и другими городами. Заключив с ними договор, скифы свободно переправились через Данувий, стали грабить соседние земли и захватили несколько городков. В дальнейшем, немного утихомирившись, они стали возделывать землю, сеять просо и пшеницу.
Между тем манихей Травл со своими товарищами и теми единомышленниками, которые захватили городок на холме Белятово и о которых я раньше рассказывала подробнее, [825] узнав о действиях скифов, произвели на свет то, что давно вынашивали в себе: они заняли крутые дороги и теснины, пригласили к себе скифов и стали грабить территорию Ромейского государства. Ведь манихеи по своей природе весьма воинственны и, как псы, постоянно жаждут упиться человечьей кровью.
Получив об этом известие, император Алексей приказал взять войско и выступить против скифов доместику Запада Бакуриани, которого он знал как человека, вполне способного руководить войском, строить его в фаланги и весьма искусного в боевых маневрах. Вместе с ним должен был отправиться Врана, также человек весьма воинственный. Бакуриани подошел к скифам тогда, когда они, пройдя через теснины, расположились лагерем у Белятово. Видя многочисленность врага, он воздержался от битвы, считая, что лучше в настоящее время без боя сохранить в целости свое войско, чем потерпеть поражение в бою со скифами и понести большие потери. Однако это решение не понравилось отважному и дерзкому Вране. Доместик, дабы на него не пало подозрение, что он из трусости откладывает битву, уступил настояниям Враны, приказал всем воинам вооружиться, построил их в боевые порядки, взял на себя командование центром фаланги и выступил против скифов. Так как ромейское войско не составляло и малой части вражеских сил, все воины пришли в ужас от одного вида противника. Тем не менее они напали на скифов; в сражении многие из них были убиты, пал и получивший смертельную рану Врана. Доместик яростно сражался, с силой набрасывался на врага, но ударился о дуб и тотчас же испустил дух.
Узнав об этом, самодержец стал оплакивать павших: каждого в отдельности и всех вместе. Более всего горевал он, проливая потоки слез, о смерти доместика, ведь Алексей горячо любил этого человека, еще до того как стал императором. И тем не менее Алексей не пал духом от поражения: он призвал к себе Татикия, снабдил его большой суммой денег и отправил в Адрианополь с приказом заплатить воинам годовое жалованье и собрать отовсюду военные силы, чтобы, таким образом, вновь сколотить сильное войско. Умбертопулу же он приказал оставить в Кизике сильный гарнизон и с одними кельтами немедленно явиться к Татикию.
Татикий, увидев латинян вместе с Умбертопулом, воспрянул духом и, так как ему и самому удалось собрать сильное войско, тотчас выступил против скифов. Подойдя к окрестностям Филиппополя, он располагается лагерем на берегу реки, которая протекает у Блисна. [826] Когда же Татикий увидел скифов, возвращающихся из набега с большой добычей и многочисленными пленниками, он, не успев еще сгрузить в лагере снаряжение, выделил из своего войска сильный отряд и послал его против скифов. Затем он вооружился сам, приказал облачиться в доспехи всем своим воинам, построил фаланги и выступил вслед за посланным отрядом. Заметив, что скифы с добычей и пленниками соединились с остальным скифским войском на берегу Гебра, [827] Татикий разделил свое войско на две части, приказал на обоих флангах поднять боевой клич и с воинственными возгласами и громкими криками напал на варваров. В завязавшейся жестокой битве большинство скифов было убито, но многие рассеялись в разные стороны и спаслись. Забрав всю добычу, Татикий победителем вступил в Филиппополь.
Расположив там все войско, он стал раздумывать, с какой стороны и каким образом следует ему вновь напасть на варваров. Зная, что их силы неисчислимы, Татикий разослал во все стороны наблюдателей, чтобы от них постоянно получать сведения о скифах. Возвратившись назад, наблюдатели сообщили, что великое множество варваров находится у Белятово и опустошает окрестности. Татикий ожидал прихода скифов, но, не имея достаточно сил, чтобы противостоять такой массе врагов, находился в полном смятении чувств и не знал, что предпринять. Тем не менее он оттачивая свое оружие и вдохновлял войско к битве. Между тем к Татикию явился некто, кто сообщил о приближении варваров, утверждая, что они находятся уже недалеко.
