обождения Руси от ордынского ига.
Сюда, по просьбе Святейшего, из Третьяковской галереи была принесена Владимирская икона Божией Матери. Молитвами пред нею Русь избавлялась от нашествий Ахмата и Тамерлана. Сейчас Предстоятель Русской Церкви молился пред нею о спасении Руси от братоубийственной бойни.
Как было замечено в одной из статей того времени, «Патриарх от политики перешёл к агиополитике», то есть пытался вмешаться в развитие событий уже не с помощью взывания к разуму людей, а с помощью взывания к высшим небесным силам.
Когда Владимирскую икону Богоматери вынесли из собора на площадь, сотни людей пали пред ней на колени, молясь о предотвращении братоубийства. Видя это, Предстоятель отчётливо понимал, где настоящий русский народ, а где — откровенная банда политиканов, в борьбе за свою власть готовых на любые народные жертвы.
К 16.00 Святейший в сопровождении митрополитов Ювеналия и Кирилла вновь прибыл в Свято-Данилов монастырь, в надежде, что чудо произойдёт, мольбы будут услышаны.
Но за 15 минут до этого с балкона Белого дома Александр Руцкой отдал приказ идти на штурм здания мэрии на Новом Арбате и телецентра Останкино. И это стало началом бойни. Бывшее здание Совета экономической взаимопомощи, в котором теперь размещались многочисленные службы московского правительства, было взято мгновенно, а согласно данным многих экспертов, даже ещё до того, как Руцкой отдал приказ. К этому времени вокруг Белого дома было снято оцепление. Противники Ельцина праздновали победу, полагая, что в ближайшие часы Москва падёт к их ногам, не догадываясь, что это коварная ловушка.
В Свято-Даниловом монастыре иерархов Церкви ждали Воронин, Домнина, Олейник, а через некоторое время появился и мэр Москвы Лужков. Вновь начались бесплодные дебаты. Вскоре Святейшему стало очень плохо, и митрополит Ювеналий попросил собравшихся дать Патриарху возможность покинуть зал переговоров. После этого поступило сообщение о событиях в Останкине, и решено было временно переговоры прекратить и собраться в 20.00. Но события в Москве развивались столь стремительно, что к означенному часу в Свято-Данилов монастырь не явился никто из тех, кто участвовал в переговорном процессе. Бойня началась. В 19.12 в Останкине огнём с бэтээров была расстреляна толпа сторонников Белого дома, пытавшаяся проникнуть внутрь телецентра. Погибло сорок шесть человек. В 23.00 генерал Альберт Макашов отдал приказ защитникам Верховного Совета отходить от Останкина и возвращаться в Белый дом. В ночь на 4 октября в здании Генштаба президент Ельцин отдал устный приказ о штурме Дома Советов. Примечательно, что на просьбу министра обороны Павла Грачёва подтвердить приказ письменно Ельцин не отреагировал. Вернувшись в Кремль, он поспал, немного протрезвел и издал письменный приказ о привлечении войск Министерства обороны, подготовленный помощником президента Виктором Илюшиным. По указанию Грачёва в штурме Белого дома принимали участие около двух тысяч военнослужащих, десять танков и двадцать бронетранспортёров. Первые выстрелы прозвучали в 6.50, и дальше пальба стала нарастать. В 9.20 шесть танков начали обстреливать здание фугасными снарядами. Впоследствии говорилось, что это были болванки, но от болванок здание бы не загорелось, а Белый дом стал полыхать, как костёр из сухих дров.
В эти страшные часы, а именно в 11.00 Предстоятель Русской Церкви выступил с мольбой к русскому народу:
— Братья и сёстры мои! Гнев Божий пролился на Россию. По грехам нашим Господь попустил совершиться трагедии. Не послушав призыва Церкви, люди подняли руку на ближних своих. Пролилась невинная кровь. Ныне каждый час может принести стране новые страдания. Когда совершается кровопролитие, велико искушение местью, искушение жестокостью и попранием свободы ближнего. В этот миг молю всех, кто держит в руках оружие: будьте милосердны к ближним своим! Не позволяйте бесу ненависти и мести лишить вас разума! Не допустите смерти женщин и детей, раненых и безоружных людей, оказавшихся в зоне конфликта, всех тех, кто не причастен к насилию! Сделайте всё, что сейчас возможно, для прекращения кровопролития. Вспомните, что сказал Господь Иисус апостолу Петру, с мечом в руках решившему отстоять справедливость: возврати мен твои в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут (Мф. 26, 52). Матерь Божия, Заступница наша! В годы нашествий иноземцев и междоусобных браней Ты никогда не оставляла России и всегда спасала народ наш. Не оставь нас и ныне. Смиренно прибегаем к Тебе: умоли Бога и Сына Твоего, да помилует и спасёт Русь!
В 15.00, после проведённого расстрела здания, спецназовцам групп «Альфа» и «Вымпел» был дан приказ взять Дом Советов штурмом. От них требовали уничтожить защитников, но альфовцы и вымпеловцы были людьми. Они вывели тех, кого должны были убить, и погрузили в автобусы, сохранив жизни. В 18.00 были арестованы Руцкой и Хасбулатов. В Кремле уже вовсю пили водку и шампанское за победу демократии...
