мущественно русским населением. Согласно преданию, обитель возникла на месте явления Богородицы одному из местных жителей. Создателями монастыря стали губернатор Эстляндии князь Сергей Владимирович Шаховской и его жена княгиня Елизавета Дмитриевна, вдохновителем — святой праведный Иоанн Кронштадтский, а попечителем — сам государь Александр III. Изначально то был не просто монастырь, а место, где действовавшая община построила приют и лечебницу для бедных. В самой обители были воздвигнуты главный собор Успения Пресвятой Богородицы, трапезный храм Святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, храм Преподобного Сергия Радонежского, храм Святителя Николая и преподобного Арсения Великого, крестильный храм Иоанна Предтечи и священномученика Исидора Юрьевского, домовая церковь Святителя Алексия и великомученицы Варвары. Словом, это была и есть одна из главных обителей Православия в Прибалтике.
И вот святое место решили уничтожить и построить здесь дом отдыха шахтёров. Начало разорения обители назначили на 1 октября, то есть времени у епископа Алексия оставалось в обрез. Уполномоченный Ян Самойлович Кантер при первом знакомстве оказался не таким уж рьяным чиновником, вежливо принял только что назначенного епископа, выслушал его доводы, сводившиеся к тому, что нехорошо, если архипастырское служение начнётся с разорения столь известной обители и аж тридцати шести приходов. К тому же надобно учитывать и то, как к этому отнесутся наши идейные враги: раздуют скандал, заставят папу римского пересмотреть взгляды на мирное сосуществование... Побеждать гонителей приходилось, пользуясь их терминологией. Это шаблонное словосочетание «мирное сосуществование» использовалось большевиками ещё с двадцатых годов, когда начала складываться советская дипломатия. Сейчас, когда разгорался Карибский кризис, оно воскресло.
— Да, да, вы правы, — поразмыслив, ответил Кантер. — Большое спасибо, что пришли и предупредили нас от совершения скоропалительного шага. Оставим уничтожение монастыря до лучших времён! И храм пусть пока постоит.
Впоследствии Святейший Патриарх со свойственным ему добродушием, в котором хорошо скрывался сарказм, вспоминал о Кантере:
— Человеком он оказался в общем-то неплохим, можно даже сказать, душевным. Чиновник, в свою очередь, довёл до соответствующей инстанции мои пылкие доводы, найдя их, на моё счастье, вполне резонными. В конце концов, срочное закрытие монастыря и храмов было отложено до «лучших времён», как они тогда выражались... Атеистическая власть понимала и принимала во внимание только политические аргументы. Хорошо, конечно, декларировать, что Церковь должна при любых обстоятельствах оставаться вне политики. Но что прикажете делать, когда эти самые обстоятельства, доведённые до абсурда, берут за горло? Когда речь заходит как о духовном, так и о физическом выживании — не меньше? Нет, я не собирался отвечать на подлость ещё большим коварством, для духовного лица это совершенно неприемлемо. Однако сидеть сложа руки тоже не мог. В те тяжёлые для Церкви годы в нашем арсенале было не так много способов воздействия на власть. Но кое-что появлялось... Например, действенных результатов удавалось добиться при положительном упоминании той или иной обители или храма в зарубежной печати. Организовать подобные публикации было, конечно, непросто, но иного выхода я просто не видел. Начал выяснять, как это можно сделать. Созрел план. Патриарх Алексий I его благословил и помог осуществить.
Видя, как успешно новый епископ справляется с довольно трудными задачами, как ему, пусть временно, удалось отстоять монастырь и храмы, Патриарх отринул последние сомнения и 14 ноября 1961 года Алексий (Ридигер) получил должность заместителя председателя Отдела внешних церковных сношений — архиепископа Ярославского Никодима (Ротова). Вскоре в составе делегации, возглавляемой владыкой Никодимом, он впервые отправился в заграничную командировку — на греческий остров Родос, где состоялось Первое Всеправославное совещание. Оно было частью обширной программы сотрудничества со Всемирным Советом Церквей.
Противники всякого общения Православной Церкви с другими христианскими вероисповеданиями называют владыку Никодима (Ротова) отъявленным экуменистом, а термином «никодимовщина» обозначают стремление сблизиться и соединиться с неправославными христианами. Собственно, экуменизм, как попытка воссоединить распавшиеся ветви всемирного христианства, не противоречит православным убеждениям, ибо каждый день на молитве верующий человек просит Господа: «...раздирания Церквей утиши...» Сие раздирание болезненно для каждого, кто истинно верует во Христа и страстно мечтает о том, чтобы все христиане воссоединились. Но возможно ли это, если существуют многие разногласия по тем или иным вопросам и из-за них мы не можем прийти к единому мнению? Пока невозможно. Однако отчуждение приводит к ещё большим разногласиям, что мы и наблюдаем на протяжении столетий после того, как римляне объявили Восточную Церковь схизматической, раскольнической. Следовательно, вполне естественно от отчуждения переходить к терпеливому общению друг с другом. И наши архиереи, коих припечатывают клеймом экуменистов, руководствовались именно этим благородным порывом к сближению. Кто-то из них перегибал палку, стараясь проявить излишне дружеские чувства к протестантам, кто-то соблюдал необходимую дистанцию.
