— Двери Ленинградского совета открыты для вас днём и ночью!
Чем же была вызвана такая внезапная перемена? Что, партия и правительство взяли курс на христианизацию всей страны?
Вспомним события 1986 и 1987 годов.
26 апреля 1986 года в Лазареву субботу в Москве, в восстановленном Троицком соборе Свято-Данилова монастыря, произошла первая литургия. В то же утро, а точнее, в час ночи, произошла самая страшная техногенная катастрофа в истории человечества — авария на Чернобыльской атомной электростанции имени Ленина. Руководство страны во главе с Горбачёвым умолчало о происшедшем: приближался коммунистический праздник Первое мая. Людей из заражённой радиоактивной зоны стали эвакуировать лишь после всех майских праздников, тем самым обрекая тысячи граждан страны на болезни и смерть. Впоследствии Горбачёв говорил, что он хотел начать эвакуацию, да ему, мол, не давали товарищи по Политбюро. Неправда! Он был наделён высшей властью в стране, за год укрепился в этой власти, и никто не мог ему помешать принимать решения. Лишь 14 мая, спустя восемнадцать дней, лидер страны объявил народу о случившемся и начал принимать меры по спасению своих граждан. Страшное преступление на совести этого человека! Можно ли отмолить такой грех?..
31 августа того же года на затонувшем под Новороссийском пассажирском теплоходе «Адмирал Нахимов» погибло 423 человека. Третья по масштабам морская катастрофа советского периода.
Две страшные аварии, два предвестника грядущих катастроф России.
Что-то поворачивалось в головах у советских партийных чиновников, а в душах появлялось тошнотворное предчувствие, что скоро всё взорвётся, рухнет, перевернётся, пойдёт ко дну. И какие-то неуловимые токи пробежали по всему большевистскому одряхлевшему телу, подсказывая: пришла пора если не уверовать в Бога, то хотя бы перестать бороться с Ним. И негласно пошло это новое веяние по каналам, отвечающим за идеологию в Советской державе, в редакциях газет и журналов появились настроения, близкие к религиозным, партийные и комсомольские органы перестали строго относиться к тем, у кого под рубашкой был нательный крестик, пошли публикации, открывалось море некогда запрещённой литературы, в котором плавали и подходили к берегам христианские корабли, стало издаваться многое, о чём раньше можно было только мечтать, — от Ивана Шмелева до святоотеческих книг. Храмы наполнялись верующими и просто любопытствующими, которые уже не боялись, что их пропесочат, заклеймят, уволят с работы.
И именно 1987 год стал в этом смысле поворотным. Приближалось празднование 1000-летия Крещения Руси. Праздник, который изначально замышлялся как сугубо церковный, теперь ожидался всеми гражданами как всероссийский, о нём открыто говорили по радио и телевидению, писали в журналах и газетах, отчитывались, что сделано в преддверии великого юбилея.
Рождество 1987-го владыка Алексий впервые за четверть века встречал не в родном Александро-Невском соборе Таллина, а в кафедральном Николо-Богоявленском соборе Ленинграда. Сей величественный храм, построенный при императрице Елизавете Петровне и, соответственно, в стиле елизаветинского барокко, называется также Морским собором, поскольку в нём всегда отмечались все морские победы русского флота.
Но 9 января митрополит Алексий был уже в милой его сердцу Пюхтице, где его встречали любящие монахини во главе с настоятельницей Варварой, а следующие два дня служил в Таллине. И всё время он теперь ездил из города в город по своей обширной епархии. Седмица перед Страстной в Эстонии, Пасха в Ленинграде, суббота Светлой седмицы опять в Эстонии, Вознесение снова на брегах Невы и т. д. Хотя и сердечко постоянно барахлило, но силы чувствовал в себе большие и многое хотелось успеть.
10 августа 1987 года, совершив литургию в Смоленской церкви, он освятил отреставрированную и вновь открытую для верующих часовню на могиле блаженной Ксении.
Теперь предстояло вернуть мощи другого покровителя и защитителя града Петра — благоверного князя Александра Ярославича.
В 1932 году один из главных храмов Петербурга — Казанский собор — был превращён в Музей истории религии и атеизма. Сюда со всех концов страны свозились иконы, церковная утварь, облачения, документы и мощи святых. Реликвиям предстояло сделаться экспонатами, и одним из таких экспонатов стали мощи великого героя Святой Руси.
Александра Невского, скончавшегося в 1262 году, похоронили в монастыре Рождества Богородицы во Владимире, в 1380 году его останки были открыты и найдены нетленными. В 1491 году во Владимире разгорелся пожар, спаливший и монастырь, и, как сказано в Никоновской и Воскресенской летописях XVI века, «тело князя великого Александра Невского згорело». Но часть мощей всё же сохранилась, а именно: фрагмент черепа, два ребра, отдельные фрагменты костей рук и ног. В последние годы царствования император Пётр Великий перенёс уцелевшую часть мощей в построенный нарочно для этого на берегу Невы монастырь. Во Владимире остался только мизинец. Императрица Елизавета Петровна заказала для хранения бесценной реликвии великолепный серебряный саркофаг весом в полторы тонны, в нём мощи хранились с 1753 года и в 1790 году были установлены за правым клиросом в построенном Екатериной Великой Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры, где и сохранялись в благоговении.
