24 апреля 1942 года Алексей Николаевич обратился напрямую к И. В. Сталину как председателю ГКО СССР с проектом строительства по дну Ладожского озера трубопровода. Косыгин предлагал проложить 4-дюймовую трубу от станции Мыс Кареджи до станции Ладожское озеро протяжением примерно 25 километров. Она позволила бы прокачивать 300–350 тонн нефтепродуктов в сутки. Учитывая потребность не только Ленинграда, но и Ленинградского фронта в бензине (150 тонн), в керосине (50 тонн) и лигроине (30 тонн), трубопровод не только покрывал суточную потребность, но и позволял создать стратегические резервы топлива.
Сталин предложение Косыгина принял, ввод трубопровода был намечен на 20 июня 1942 года[165]. В дальнейшем, при жесткой экономии и контроле нефтепродуктов, город мог быть полностью обеспечен и бензином, и керосином, и горюче-смазочными материалами.
5 июня 1942 года А. Н. Косыгин в записке на имя председателя ГКО СССР докладывал о результатах своей деятельности в Ленинграде:
— За неполных три месяца (конец января — середина апреля) 1942 года из Ленинграда и области, в том числе с Карельского перешейка, было эвакуировано 539 400 человек, среди них раненых и инвалидов — более 40 тысяч. Почти столько же составлял «спецконтингент», то есть заключенные, политически неблагонадежные, лица немецкой и финской национальностей[166].
Не вызывает сомнения, что эвакуация спасла жизнь сотням тысяч ленинградцев. Голод, холод, болезни буквально «косили» людей. Косыгин сообщал, что, «лучше освободить город от „части населения, требующего особого обслуживания (дети, инвалиды войны, раненые), разместив оставшуюся часть населения в имеющихся укрытиях и убежищах от обстрела и воздушных бомбардировок“».
Особый раздел своей докладной записки Косыгин посвятил эвакуации сырья, ценных материалов и металлов, оборудования, предназначавшегося для оборонной промышленности. За январь — апрель из Ленинграда было вывезено 15 152 тонны грузов, в том числе оборудование и приборы для танков и самолетов.
Две недели спустя Косыгин направляет на имя Сталина проект постановления ГКО «Об эвакуации оборудования из г. Ленинграда». Предполагалось вывезти 23 467 единиц, чтобы разместить их в Москве, Подольске, Коломне и в восточных районах[167]. Для сравнения: до середины июня сумели отправить более 2,5 тысяч станков разного типа[168].
В город же шли главным образом продовольствие и медикаменты — почти 80 тысяч рейсов грузовыми машинами[169].
Результаты работы Алексея Николаевича в Ленинграде впечатляют. В первую очередь налажена эвакуация населения и грузов. Ленинградские предприятия благодаря грамотным решениям Косыгина смогли увеличить производство вооружения и боеприпасов, причем для нужд не только Ленинградского, но и других фронтов. Удалось наладить поставки в Ленинград продовольствия и топлива.
«Зима-убийца» в Ленинграде больше не повторилась. Позже А. Н. Косыгин был занесен в список почетных ветеранов Ладоги и награжден орденом Красного Знамени[170]. Из своих орденов — к ним он был равнодушен и не носил даже орденские планки, из-за чего получил в 1976-м выговор от Л. И. Брежнева, — этот он выделял и гордился им.
В помощь армии
…19 мая 1942 года в секретариат председателя ГКО СССР поступило обращение за подписью заместителя народного комиссара обороны СССР генерал-майора М. П. Воробьева[171]: «Прошу доложить председателю ГОКО[172] тов. Сталину И. В. письмо с просьбой о возложении персональной ответственности на одного из заместителей председателя СНК СССР (желательно на тов. Косыгина А. Н.) за обеспеченность действующей армии средствами инженерного вооружения»[173].
Армия ощущала острую нехватку инженерно-саперного оборудования и шанцевого инструмента. Промышленность почти год не выполняла плановых поставок по противотанковым и противопехотным минам, взрывчатым веществам, средствам маскировки, электросредствам и переправочным паркам. По передвижным ремонтным мастерским, лесозаготовительным средствам, дорожно-строительному оборудованию и насосам поставки вообще прекратились. Все запасы были исчерпаны, инженерные части и подразделения со своими задачами справлялись с трудом, что подрывало боеспособность действующей армии.
Михаил Петрович Воробьев. 1950-е. [Из открытых источников]
Откуда же Воробьев, человек сугубо военный, мог знать о Косыгине? Судя по всему, в армии его способности тоже знали и ценили. Просьбу Воробьева Сталин удовлетворил незамедлительно: «Поручить т. Косыгину, заместителю председателя СНК СССР, наблюдение за выполнением заказов НКО по инженерному вооружению Красной армии»[174].
