических государственных резервов. Как выяснилось, на случай чрезвычайных обстоятельств их явно недостаточно — например, по запасам продовольствия. По черным и цветным металлам, нефтепродуктам они и вовсе мизерны. Косыгин стал одним из тех, кому было поручено всесторонне оценить и исправить ситуацию.