12 мая 1922 года большевистское руководство, развернув кощунственную кампанию по вскрытию и «разоблачению» мощей, произвело надругательство над русской святыней. По приказу Зиновьева, вскрыв серебряную раку (саркофаг Елизаветы Петровны), товарищи Н. П. Комаров и И. Н. Кондратьев извлекли мощи и, глумясь, показывали их собравшимся атеистам. Раку перевезли в Зимний дворец и установили в Танцевальном зале. Духовенство лавры, на то время состоявшее из обновленцев, смогло отстоять мощи, но ненадолго. 15 ноября того же года их изъяли и увезли в Москву, а затем передали в Музей истории религии и атеизма, где они и находились более полувека, начиная с тридцатых годов. Уму непостижимо — уже вышел фильм Эйзенштейна, появился боевой орден Александра Невского, выходили книги о нём, а останки святого героя всё ещё выставлялись на экспозиции в виде экспоната!
В разговорах с музейными работниками митрополит Алексий, в частности, использовал и этот аргумент: ведь останки революционных бойцов не хранились в музеях? И Мавзолей Ленина всё же не музей? Отчего же нельзя поклоняться святым мощам Александра Невского, отчего нельзя вернуть их на положенное место в Троицкий собор? О серебряной раке он и не заикался, дай Бог хотя бы мощи вытребовать.
Троицкий собор при советской власти был закрыт с 1933 по 1957 год. Митрополит Григорий (Чуков) добивался его возвращения, и его старания увенчались успехом, хотя освящал заново этот храм уже другой владыка — Елевферий (Воронцов). А во время хрущёвских гонений митрополит Никодим (Ротов) спас его от разрушения, взяв под свою личную опеку. Теперь владыка Алексий настойчиво добивался возвращения в Троицкий собор его главной святыни. Но дело не предвещало такого же лёгкого успеха, как в случае с возрождением часовни блаженной Ксении. Руководство Музея атеизма встретило в штыки старания митрополита. В 1987 году новым директором музея по просьбе сотрудников назначили Станислава Алексеевича Кучинского, человека более свободных взглядов, но и он стал уклоняться от прямого ответа, зачем в музее хранятся мощи великого святого. При личной встрече вроде бы он признал, что им место в храме, но отдавать не торопился. Тогда владыка решил использовать следующую тактику: просить и требовать у властей как можно больше, дабы получить хоть что-нибудь. Он послал запрос и относительно преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, чьи мощи также хранились в атеистическом музее. Другими мощами, судя по спискам, музей к тому времени уже не располагал. Тогда же митрополит Алексий стал добиваться возвращения Церкви Иоанновского монастыря на Карповке, связанного с именем праведного Иоанна Кронштадтского. Добиваясь от властей возвращения части здания, митрополит Алексий предполагал разместить здесь нескольких сестёр из Пюхтицы, которые и должны были возродить Иоаннову обитель.
Во второй половине августа 1987 года произошло событие огромной важности для православных христиан. В Россию приехал с официальным визитом Вселенский Константинопольский Патриарх. В последний раз такое происходило аж 400 лет назад, когда в 1589 году в Москву приехал Иеремия II и поставил первым Патриархом Московским и всея Руси Ростовского архиепископа Иова. С тех пор ни один Константинопольский Патриарх не приезжал к нам. И вдруг — такой гость!
Патриарх Димитрий (Пападопулос) благоволил к России, его приезд означал, что Константинополь полностью признает Московскую Патриархию законной наследницей дореволюционной Русской Церкви. 19 августа 1987 года Его Божественное Всесвятейшество архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх Димитрий — а именно так полностью звучит титул — совершил литургию в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры вместе с Патриархом Пименом и митрополитом Алексием. Оказывая Ленинградскому владыке такую честь, Святейший Пимен подчёркивал его значение, это было прямое указание на то, кому наследовать Патриарший престол. Посетив Москву, Димитрий затем отправился в Ленинград, Львов и Тбилиси.
Вселенский по-гречески — экуменический (оιкоνμενιкóς). И хотя основную роль в экуменизме, как принято считать, играют протестанты, Константинопольский Патриархат всегда живо участвовал в этом движении, которое многие ортодоксальные деятели Церкви считают еретическим. Предшественник Димитрия Всесвятейший Афинагор заявлял так: «А я не вижу их ереси нигде! Я вижу лишь истины, частичные, урезанные, оказавшиеся иной раз не на месте и притязающие на то, чтобы уловить и заключить в себе неисчерпаемую тайну...» С 1961 года к экуменизму присоединилась и Русская Православная Церковь Московского Патриархата, вступив во Всемирный Совет Церквей — главную международную экуменическую организацию со штаб-квартирой в Женеве. Конференция Европейских Церквей является одной из главных ветвей Всемирного Совета и тоже имеет штаб-квартиру в Женеве. Эта организация была создана при живейшем участии Московской Патриархии, и в том числе Алексия, тогда ещё епископа. На генеральных ассамблеях он постоянно избирался членом президиума, а 26 марта 1987 года он был избран председателем президиума и совещательного комитета.