Одержав победу над противником, печенеги прошли через Хариополь и направились к Апросу, опустошая все на своем пути. Прибегнув к своему старому методу, император опережает печенегов и до них входит в Апрос; ведь, как я неоднократно говорила, у Алексея не было войска, нужного для открытого боя с противником. Императору было известно, что скифы с восходом солнца отправляются в набеги за продовольствием. Призвав к себе Татикия, о котором я упоминала во многих местах моего сочинения, Алексей приказал ему взять с собой самых храбрых отроков, [888] отборных воинов среди ближайших – своей личной охраны и всех латинян, подстеречь утром отправившихся за фуражом скифов и, когда те подальше отойдут от лагеря, стремительно броситься на варваров. Татикий исполнил приказ, убил три сотни врагов и большое их число привел в плен.
Что же происходит дальше? К императору прибыло около пятисот отборных всадников, посланных графом Фландрским, [889] которые доставили ему в подарок сто пятьдесят отборных коней. Кроме того, всадники продали Алексею тех коней, которые были им не нужны. Император Алексей с почестями принял латинян и сделал им немало подарков. В это время с Востока пришло сообщение о том, что правитель Никеи Абуль-Касим, которого персы обычно называют сатрапом, а турки, ныне владеющие персидской территорией, [890] именуют эмиром, готовится захватить Никомидию. Поэтому император отправил всадников для защиты этой области.
8. В это время Чакан, [891] хорошо осведомленный о многочисленных неудачах императора на Западе и о его постоянных войнах с печенегами, решил воспользоваться удобным случаем и обзавестись флотом. Встретившись с одним жителем Смирны, он поручил ему, как человеку, имеющему в этом деле большой опыт, сооружение пиратских судов. Снарядив большое число кораблей и сорок боевых челнов, [892] Чакан посадил на них опытных воинов, вышел в море, пристал к Клазоменам и с ходу овладел городом. Оттуда он двинулся к Фокее и приступом захватил ее. Из Фокеи он отправил посланца к куратору Алопу, [893] которому было поручено управление Митиленой, и грозил страшно покарать его, если он не уйдет из города; при этом Чакан говорил, что заботится о судьбе Алопа и лишь по этой причине предупреждает его о тех ужасах, которые придется ему испытать, если он не покинет Митилену. Алоп испугался угроз Чакана и, сев ночью на корабль, направился в царственный город.
Когда это стало известно Чакану, он без всякого промедления выступил из Фокеи и с ходу овладел Митиленой. Расположенная на мысе острова Мифимна не покорилась Чакану. Когда об этом узнал император, он тотчас на кораблях отправил туда большое войско и укрепил город. Чакан же, не обратил никакого внимания на Мифимну, отплыл прямо к Хиосу и с ходу им овладел. Когда самодержцу стало это известно, он послал против Чакана сильный флот и большое число воинов, начальником которых был назначен Никита Кастамонит. Никита двинулся в путь, завязал бой с Чаканом, но сразу же потерпел поражение; при этом Чакан захватил многие корабли Кастамонита. Когда о случившемся с Кастамонитом известили императора, он снарядил другой флот и назначил его дукой Константина Далассина – своего родственника по материнской линии, человека весьма воинственного. [894] Высадившись на Хиосском берегу, Далассин тут же приступил к осаде крепости и упорно сражался, торопясь захватить город до прибытия Чакана из Смирны. Обстреливая стены из многочисленных гелепол и камнеметных орудий, он разрушает участок стены между двумя башнями. Когда находившиеся в городе турки увидели это, они убедились в силе ромейского натиска и стали на ромейском языке взывать к милосердию господа.
Однако воины Далассина и Опоса не хотели ничего слушать; они стремились проникнуть в крепость, хотя оба полководца и старались удержать их, ибо опасались, как бы воины не захватили в городе всю добычу и деньги, которые хранил там Чакан. Они говорили: «Вы слышите, как турки громко славословят самодержца, и видите, что они уже покорились нам. Поэтому не входите в город и не учиняйте жестокой расправы над турками». Когда после захода солнца наступила ночь, турки соорудили новую стену вместо разрушенной и навесили на нее с внешней стороны тюфяки, кожи и всевозможную одежду, чтобы хоть сколько-нибудь ослабить силу ударов летящих камней.
