В 1951 году Осипов напишет для ленинградского уполномоченного КГБ Кушнарёва целый доклад о положении в Московской Патриархии под названием «В мире духовном». Вот некоторые особенно сочные куски этого доноса:
«Сам Патриарх, как личность, представляет собою своеобразное смешение аристократического сибаритизма с затаённым фанатизмом. Он любит хорошо поесть, остр на язык, любит роскошь и покой. Но вместе с тем фанатически предан постам, ненавидит обновленцев, преследует все новшества и влюблён в благочестие 16-го века».
«Патриарх лично мог бы быть очень опасным фанатиком, но его вредность ослабляет его сибаритство, его сознание, что в конце концов, “только бы мне было мирно и хорошо, а там хоть потоп”».
«В общем среда архиереев не однородна. Здесь есть и фанатически преданные своим идеям мечтатели и идеалисты высокого полёта: Архиеп. Лука (Войно-Ясенецкий) — неокантианец, мечтающий о соединении религии и науки. Архиеп. Гурий Ташкентский — аскет, насадитель старчества и иночества, борец за нравственное перерождение духовенства и за расширение влияния церкви. Митроп. Варфоломей Новосибирский — борец за укрепление кадров духовенства. Архиеп. Ювеналий Челябинский — того же сорта и ряд других. Есть наоборот и архиереи тщеславные гордецы: Еп. Сергий (Ларин) — владелец целых вагонов имущества, напыщенный до тошноты, и ему подобные. Но больше всего архиереев середнячков, которые живут в общем тихо и незаметно, но именно они, пожалуй, оказывают наибольшее влияние на укрепление церковничества (Сергий Смоленский, Михаил Велико-Лукский, Иоанн Молотовский и т. п. и т. п.)».
«Среди профессуры есть лица архиреакционных взглядов (Ректор еп. Симеон, Парийский, Углянский, Макаровский, Миролюбов), есть мечтающие о примирении коммунизма и религии (Сергеенко), есть лица, приемлющие современность, но сочетающие с нею наивную веру (Сборовский, Шишкин, Успенский)».
«В среде верующих возникает “теория” за “теорией” о близости войны, о непобедимости заокеанской и вообще западной техники и т. п. (напр. еп. Симеон и все его окружающие, Макаровский, Купресов и др. в академии). Поддерживая эти настроения, круги фанатиков-церковников не дают ослабевать религиозной настроенности в народе».
«Здесь фабрикуются легенды о чудесах, святых старцах и старицах, пророчества и предсказания, здесь соответственно перетолковываются все события мировой политики и общественной жизни, но неизменно в разрезе одной, нерушимой для них аксиомы: “У Советов хорошего ничего быть не может”».
«А между тем, достаточно сказать, что эпитеты: “пострадавший”, “сидевший”, “репрессированный”, “бывший”, “дворянка”, “купчиха” являются лучшими паспортами на допуск в эту среду и гарантиями на её доверие. Одним из зловреднейших явлений в этой среде являются монахини и тайные монахини, которых значительно больше, чем это кажется. Это люди, не связанные ничем, готовые на все ради своего фанатизма и во имя своей ненависти. Архиереи прекрасно понимают значение этой среды, и каждый из них окружает себя несколькими представителями её, через которых общается с низами городских, загородных и более отдалённых приходов и тем самым оказывается в силах учитывать подлинное духовное состояние своей паствы».
«То, каковы доходы городского духовенства, трудно себе даже представить. И тысячами путей деньги эти льются в поповские бездонные карманы. Священник Л. Поляков, студент Академии, через два месяца после получения священства уже хвастал студенту Н. Заболотскому, которому подарил материю на костюм: “Я доволен, я свои 20 000 в месяц уж получаю”».
«Какие сдвиги произошли в общем в духовенстве между 1941—1951 годами? А) Кадры духовенства окрепли. Явился новый костяк фанатизма. Б) Часть духовенства безнадёжно разложилась. В) Низших священнослужителей до сих пор маловато, и уровень их очень неопределёнен, а состав пёстр. Какие могут быть отсюда сделаны практические выводы? Явление разложения, конечно, срывают во многом усилия фанатиков развивать, раздувать дело религии. Но надо сказать, что верующие настолько притерпелись к этим безобразиям, что они скорей могут воспрепятствовать вербовке новых членов церкви, чем образумить старых. Фанатики опасны и с точки зрения их внутренней и со стороны внешней миссии. И их со счетов скидывать или уравнивать разложившимися нельзя. Это сила активная, живучая и тенденции к самоубийству не обнаруживающая. И лояльными (не говоря уже о благорасположенности — это логически немыслимо и невозможно) к Советской власти они никогда и ни в чём не будут».
Ничего не скажешь, яркое сочинение, можно сказать, образец доносительского жанра!