Уже 21 мая 1942 года Косыгин был назначен ответственным за выполнение заказов Наркомата обороны по инженерному вооружению РККА.
Для Алексея Николаевича это поручение было совершенно неожиданным — инженерным вооружением ему заниматься никогда не приходилось. Как всегда, начал он с того, что сам подробно изучил ситуацию. Попросил председателя Госплана СССР Н. А. Вознесенского ежеквартально представлять ему лично проекты планов производства инженерного вооружения, согласованные с Главным военно-инженерным управлением РККА.
Служебная записка заместителя наркома обороны СССР М. П. Воробьева А. Н. Поскребышеву с просьбой доложить И. В. Сталину о ходатайстве Наркомата обороны СССР о возложении персональной ответственности за обеспечение действующей армии предметами инженерного вооружения на одного из заместителей председателя Совнаркома СССР, желательно на А. Н. Косыгина. 19 мая 1942. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 63. Л. 165]
Постановление ГКО СССР № 1798 о поручении А. Н. Косыгину наблюдения за выполнением заказов Наркомата обороны СССР по инженерному вооружению Красной армии. 21 мая 1942. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 36. Л. 27]
Почти за год боевых действий инженерные части РККА понесли огромные потери в вооружении. Запасы, хранившиеся на складах и распределявшиеся по войскам, расходовались быстрее, чем предусматривалось. Взрывчатых веществ хватило всего на три месяца, шанцевого инструмента — на четыре. Того, что удалось «наскрести» в военных округах, расположенных в восточных областях СССР, хватило до декабря 1941 года. Поставки нового инженерного вооружения с промышленных предприятий начались в самом конце 1941 года, но, как и отмечал генерал-майор М. П. Воробьев, плановые задания не выдерживались.
Приходилось пользоваться помощью населения, подручными средствами, создавать кустарные ремонтные мастерские, изымать у людей инструменты. Ясно, что такие меры не могли обеспечить инженерное обустройство позиций, особенно в оборонительных боях.
Алексей Николаевич был немало удивлен, узнав, что с начала войны ГКО СССР и СНК СССР приняли полтора десятка постановлений и отдали более 20 распоряжений, связанных с производством инженерного вооружения[175]. Дело же «с мертвой точки» практически не сдвинулось.
По мнению военных и гражданских специалистов, которых Алексей Николаевич привлек к работе, для выстраивания работающей системы понадобится год. А параллельно нужно решать первоочередные задачи. Уже на следующий день после нового назначения Косыгин обратился в ГКО:
«В связи с необходимостью увеличения выпуска деревянных противотанковых мин для ГВИУ КА [Главного военно-инженерного управления Красной армии] нами рассмотрен вопрос об организации производства динамона [динамита] и снаряжения им противотанковых мин на незагруженных предприятиях Наркомстройматериалов СССР, Наркомстройматериалов РСФСР и Наркомхимпрома (кирпичные и цементные заводы, Егорьевский рудник).
В мае месяце указанные заводы смогут снарядить 70 тысяч мин и в июне 585 тысяч мин. Кроме того, на Новороссийских цементных заводах с июня будет организован ежемесячный выпуск 60 тысяч асбоцементных мин, снаряжаемых также динамоном [динамитом].
Выпуск деревянных корпусов противотанковых мин производится на предприятиях Наркомлеса СССР, Наркомтекстиля СССР, Наркомторга СССР, Наркоммясомолпрома СССР, Наркомместпрома РСФСР и промкооперации.
Прилагая проект постановления ГОКО „О мероприятиях по расширению производства противотанковых мин“, просим рассмотреть его и утвердить.
Проект согласован с заинтересованными наркоматами»[176].
Тот факт, что уже на второй день после нового назначения Косыгин поставил вопрос о производстве мин, не случаен. Противотанковых средств в оборонительных операциях критически не хватало. Поступали требования о создании новых моделей и типов, усовершенствовании уже существующих образцов. Однако исходить приходилось из имевшихся возможностей, производственных мощностей. Отсюда и упомянутые мины в асбоцементном корпусе. Взялись, как требовала армия, и за освоение новых типов мин, противотанковых и противопехотных. Количество задействованных предприятий выросло всемеро за счет военной конверсии гражданской промышленности.
Общий план Косыгин представил И. В. Сталину на личной встрече 14 июня 1942 года[177]. Он включал широчайший спектр средств, оборудования и машин: мины и взрывчатые вещества, шанцевый инструмент, миноискатели и подрывные машинки, электростанции типа АЭ-2 и АЭС-3, землеройно-транспортные машины, снегоочистители, грейдеры, прицепные катки, лесопильные станки и рамы, броневые скрывающиеся огневые точки и многое другое