И конечно, о той страшной войне, которой посвящено немало страниц в романе «Хождение по мукам»:
«Я помню четырнадцатый год, когда миллионы людей получили оружие в свои руки. Умный народ понимал, что первое и святое дело – изгнать врага со своей земли. Сибирские корпуса прямо из вагонов кидались в штыковой бой, и не было в ту войну ничего страшнее русских штыковых атак. Только из-за невежества, глупости, полнейшей бездарности царского высшего командования, из-за всеобщего хищения и воровства, спекуляции и предательства не была выиграна русским народом та война».
И о том, как восстанавливалась страна, о том, как набирала силы, как ковалось оружие для Красной армии.
И завершение очерка, опубликованного в газете «Правда» 27 июня 1941 года, на пятый день войны.
«Это – моя родина, моя родная земля, мое отечество, в жизни нет горячее, глубже и священнее чувства, чем любовь к тебе…»
Алексей Толстой осознал чувство родной земли, чувство Родины, находясь в эмиграции, и слова его звучали искренне, поскольку для него действительно священнее не было чувства.
При доработке очерка уже для включения в авторские сборники Толстой прошелся по так называемой русской интеллигенции, сущность которой понял еще в годы хождения по мукам войны и революции. Жестко прозвучали его слова…
«Я помню разгорающиеся зарева помещичьих усадеб на Поволжье в девятьсот шестом году. На базарах, на пристанях – странные люди со странными взорами, грозовое выжидание, вспышки бешеной ненависти и дородные, усатые полицейские, бегущие, подхватив шашки. Помню опустевшие улицы Петербурга и вдали – медленно движущаяся лавина рабочей демонстрации, кумачовый флаг над головами, как символ неугасимого пламени свободы, мчащаяся на вороных конях лава полицейских, и в форточке – возбужденное лицо интеллигента, кричащего рабочим: “Господа, товарищи, бросайте им под копыта мотки проволоки…”»
Алексей Толстой, Константин Симонов, Илья Эренбург и Дмитрий Кудрявцев. 1944 г.
Вот так, исподтишка, прячась за спинами других, интеллигенция раскачивала лодку самодержавия, а когда все рухнуло, сбежала за границу, предпочитая рабское положение приживалки вместо труда на благо России.
Конечно, он не мерил одной меркой всех, кто вынужден был по разным причинам покинуть Родину. Он способствовал возвращению домой Александра Ивановича Куприна, он обращался к Сталину с просьбой рассмотреть возможность возвращения в Россию Ивана Алексеевича Бунина, да и многих других. Но это вовсе не интеллигенция – лучшие писатели, художники, композиторы, философы принадлежали не к интеллигенции, а к культурному слою русского общества, а интеллигенция и культурный слой общества, о чем уже говорилось в предыдущих главах, вовсе не тождественны.
Прав И. Солоневич, писавший с иронией:
«Русский профессор так же добросовестно взывал к революции, как впоследствии эту революцию отринул».
А вот его высказывание о молодежи:
«Русская молодежь в феврале 1917 года была революционной почти сплошь. Через год именно эта молодежь пошла в белые армии всех сторон света».
И он не мог обойти вниманием интеллигенцию:
«Низы русской интеллигенции были революционными почти сплошь, и через год начался их великий исход из социалистического отечества в капиталистическую заграницу… И вся столетняя философия русской интеллигенции оказалась тем, чем она была все сто лет: словесным блудом, и больше ничем».
Эта философия была губительной для России, и напомню, что Борис Башилов справедливо отметил:
«Русская интеллигенция находится за пределом русского образованного класса. Это политическое образование, по своему характеру напоминающее темные масонские ордена».
Целью русской интеллигенции, выросшей все из той же питательной среды «аристократических элементов», было разрушение православной церкви, Русского национального государства и борьба со всеми проявлениями русской самобытной культуры.
Даже, казалось бы, плоть от плоти трудового народа советская интеллигенция, кстати, метко названная прослойкой между рабочим классом и трудовым крестьянством, именно прослойкой, во многом этой прослойкой и осталась, ибо, когда потребовалось предать идеалы Советского государства, легко пошла на это, чтобы сохранить себе место под солнцем, разрушая русскую национальную культуру по заветам своего заокеанского кумира Аллена Даллеса.
М. А. Шолохов
Но в суровые годы войны все было подчинено достижению победы над врагом. В авангарде идеологической борьбы с фашизмом были такие звезды советской литературы первой величины, как Михаил Александрович Шолохов и Алексей Николаевич Толстой.
По произведениям Толстого можно изучать своеобразную, литературно-публицистическую историю войны.
17 июля в «Известиях» под рубрикой «Врага нужно знать» была опубликована статья «Кто такой Гитлер?».
Кратко, но емко были освещены важные моменты биографии людоеда:
«Образование у него – среднее. В школе учился плохо, мечтал стать художником, но за отсутствием таланта работал одно время маляром в строительной конторе. За отказ войти в профсоюз и также за антисемитизм был снят с работы. Тогда он стал чертежником и в общем не отличался от среднего обывателя».