Тайное впадение Осипова в атеизм станет явным в разгар хрущёвской антицерковной кампании в 1959 году, когда Александр Александрович опубликует в «Правде» статью «Отказ от религии — единственно правильный путь». К тому времени, женившись вторым браком на своей бывшей духовной дочери, он будет отлучён от священнослужения, продолжая преподавать богословие. В своей страшной статье Осипов писал о преподавании в академии и семинарии: «Работа над историей религии завела меня много дальше той православной благочестивой “наукообразности”, которую я должен был преподавать ради обличения безбожия, по мысли вводившего этот курс митрополита Григория. Углублённое, подлинно научное сравнительное изучение религии дало моему формировавшемуся многие годы атеизму то последнее звено, которого мне недоставало. Всё у меня встало на свои места. Мир религии представился единым процессом развития превратных представлений и суеверий, отражением земных отношений в пустых небесах, где нет места никаким высшим духовным силам. От “причастия святых тайн” корни протянулись к диким кровавым обрядам ряда первобытных народов, священники и архиереи побратались с шаманами, священное писание стало окончательно документом и проповедником рабовладельческой морали, бог по отношению к верующим — небесным отражением некоего универсального рабовладельческого идеала, для которого все и навсегда рабы, чаще всего дурные». Примечательно, что после статьи в «Правде» от вероотступника уйдёт вторая жена. Далее он напишет антирелигиозные книги «Катехизис без прикрас», «Евангелие от иезуита» и «Женщина под крестом». Всё это в духе самых оголтелых воинствующих безбожников. В 1967 году этот человек, проделавший путь из Павла в Савлы, скончается в страшных муках от саркомы.
А в годы учёбы Алексея Ридигера в семинарии Осипов исполнял обязанности ректора. К счастью, он был исключением в преподавательской среде, все остальные педагоги в воспоминаниях Святейшего предстают подлинными детоводителями ко Христу и Христианству, а про Осипова он предпочитал просто умалчивать. Если не bene, так уж nihil. Здесь вообще сказывается взгляд Святейшего на людей, который он пронесёт через всю свою жизнь. Он старался смотреть только на свет и не замечать тьму, проходить мимо неё. Трудно представить себе, чтобы он мог подробно рассказывать о злодеяниях какого-нибудь подлеца, перебирать чьё-то грязное бельё, описывать произведение антиискусства. С этим надо бороться, но духовному лицу, а уж тем паче Патриарху, ни к чему много говорить об этом.
— Много было в моей жизни тяжёлых и даже трагических дней. Но время учёбы сначала в семинарии, а спустя два года и в Духовной академии, стало, пожалуй, самым счастливым в моей жизни. Возраст, конечно, имеет значение при восприятии жизни. В юности и дышится легче, и краски всё ярче, и окружающие люди больше тебе улыбаются. Всё так... Однако особое наслаждение в те годы я испытывал от участия в моей судьбе педагогов и наставников. Это были выдающиеся люди, непревзойдённые личности!
Алексей продолжал учиться, а между тем его старший товарищ уже стал священником. 8 февраля 1948 года епископом Таллинским и Эстонским Исидором (Богоявленским) Вячеслав Якобс был рукоположен во иерея и назначен настоятелем церкви Марии Магдалины в Хаапсалу, на смешанный эстонско-русский приход.
5 апреля 1949 года семинаристу Ридигеру выпала огромная честь — его в числе четырёх наилучших учащихся пригласили на отпевание блаженного старца Серафима Вырицкого.
Одно из самых известных пророчеств старца Серафима посвящено России: «Ныне пришло время покаяния и исповедничества. Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждёт впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: “Терпением вашим спасайте души ваши” (Лк. 21, 19). Нам же остаётся только уповать на Бога и умолять Его о прощении». Одно из постоянных поучений старца Серафима состояло в том, что не нужно просить у Бога ничего кроме исполнения воли Всевышнего, ибо Господь сам знает, что ниспослать нам. Во время войны, находясь в оккупации, вырицкий старец не переставал ободрять людей уверениями, что враг будет разгромлен и победа будет за нами. В подражание Серафиму Саровскому, образ которого он взял на себя, старец Серафим Вырицкий подолгу простаивал в саду на камне и молился о спасении России. И подобно тому, как некогда в Смутное время преподобный Иринарх Ростовский предсказал скорую гибель пришедшим к нему полякам, так же и старец Серафим смело заявил немецкому капитану, спросившему, скоро ли он пройдёт маршем по Дворцовой площади:
— Этому никогда не бывать.
В последние годы старец уже почти не вставал с постели, настолько болезни одолели его. 3 апреля 1949 года со словами «Спаси, Господи, и помилуй весь мир» он родился в жизнь вечную, оставив временную земную юдоль. Можно себе представить, какое волнение испытывал семинарист Ридигер, когда ему выпала честь стоять у гроба такого светильника веры во время отпевания! Сей день навсегда отпечатался в его памяти. Образ старца теплился в его душе. Пройдёт полвека и, став Патриархом, он будет участвовать в канонизации Серафима Вырицкого.
Этим событием были озарены последние месяцы учёбы Алексея Михайловича в Ленинградской духовной семинарии. Всего выпускников семинарии 1949 года оказалось двадцать человек, молодые, как Ридигер, Ермаков, Сидоров, Ранне, Кружков, Малинин, Ефимов — у некоторых из них ещё и растительность на лице едва пробивалась. А были уже и бородатые, имеющие священнический сан люди — протоиерей Феодор Цыбулькин, священники Иоанн Кондрашёв и Иоанн Иванов, игумен Филагрий (Каминский). Семинарист Ридигер окончил курс по первому разряду, то есть на всех выпускных экзаменах получил высокие оценки и, согласно правилам приёма, мог без вступительных экзаменов перейти на учёбу в академию. Просто написать заявление на имя ректора и подать его вместе с анкетой, автобиографией, фотокарточками, рекомендацией семинарии и прочими документами. Что он и сделал. И без каких-либо препятствий был принят в воспитанники Ленинградской духовной академии.