вению Святейшего Патриарха Алексия II», притом что многие из этих книг он даже в глаза не видел. В итоге со временем будет создана особая форма церковной цензуры и книги станут получать гриф Издательского Совета Патриархии.
Чем больше восстанавливалась Православная Церковь, тем агрессивнее становились по отношению к ней многие средства массовой информации. Святейший остерегал:
— Ряд священнослужителей жалуются на то, что их телевизионные интервью обрезают и делают из них бессмыслицу. Учитывая антицерковную настроенность ряда средств массовой информации, старающихся, как и ранее, только негативно представлять с экранов телевизоров нашу Церковь, не советую давать никаких интервью, которые, несмотря на благие побуждения, могут послужить во вред Церкви. Немалым соблазном служит и то, что, когда священнослужителей приглашают освящать банки, биржи, рестораны, всё это стараются показать на экранах телевизоров, и у людей нецерковных создаётся впечатление, что Церковь только и занимается освящением банков и бирж.
Предстоятель Русской Православной Церкви заявлял о недопустимости любых проявлений религиозного либерализма, способного «привести к трагическим последствиям — к расколу, разделению Церкви, угасанию церковного православного сознания и гибели». Точно так же он критиковал излишний церковный консерватизм, одним из проявлений которого в своё время стала борьба против ИНН на фоне общего апокалиптического предсказательства.
— По поводу принятия или неприятия ИНН ранее было дано обоснованное и авторитетное разъяснение Богословской комиссии и Священного Синода, — говорил Предстоятель на очередном Епархиальном собрании Москвы. — Но некоторые силы, которые самозванно выдают себя за единственно и подлинно православных, выражающих мнение будто бы всей Церкви, до сих пор искусственно возбуждают церковный народ и сеют апокалиптический страх, который часто парализует волю и отводит людей от активной духовно-религиозной и общественно полезной деятельности. По существу, в мировоззрении этого движения мы видим рецидив древнего пифагорейско-каббалистического отношения к цифрам и буквам как к знакам эзотерических доктрин. Каждая цифра и буква, помимо общепринятого, имеет якобы ещё тайный смысл. Церковь всегда пользовалась языком символов, но никогда не прибегала к мистическим языческим понятиям и категориям. В этом движении, направленном и согретом не столько духовным идеалом, сколько идеалом национально-политическим, неправомерно и то, что временным, локальным явлениям, — таким как перепись населения, введение новых образцов паспортов и удостоверений личности, — придаётся глобальное, общемировое, апокалиптическое значение. Повсюду видятся козни антихриста и признаки последних времён. Но при таком понимании и настроении утрачивается вера в будущее, вера в само историческое существование России и Русской Православной Церкви... Горе тем, кто, по словам апостола, не благовествует, кто превращается в наёмников, начётчиков, требоисполнителей, фарисеев и лицемеров. И, несомненно, счастливы будут те, которые станут пастырями добрыми и в наш жестокий век помогут своему народу вновь обрести святую веру в Бога, вернуться в Церковь и возродиться благодатию Духа Святого.
Многое из того, что он говорил в прежние годы, приходилось повторять вновь, поскольку указанные тогда недостатки оставались неисправленными. Снова приходилось вести разговор о борьбе против суеверий:
— В некоторых местах поощряется непринятие российских паспортов. Два года тому назад, когда я, уезжая из Валаамского монастыря, стоял уже на палубе яхты, одна женщина обратилась ко мне и спросила: «Ваше Святейшество, можно ли брать новый паспорт?» Я у неё спросил, в чём проблема. «А вот наш батюшка говорит, что нельзя брать новый паспорт». Я ей сказал: «А ему что, дороже серпастый-молоткастый советский паспорт, чем с двуглавым орлом и Георгием Победоносцем?» Она ответила: «Спасибо, всё ясно»...
Говоря много добрых слов о продолжающемся возрождении монастырей, Предстоятель и здесь находил что покритиковать:
— Поступающий в монастырь должен глубоко сознавать, для чего он пришёл в обитель и к какой цели он должен стремиться. Становится всё более распространённой тенденция устроения в монастырях беззаботной, сытой и комфортной жизни, когда насельник подвизается не во славу Божию, но заботится более о своём земном благополучии, радеет не о духовном делании и благе обители, а руководствуется личными интересами. Кельи некоторых монашествующих, невзирая на замечания и прещения со стороны монастырского начальства, превращаются в роскошные апартаменты с дорогой мебелью, холодильниками, а нередко и видеомагнитофонами и телевизорами. Монашествующие священнослужители имеют в собственности автомобили и квартиры, причём получают их не только в наследство от родственников, но приобретают, находясь на послушании в монастыре! Откуда, спрашивается, у монашествующих такие средства? И это в то время, когда абсолютно все возрождённые обители нуждаются в финансах на проведение ремонтно-восстановительных работ. О какой аскетике, о каком подвижничестве и соблюдении монашеских обетов здесь можно говорить? Согласуется ли это с традицией русского монашества?.. В монастырях приобретает всё большую остроту проблема нетрезвого образа жизни. Пристрастие к винопитию стало проявляться даже среди насельниц женских обителей. На это негативное явление надлежит обратить самое серьёзное внимание наместникам и настоятельницам монастырей, а также духовникам. Меры воздействия в таких случаях известны: это и перевод на другое послушание, и временное лишение монашеских одежд, и изменение условий проживания в обители, о чём нет нужды говорить подробно... Конечно, все мы дети своего Отечества, и многое в жизни обителей связано с общей ситуацией в стране и в мире. Однако каждый монах должен помнить о своих обетах, принесённых Богу, и не оправдывать себя, а помышлять о том, каким он предстанет на Суд Божий.