Татикий сразу же взял оружие, вооружил все войско, немедленно переправился через Гебр, расположил по отрядам фаланги, выстроил их для битвы и сам принял командование центром боевого строя. Варвары со своей стороны тоже выстроились в принятый у скифов боевой порядок и установили свои войска для сражения; они, казалось, искали битвы и как бы вызывали на бой противника. Однако оба войска пребывали в страхе и оттягивали схватку: ромеев смущало численное превосходство скифов, скифы же с опаской посматривали на одетых в латы ромеев, на их знамена и сверкающие как звезды доспехи. [828] Только дерзкие и отважные латиняне желали первыми вступить в бой и точили на врагов свои зубы и оружие. Однако их сдерживал Татикий, человек уравновешенный, обладавший даром предвидеть события. Оба войска стояли на месте, каждое выжидало, когда другое придет в движение, и ни один воин ни с той, ни с другой стороны не осмеливался выехать на середину. Когда солнце уже клонилось к закату, оба полководца вернулись в свои лагеря. То же самое повторялось два следующих дня: полководцы готовились к бою, ежедневно выстраивали боевые порядки, но ни один не осмеливался вступить в бой. На третье утро скифы отступили. Когда Татикий узнал об этом, он сразу же погнался за скифами, как говорится, «пеший за лидийской колесницей». [829] Скифы, однако, успели до него пройти через Сидиру [830] (это название одной долины), а Татикий, не застав их там, со всем своим войском вернулся в Адрианополь. Он оставил там кельтов, велел воинам отправляться по домам, а сам с частью войска вернулся в столицу.
Книга VII
С наступлением весны главный военачальник скифского войска Челгу прошел через расположенную по Данувию долину (он вел за собой примерно восьмидесятитысячное смешанное войско, состоявшее из савроматов, скифов и немалого числа дакских воинов, вождем которых был Соломон), [831] и принялся опустошать города. Челгу подошел к самому Хариополю, захватил там большую добычу и явился в место под названием Скотин. [832] Когда об этом узнали Николай Маврокатакалон и Вебециот, получивший это имя от названия своей родины, [833] они вместе со своими войсками прибыли в Памфил. [834] Видя, что поселяне – жители прилежащих областей, гонимые сильным страхом, собираются в городах и крепостях, оба полководца вышли из Памфила и прибыли вместе со всем войском в городок под названием Кули. [835] За ними двинулись скифы; поняв, куда «метит» ромейское войско [836] (это выражение принято у солдат), они, можно сказать, пошли по его следам.
С наступлением дня Челгу, намереваясь вступить в битву с Маврокатакалоном, построил свое войско. Маврокатакалон же, желая осмотреть варварское войско, вместе с несколькими военачальниками поднялся на гребень возвышающегося над равниной холма. Видя множество варваров, он, хотя и страстно желал боя, решил повременить со сражением, ибо сознавал, что ромейское войско не составляет и малой части варварских сил. Вернувшись назад, Маврокатакалон вместе с командирами войска и самим Иоаннаки [837] стал раздумывать, следует ли им нападать на скифов. Все военачальники побуждали Маврокатакалона начать бой. Он и сам был склонен к такому решению и поэтому, разделив войско на три части, приказал поднять боевой клич и завязал сражение с варварами. Много скифов было ранено, не меньше убито. Сам Челгу, мужественно сражавшийся и приводивший в замешательство целые фаланги, получил смертельную рану и испустил дух. Большинство же скифов во время отступления попадали в реку, которая протекает между Скотином и Кули, и, давя друг друга, утонули.
Одержав блестящую победу над скифами, военачальники императора вернулись в столицу. Они получили от Алексея дары и титулы в соответствии со своими заслугами и отправились назад вместе с братом самодержца Адрианом Комниным, который был тогда назначен великим доместиком Запада.
2. Изгнанные, таким образом, из областей Македонии и Филиппополя, скифы вновь вернулись на берега Истра, обосновались там и принялись грабить нашу землю с такой свободой, как если бы она была их собственностью. Это стало известно императору. Он не мог стерпеть, чтобы скифы жили в ромейских пределах, и к тому же опасался, как бы они вновь не проникли через теснины [838] и не нанесли нам еще большего ущерба, чем раньше. Поэтому, хорошо вооружив войско, Алексей прибывает в Адрианополь, [839] а оттуда выступает к Лардею, [840] который расположен между Диамболем и Голоей. [841] Назначив командующим Георгия Евфорвина, он морем направляет его в Дристру. Самодержец же задержался в Лардее на сорок дней, в течение которых отовсюду собирал войско. Набрав значительную армию, он стал раздумывать, не следует ли ему пройти через теснины и вступить в бой со скифами. «Нельзя, – говорил Алексей, – давать скифам передышки». Император рассудил совершенно правильно и принял во внимание обычай варваров: ведь скифские набеги, в какое время года они бы ни начались, не прекращались в следующем и, случаясь, например, летом, не кончались осенью или даже зимой. Это бедствие не было ограничено кругом одного года,