Показал и скромную военную «карьеру» нелюдя и убийцы, захватившего власть в Германии и возомнившего себя великим полководцем.
«Во время империалистической войны служил при штабе баварского полка и дослужился до ефрейтора… В одной военной переделке был отравлен газами, едва не ослеп, и тут-то его нервность перешла в истерию, вплоть до галлюцинаций… Но пока еще эти качества не находили у него применения».
Далее о том, как «впервые получил вкус к человеческой крови, сочиняя обвинительные акты и подводя германских революционеров под расстрел», о том, как создавал партию из люмпенов, лавочников и прочих отбросов общества. И о том, что «Гитлер был рупором, с одной стороны, крупных германских промышленников, больше всего на свете боявшихся революции, с другой – шайки авантюристов, пробивавшихся к власти зубами и когтями».
И тем не менее показана в статье опасность этого зарвавшегося маньяка не только для нашей страны, но и для всего человечества. Поскольку он выдвинул лозунги, воспринятые людьми алчными, жестокими, коварными: «Выбирайте нищету или войну» или «Солдат не должен знать больше того, что он знает. Солдат не должен думать, за него подумал фюрер».
Лозунги совершенствовали в людоедском направлении: «Или фашизм, или коммунизм». Подкреплялись хвастливыми обещаниями: «Я один в состоянии раздавить коммунизм в Советской России и во всем мире. Развяжите мне руки…»
И вывод…
«Прежде всего ему не нужны двести миллионов населения нашей родины. Ему не нужны дети, женщины, пожилые люди и старики. Они подлежат физическому истреблению».
Рассказал и о целях, которые преследовали захватчики в нашей стране: «В Советской России фашистам нужны рабочие руки, но такие, чтобы они повиновались, как машины. Фашистам годен не человек, но говорящее животное. Поэтому несомненно, что они намерены оставить в живых часть мужского здорового населения, ровно столько, сколько понадобится для работы в полях, на шахтах, на заводах. Пример порабощенных стран Европы показывает, какая участь ждет этих оставленных в живых сельских и городских рабочих».
И твердо заявлял:
«И не выйдет… В Красной Армии у каждого воина в той полевой книжке, что носит он на сердце своем, первым номером стоит: за Родину! За Сталина! Вторым номером стоит: ты должен все знать, все понимать, обо всем думать… В твоих руках судьба отечества, свобода и счастье твоего народа…»
Статья завершалась призывом:
«Русские люди, граждане Советского Союза! Отдадим все для нашей героической и славной Красной Армии, отдадим все для победы над извергом и людоедом Гитлером».
Я цитирую выдержки из статей Алексея Толстого, потому что они не потеряли актуальность и сегодня, поскольку над нашей Родиной вновь нависла опасность вторжения коллективного Запада, всецело, хоть и тайно, поддерживавшего Гитлера в годы Великой Отечественной войны советского народа с фашистской Германией.
О том говорится и в очерке «Родина», опубликованном в газетах «Правда» и «Красная Звезда» 7 ноября 1941 года:
Он начинается простыми, ясными, доходящими до сердца словами…
«За эти месяцы тяжелой борьбы, решающей нашу судьбу, мы все глубже познаем кровную связь с тобой и все мучительнее любим тебя, Родина. В мирные годы человек, в довольстве и счастье, как птица, купающаяся в небе, может далеко отлететь от гнезда и даже покажется ему, будто весь мир его родина. Иной человек, озлобленный горькой нуждой, скажет: “Что вы твердите мне: родина! Что видел я хорошего от нее, что она мне дала?”
Надвинулась общая беда. Враг разоряет нашу землю и все наше вековечное хочет назвать своим.
Тогда и счастливый, и несчастный собираются у своего гнезда. Даже и тот, кто хотел бы укрыться, как сверчок, в темную щель и посвистывать там до лучших времен, и тот понимает, что теперь нельзя спастись в одиночку».
Он писал о том, что «пронзительно дорого», и восклицал:
«Все наши мысли о ней, весь наш гнев и ярость – за ее поругание, и вся наша готовность – умереть за нее. Так юноша говорит своей возлюбленной: “Дай мне умереть за тебя!”»
Он отвечал на вопрос: что такое Родина?
«Родина – это движение народа по своей земле из глубин веков к желанному будущему, в которое он верит и создает своими руками для себя и своих поколений. Это – вечно отмирающий и вечно рождающийся поток людей, несущих свой язык, свою духовную и материальную культуру и непоколебимую веру в законность и неразрушимость своего места на земле».
В очерке снова разоблачение фашизма, враждебного «всякой национальной культуре, в том числе и немецкой», для которого «пангерманская идея: “Весь мир – для немцев” – лишь ловкий прием большой финансовой игры, где страны, города и люди – лишь особый вид безликих биржевых ценностей, брошенных в тотальную войну. Немецкие солдаты так же обезличены, потрепаны и грязны, как бумажные деньги в руках аферистов и прочей международной сволочи».