Кроме того, из центральных пунктов по всем передающим радио и по всем телеграфным аппаратам СССР был передан сигнал: „Встаньте, товарищи, Ильича опускают в могилу!“ — и везде работа резко обрывалась. Наступала торжественная тишина, но через 4 минуты давался новый сигнал: „Ленин умер — ленинизм живет!“ — и работа опять началась…
В будущем памятники Ленину поставят, вероятно, не только в городах, но и в каждой деревушке. Пока же — бесчисленные переименования населенных мест, улиц, фабрик, училищ — в ленинские, в „Ильича“, и т. п., а самое главное и самое нелепое — это переименование Петрограда в Ленинград, состоявшееся по постановлению ВЦИКа на другой или третий день после кончины Ильича. По этому поводу уже успели сложить легенду, что Ленин прислал с того света депешу, чтобы переименование это отменили, а то, — говорит, — Петр Великий покоя мне не дает, бегает за мной „с дубинкой“ и кричит: „Ты у меня город украл“.
Насчет памятника в Москве, на самой могиле теперь уже воздвигают что-то необыкновенное. Проекты один другого грандиознее. Сам Наркомвнешторга Красин выступил в „Известиях“ со своим проектом, причем предваряет, что „это будет место, которое по своему значению превзойдет для человечества Мекку и Иерусалим“. Могила Ленина представляет собой склеп, входом в который служит временный деревянный сарай с надписью „Ленин“. Впрочем, ему придают архитектурные формы по рисунку Щусева. Самый гроб имеет стеклянное отверстие, через которое посетители склепа могут видеть забальзамированный труп великого Ильича. И таких любопытных до сих дней — по нескольку тысяч человек на каждый день. Ввиду близости канализационных труб поспешили придумать, что этот склеп на неделю превратился, вследствие неисправности трубы, в нечто непристойное. Действительно, целый месяц допуска туда не было, но это, вероятно, объяснялось необходимостью сделать удобства в этом подземелье как для сохранения трупа в показном виде, так и для входа и выхода посетителей.
Заграничная печать, что полевее, тоже славила Ленина как величайшего человека, но и всякая другая — устами поэтов, писателей и государственных и общественных деятелей воздала должное его необыкновенной энергии, мужеству, уму и работоспособности»[154].
Свидетельства современника, приведенные здесь, записаны по свежим впечатлениям и очень точно отражают атмосферу тех дней. Особенно интересны претензии на Мекку и Иерусалим, превзойти которые должен мавзолей. А ведь к тому времени большевики у власти находились всего седьмой год. Еще недавно, казалось бы, закончилась Гражданская война, а кое-где еще сохранялись ее очаги. Но самоуверенности и энтузиазма соратникам усопшего вождя мирового пролетариата было не занимать. Вся сила идеологии была вложена ими в мавзолей: это должно было быть что-то невиданное доселе.
Из биографии Щусева никак не вычеркнуть сию важнейшую веху его жизни, как бы не относясь при этом к тому идеологическому смыслу, который уже давно и прочно вложен в эту постройку. Причем вложен даже не самим автором, а сложной и противоречивой эпохой, породившей мавзолей.
Щусев к 1924 году что только не построил. Но еще большими по масштабу идеями он был захвачен. Но мог ли архитектор предполагать, что судьба совершит такой крутой зигзаг — не Москву перестраивать, а создавать в сердце Первопрестольной алтарь для поклонения новой коммунистической религии.
Неудивительно, что Щусев был выбран для выполнения столь срочного задания — и умелый организатор, и талантливый архитектор, имевший большой опыт работы с самыми разными заказчиками, отношения с которыми требовали порой и умения идти на компромисс. В Щусеве было это качество — он мог пойти на незначительные уступки ради сохранения главного. Но при этом у заказчика нередко оставалось убеждение, что последнее слово осталось за ним. Кроме того, у Щусева уже имелся и недавний опыт по созданию надгробия государственного деятеля царской России — премьер-министра Петра Столыпина.
Трудно поверить в то, что Щусева нисколько не волновала моральная сторона дела. Ведь Столыпин был застрелен представителем той среды, вождем которой и являлся усопший вождь мирового пролетариата. Кроме того, еще не так давно зодчий проектировал свою «Марфу» для великой княгини Елизаветы Федоровны, жестоко убитой, как и сам Николай II, по приказу Ленина. Неудивительно, что в этот период отношения Щусева с Нестеровым и Васнецовым, презиравшими новую власть, стали крайне напряженными. Русские художники никак не могли принять этой работы Алексея Викторовича, не хотели подавать ему руки…
Сам Щусев рассказывал так: «Около 12 часов ночи, я был срочно вызван в Колонный зал Дома Советов. Несмотря на поздний час, непрерывной волной стекались потрясенные, взволнованные массы к гробу великого человека, величайшего друга трудящихся. В комнате, куда меня привели, находились члены правительства и комиссии по похоронам В. И. Ленина. От имени правительства мне было дано задание немедленно приступить к проектированию и сооружению временного мавзолея. Я имел время только для того, чтобы захватить необходимые инструменты из мастерской, а затем должен был направиться в помещение, предоставленное мне для работы. Уже наутро необходимо было начать разработку трибун, закладку фундамента и склепа мавзолея. Прежде чем приступить к эскизу мавзолея, я пригласил для совещания по поводу архитектурных его принципов своих друзей-архитекторов. На совещании я высказал свои соображения о том, что силуэт должен быть не высотным, а иметь ступенчатую форму. Надпись на мавзолее я предложил простую — одно слово. Это слово — ЛЕНИН. Все сооружение должно быть сделано из дерева и обшито досками. К четырем часам утра эскизный набросок мавзолея был готов, я наскоро поставил размеры и вызвал техников для подсчета деревянных конструкций».