Чакан снарядил имевшийся у него флот, собрал около восьми тысяч турок и двинулся сушей к Хиосу, в то время как флот следовал за ним вдоль берега. Когда об этом узнал Далассин, он посадил на корабли большое число своих воинов во главе с Опосом, приказал командирам флота выйти в море и посоветовал Опосу вступить в бой с Чаканом, если встретит его во время переправы. Чакан же, оставив материк, направился прямо к Хиосу. Опос встретил его в середине ночи. Увидев, что тот новым способом выстраивает свои корабли (сделав громадную цепь, Чакан связал ею все суда, чтобы обратившиеся в бегство не смогли уйти, а стремившиеся вырваться вперед не нарушили боевого строя), Опос испугался и, не решившись даже приблизиться к врагу, повернул кормило и направился назад к Хиосу. Чакан велел морякам без устали грести и по всем правилам военной науки стал преследовать Опоса. Когда они оба уже приближались к Хиосу, Опос первый успел ввести свои корабли в Хиосскую гавань (она еще раньше была захвачена Далассином). Чакан же проплыл мимо этого уже упомянутого причала и подвел свои корабли к стене крепости. Все это происходило в четвертый день недели. На следующий день он ссадил с кораблей всех воинов, сосчитал и переписал их.
Далассин, обнаружив небольшой городок вблизи гавани, засыпал ров, который выкопал ранее, спустился к городку, выкопал новую глубокую траншею и расположил в ней воинов. На следующий день оба войска вооружались и готовились выступить друг против друга. Ромеи, которые получили приказ Далассина не нарушать сомкнутого строя, неподвижно стояли на месте. Чакан же приказал большей части варваров в сопровождении немногочисленного отряда всадников двигаться на ромеев.
Увидев это, латиняне с длинными копьями наперевес поскакали на варваров. Но те стали метать стрелы не в кельтов, а в их коней; поражая своими копьями латинян, турки убили большинство из них, а остальных ранили и загнали в ров. Оттуда латиняне в безрассудном порыве бросились к кораблям. Видя бегущих без оглядки кельтов, ромеи испугались, немного отступили назад и остановились у стены упомянутого уже городка. Благодаря этому варвары смогли спуститься к берегу и захватить несколько кораблей. Увидев это, моряки отчалили, отошли от берега и встали на якоря, ожидая дальнейших событий. Но Далассин приказал им плыть вдоль западного берега острова, подойти к Волиссу и поджидать там его прибытия (Волисс – это городок, расположенный на мысе острова). Однако несколько скифов явились к Чакану и сообщили ему о плане Далассина. Поэтому Чакан послал пятьдесят разведчиков, которые должны были немедленно поставить его в известность, когда флот Далассина будет готов к отплытию. В то же время он отправил к Далассину послание с предложением о встрече. Чакан, возможно, желал обсудить условия мира, ибо, как мне кажется, он совершенно отчаялся в победе, видя мужество и отвагу Далассина.
Далассин известил его, что на следующий день подойдет к краю лагеря, чтобы каждый из них смог высказать свое мнение и выслушать другого. Варвар не встретил отказом это предложение. Утром оба полководца сошлись в одном месте, и Чакан, назвав Далассина по имени, таким образом начал беседу: «Знай, что я тот самый юноша, который некогда совершал набеги на Азию и храбро сражался, но по своей неопытности был обманом взят в плен известным Александром Каваликой. [895] Александр отдал меня в качестве пленника самодержцу Никифору Вотаниату, который сразу же возвел меня в сан протоновелиссима [896] и щедро одарил. За это я обещал верно служить ему. Однако, с тех пор как бразды правления взял Алексей Комнин, все нарушилось. Сейчас я явился сообщить тебе причину своей вражды к императору. Пусть самодержец узнает об этом и, если он хочет прекратить возникшие между нами распри, пусть полностью вернет все то, на что я имею право и чего был лишен. Если же тебе угодно, чтобы наши дети соединились браком, пусть будет составлено об этом письменное соглашение по обычаям ромеев и варваров. А после того как все упомянутые условия будут выполнены, я при твоем посредничестве верну самодержцу все острова, которые я своими набегами отторгнул от Ромейской державы, и, заключив с ним договор, вернусь на родину».
Однако Далассин, которому был хорошо известен коварный нрав турок, увидел во всем этом лишь одни пустые отговорки и отложил до поры до времени исполнение просьбы Чакана. Вместе с тем он изложил Чакану свое мнение о нем и сказал: «Ты не выполнишь своих обещаний и не передашь мне островов, да и я без согласия самодержца не могу согласиться с теми требованиями, которые ты предъявляешь к нему и ко мне. Но пусть выслушает твои предложения великий дука Иоанн, брат жены императора, который со всем флотом и в сопровождении многочисленного сухопутного и морского войска уже подходит сюда. Можешь быть уверен, что при его посредничестве ты заключишь мир с императором».
В свое время самодержец послал этого Иоанна Дуку с большим войском в Эпидамн, чтобы он приложил все силы для защиты Диррахия и вместе с тем вступил в войну с далматами. Дело в том, что Бодин, человек весьма воинственный и исполненный коварства, не пожелав оставаться в пределах своей страны, ежедневно совершал набеги на ближайшие к Далмацил села и присоединял их к своим владениям.