С назначением владыки Никодима на должность председателя Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) Русская Православная Церковь вошла в орбиту всемирного экуменического движения, вступила во Всемирный Совет Церквей, подтвердив согласие с его конституцией. Патриарх Алексий заявил: «Русская Православная Церковь Московского Патриархата не только всегда молилась и молится о благосостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех, но и полна решимости внести свой вклад в великое дело христианского единства...»
На первом родосском совещании председательствовал Афинский архиепископ Хризостом II (Хатзиставру). Собственно говоря, это совещание было учредительным, оно задалось целью обозначить главные вопросы, которыми будут заниматься участники будущих подобных форумов. Примечательно, что, по воспоминаниям одного из участников — архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия (Кривошеина), «на образ действий архиепископа Никодима оказывал большое влияние и давление член нашей делегации, служащий иностранного отдела Патриархии, некто И. В. Варламов, пренеприятная и нахальная личность. Видимо, он был чекист, во всяком случае, присланный органами советских властей, чтобы наблюдать за действиями архиепископа Никодима и прочими членами делегации».
Под таким наблюдением русские архиереи были во многом скованы в своих действиях, и владыка Никодим даже снял с рассмотрения вопрос об усилении борьбы с атеизмом в современном мире, так же как и вопрос о масонстве, которое в СССР отсутствует, а потому, по словам владыки Никодима, сей вопрос является вопросом местного, а не общеправославного значения. Но в остальном, как пишет тот же архиепископ Василий, «несмотря на все трудности совместной (первой) работы с владыкой Никодимом, на его неопытность и самоуверенность, на его страх перед приставленным к нему Варламовым, его боязнь провалиться в глазах советских властей... он авторитетно, твёрдо, умело и вместе с тем тактично защищал на Родосе дело Православия в целом и достоинство РПЦ в частности. Особенно он твёрдо противостоял притязаниям Константинополя на почти что папский примат, на его попытки монополизировать дело подготовки и созыва Собора. Он это проводил твёрдо по существу, но мягко и тактично по форме, так что единство Православия не только не было нарушено, но вышло даже усиленным. Среди греков, хотя и не всех, он приобрёл авторитет и уважение».
После Родоса епископ Алексий был отправлен на III Ассамблею Всемирного Совета Церквей. Она проходила в Дели, и именно на ней было закреплено вхождение Русской Православной Церкви Московского Патриархата в эту организацию. Русские архиереи добились весьма важного изменения самой основы вероисповедания, так называемого базиса, в который была внесена «троичная формулировка». Изначально базис, выработанный на I Ассамблее в Амстердаме в 1947 году, выглядел так: «Всемирный Совет Церквей есть сообщество Церквей, которые признают Господа нашего Иисуса Христа как Бога и Спасителя». В новой редакции базис звучал следующим образом: «Всемирный Совет Церквей является содружеством Церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем согласно Священному Писанию и потому ищущих совместного исповедания, общего для них призвания во славу единого Бога, Отца, Сына и Святого Духа». Разница существенная, отсекающая еретиков, не признающих Троицу, в которой Христос является одной из трёх сущностей, нераздельных и неслиянных.
1962 год принёс Алексею Михайловичу Ридигеру ещё одну тяжёлую утрату. Скончался его дорогой батюшка — отец Михаил. 28 мая ему должно было исполниться шестьдесят лет, но всю зиму и весну он тяжело болел. Смерть любимой жены оказалась для него невыносимым ударом. На Пасху 29 апреля отец Михаил с трудом совершил богослужение, вскоре у него случился инфаркт. Пастырь добрый не дожил до своего юбилея совсем немного — умер 9 мая, в самый День Победы.
Скольким людям в своей жизни помог отец Михаил, скольких в буквальном смысле слова спас от верной смерти! Один из таких спасённых, вызволенный отцом Михаилом из концлагеря Пылькюла Валерий Поведский, впоследствии ставший протоиереем, писал Святейшему: «Ваш покойный отец не только знаком был с писаниями деятельных Отцов Церкви древности, но и с живыми носителями их мудрости — валаамскими старцами. Всё это он совмещал с велениями времени, потому и сам являлся, при наличии любви и сострадания к людям, достаточно мудрым руководителем многих в их пути к Царству Небесному, иногда производя впечатление старца своими советами и практической помощью. Мама Ваша, верная помощница Вашему отцу, была единодушна с ним в радостях и скорби, которая есть постоянная спутница всякого пастыря Церкви. Поэтому-то, быть может, ей был так близок акафист Божией Матери “Всех скорбящих Радость”, прочитываемый ею ежедневно. Вы были единодушны с родителями, и эта жизнь с ними была колыбелью Ваших духовных младенчества, а затем и роста...»