Интересно, вспоминал ли Щусев, как в Академии художеств его также заперли на сутки? Так или иначе, но сохранившиеся эскизы проектов указывают, что первоначальный замысел не был полностью осуществлен. На эскизах предусмотрена установка на верхнем ярусе мавзолея ротонды из десяти деревянных колонн, увенчанных антаблементом, повторяющим контур двух пятиконечных звезд.
Коллега Щусева, архитектор Машковцев писал: «Щусев как будто бы подверг какому-то страшному давлению тех дней свой мозг и чуть ли в течение 24-часовой работы явился этот проект. Это был действительно как бы результат какого-то страшного напряжения творческой воли и творческой мысли, мобилизация всех своих знаний и сил».
«Ранним утром, — продолжает Щусев, — мною была произведена разбивка сооружения на площади, вбиты колышки, ограждавшие место постройки, и раздались первые взрывы мерзлой земли. Скованная 25-градусным морозом, земля не поддавалась лопатам и ломам, и для рытья котлована пришлось взрывать ее с помощью команд подрывников. Взрывные работы заняли почти сутки. Только после этого землекопы смогли приступить к рытью котлована. Тем временем отдел сооружений московского коммунального хозяйства завозил деревянные брусья и доски, плотники занялись подготовкой каркаса.
Планировка мавзолея была мной рассчитана таким образом, чтобы создать график движения, обеспечивавший беспрерывный пропуск значительных масс посетителей. Входя, посетители спускались по лестнице, ведущей в центральный зал с гробом Владимира Ильича, и, обойдя его, поднимались по другой лестнице, ведущей к выходу. Зал был декорирован материей по рисункам художника Игнатия Нивинского. Стены были обиты красным с черными полосами, на потолке материя собрана складками к центру, где находилось изображение серпа и молота. Работы продолжались около трех дней. Строители удалились с площади в момент, когда на нее уже вступали войска, участвовавшие в похоронах».
На Щусева была возложена огромная ответственность, и не случайно, что по Москве долго еще ходили слухи о его якобы аресте. 3 марта 1924 года Александр Бенуа записал в дневнике: «Арестован Щусев. Ему-де приказали произвести работы у могилы Ленина, а он наткнулся на канализационную трубу, содержимое которой залило гроб с покойником. Остряки находят, что Ильич в „золоте“ купается. Вообще ходит масса злых острот, анекдотов, в которых всякого рода люди возмещают свою досаду на помпу, скрывающую кончину вождя пролетариата»[155].
Информация об аресте Щусева весной 1924 года не подтверждается документально, но сам факт прорыва канализации под мавзолеем оставил свой неизгладимый след в московском фольклоре. Ведь строили мавзолей в стужу, а по весне все растаяло. Узнавшему об этом патриарху Тихону приписывают фразу: «По мощам и елей».
На тему о том, кому конкретно пришло в голову устроить на Красной площади мавзолей, до сих пор спорят историки. Так, Д. Хмельницкий указывает, что «Из членов правящего триумвирата, пожалуй, только один Сталин был психологически способен придумать, продумать и в считаные дни пробить фантастическую идею мумификации трупа Ленина и превращения его мощей в религиозно-пропагандистский символ. У него хватало и фантазии и власти».
Первый вариант мавзолея простоял несколько месяцев, пока в мае 1924 года Щусева вновь не вызвали к членам политбюро и поручили «не меняя основной конструкции мавзолея, придать ему монументальную архитектурно-художественную форму». Перед зодчим была поставлена сложная задача — спроектировать деревянное монументальное сооружение. Сам материал создавал немалые трудности.
«Я искал аналогии во всей истории архитектуры. Форму пирамиды я нашел неподходящей для мавзолея. „Ленин умер, но дело его живет“ — вот, мне казалось, та идея, которую должна выражать архитектура мавзолея. Исходя из этой мысли, я придал композиции памятника ступенчатую форму. Мои эскизные наброски мавзолея с трибунами получили утверждение, и я приступил к разработке детальных чертежей».
Конечно, Щусев, обмерявший в студенческие годы мавзолей Тамерлана, вряд ли мог использовать формы этого древнего сооружения. Что же касается пирамиды — то хотя Алексей Викторович и открещивался от ее образа, но мавзолей отчасти напоминает каменную гробницу фараонов. Кажется, что зодчий лишь разбил пирамиду на ярусы и убрал ее завершение — вот и получилась усыпальница вождя мирового пролетариата. Любопытно, что для скрепления мавзолея Щусев придумал даже уникальные латунные гвозди, со специальной шляпкой пирамидальной формы.