По официальным данным, погибло 157 человек, по мнениям независимых экспертов, — около пятисот. Истина, вероятно, где-то посередине.
А для Предстоятеля Русской Церкви бойня в Белом доме и его окрестностях стала сильнейшим ударом. Патриарх верил, что силой молитвы и своим авторитетом сумеет заставить противоборствующие силы найти пути к примирению, что произойдёт чудо. Некогда в Орде его небесный покровитель митрополит Алексей чудесно исцелил ханшу Тайдуллу, получил ярлык на упразднение из центра Москвы татарских конюшен, и с этого момента начала стремительно развиваться идея освобождения России от ордынского ига. Патриарх Алексий верил в помощь своего небесного заступника, верил, что войдёт в историю как великий миротворец, спасший страну от братоубийственной бойни.
Но ничего не получилось!..
Впрочем, так ли это?
Да, кровопролития не удалось избежать. Власть применила силу. Но гражданская война, которой можно было бы ожидать, так и не вспыхнула.
Да, Ельцин вновь утвердился в своей власти и будет ещё целых шесть лет править страной, разоряя её. Но гражданская война могла бы куда хуже разорить Россию.
Бессердечный президент не побоялся анафемы.
Сердечный наш Патриарх надолго слёг в те дни.
Он никому поимённо не вынес анафему. Митрополит Санкт-Петербургский Иоанн (Снычев) так откомментировал это: «Отсутствие персональных анафем в октябре 93 года... не случайно. И это не есть результат слабости или угодливости перед победителями. Это есть глубокое и благоговейное осознание Церковью того неоспоримого факта, что “ин суд Божий и ин человеческий”. Церковь провозгласила, что люди, повинные в пролитии братской крови, понесут на себе всю тяжесть Каинова проклятия. Но Московский Патриархат — не прокуратура и не следственное управление МВД, чтобы пытаться в соответствии с человеческим разумением определить, какова мера вины каждого, участвовавшего в этих событиях. Мне отмщение, и Аз воздам (Рим. XII, 19), провозгласил Господь, предостерегая Церковь от попыток подменить собою Божественное правосудие.
Я могу лишь засвидетельствовать, что все церковные анафемы остаются в полной силе. Думаю, что и в администрации президента, и в правительстве совесть многим не даёт покоя. Вспомним: когда Каин-братоубийца пытался скрыть своё преступление, Господь Сам обличил и покарал преступника, восстав Судией праведным и нелицеприятным и определив: Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей (Быт. IV, 10—11). Сегодня несмываемая Каинова печать жжёт лоб не одному и не двум российским политикам. Дай Бог, чтобы мы все сумели сделать из произошедшего должные выводы! Для человека верующего, православного они очевидны: искреннее и глубокое раскаяние в содеянном — единственный способ умиротворить мятущуюся совесть, восстановить свою благодатную связь с Церковью, с Богом и искупить содеянные прегрешения... В православном учении нет понятия поимённого анафематствования. Там сказано, что, если кто-то воспринимает мир и землю не Божьим творением, тому будет анафема. Это уже в наши дни анафему почему-то стали воспринимать как проклятие. Это неверно. Анафема — свидетельство тому, что люди, исповедующие неправду, отлучаются от Церкви. Однако что это значит для людей, которые сами себя отлучили от Церкви?! Анафема произносится всем сектантам, отступникам от Православия, то есть тем, кто воздействия Церкви не воспринимает. Вот мы огласили, если помните, синодальное послание (это было в дни осады Дома Советов), что тот, кто пустит первую пулю, прольёт кровь, будет предан анафеме. Первые пули пустили в защитников Белого Дома. Но кто пустил? Думаю, те, на кого анафематствование не произвело никакого впечатления... Для православного анафема — высшая мера наказания».
8 октября, с трудом встав на ноги, Предстоятель отправился в Троице-Сергиеву лавру, где зачитал своё особое обращение к пастве:
— С горечью и скорбью ныне говорим: велики грехи народа нашего! Он не услышал призыв Церкви. Брат поднял руку на брата, пролив кровь ближнего своего. Нет нам сегодня оправдания. Мы наказаны по грехам нашим, ибо отвергли пути мира и направили стопы свои на путь вражды...
А в эти же дни, когда Патриарх призывал не мстить, не поддаваться искушению гонений, группа «представителей интеллигенции» опубликовала письмо, в котором как раз наоборот призывала к жёстким мерам. Увы, среди сорока двух подписавшихся там значились фамилии и столь уважаемых деятелей литературы, как Белла Ахмадулина, Григорий Бакланов, Василь Быков, Борис Васильев, Дмитрий Лихачёв, Роберт Рождественский и даже Виктор Астафьев, доселе среди «интеллигентов» не числившийся. Впервые после процессов тридцатых годов и травли Солженицына русские интеллигенты вновь запачкали свои имена. А ведь когда-то они вместе с Церковью взывали к властям о «милости к падшим», просили не наказывать декабристов, петрашевцев и прочих взбунтовавшихся!..
Москва спешно зализывала раны, чтобы как можно быстрее исчез из памяти людской чёрный кровавый октябрь. Как у Габриэля Гарсиа Маркеса в романе «Сто лет одиночества», когда все жители Макондо вдруг перестали помнить о расстреле толп народа. Готовился референдум, призванный поддержать новую ельцинскую конституцию.