Епархиальные собрания были для Святейшего Патриарха Алексия II как поле, на которое нужно каждый год приходить и выкорчёвывать всё, чем это поле заросло. Он говорил, а за год мало что менялось. И нужно было неустанно повторять, как это делают с детьми, которые далеко не с первого раза понимают, что от них требуют взрослые. Внимательно читая ежегодные обращения Святейшего к московскому Епархиальному собранию, радуешься тому, насколько они лишены усыпляющего благодушия. Интонация их всякий раз такова: да, мы много достигли, есть чему радоваться, но посмотрите, сколько недостатков, как много нужно исправить, вытравить дурное, всё, что пачкает белоснежную церковную одежду. Две трети каждого такого доклада Предстоятель посвящал суровой критике того, что происходит во вверенной ему Русской Православной Церкви. Но если недоброжелатели критиковали Церковь, злорадствуя и желая уничтожения её, то Святейший Патриарх обращал своё слово, отлитое из сурового металла, сокрушаясь и даже гневаясь, но всем сердцем желая видеть Церковь идеальной, величественной, несокрушимой и неуязвимой для злопыхателей.
Обычно подобные доклады строятся следующим образом: руководитель начинает с хороших новостей, бодро говорит о достижениях, потом в середину выступления вставляет критику, а заканчивает вновь бодро и радостно. Патриарх Алексий II говорил вкратце о достижениях, потом много критиковал и заканчивал на критике, лишь напоследок поздравив с праздником и пожелав собравшимся всего хорошего в ближайшем будущем и спасения душ в жизни вечной. При всей своей мягкой и доброй наружности, это был строгий и взыскательный начальник, далёкий от расхолаживающего благодушия. Такой, каким и должен быть Предстоятель Русской Православной Церкви.
Глава семнадцатаяВОЙНА И МИР.1995—1997
Год 1995-й начался с нового кровавого преступления Ельцина и его окружения. Русскую армию бросили штурмовать город Грозный. Министр обороны Павел Грачёв провёл постыдную и неумелую операцию, бахвалился тем, что столицу Чечни возьмёт за несколько часов, а в итоге подставил наших солдат под огонь хорошо вооружённых и подготовленных защитников Джохара Дудаева, послал их на верную и нелепую смерть. Они гибли там под новогодний звон бокалов, раздающийся по всей стране...
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II накануне этого преступления бездарных и пьяных руководителей великой державы взывал к ним с требованиями не допустить беды. Но, как и в октябре 1993-го, его никто не послушал!..
Вот почему так суров был его лик во время закладки храма Христа Спасителя 7 января 1995 года. Радостный день Рождества Христова, радостное и долгожданное событие... А Предстоятель Русской Церкви невесел.
В своей речи Патриарх не мог не упомянуть своего любимого героя русской истории:
— Святитель Филарет, митрополит Московский, при первом освящении храма Христа Спасителя сказал, что в этом храме особенно проявляется «владычество Божиих судеб над человеческими начинаниями». И я молю Господа, да сопутствует Он и нынешним созидателям храма сего, да руководит ими, да укрепляет их в благородном подвиге.
1 февраля Святейший участвовал во II Всемирном Русском Народном Соборе. Отныне его первым заместителем в Соборе стал главный редактор журнала «Роман-газета», а с 1994 года и председатель Союза писателей России Валерий Николаевич Ганичев. Впервые руководство самого многочисленного писательского сообщества стало полноценно сотрудничать с иерархами Церкви. Сам Ганичев стал инициатором идеи канонизации адмирала Фёдора Ушакова, которая во многом благодаря его стараниям произойдёт в 2001 году.
Весной того года представился случай, чтобы заявить властям: хватит поддерживать в России всевозможные секты! В токийском метро произошёл теракт, организованный участниками тоталитарной секты «Аум синрикё», деятельность которой нашла покровителей и в России. Руководитель секты Сёко Асахара приезжал в нашу страну и был обласкан властями, выступал в университетах и институтах перед студентами, получил часовую ежедневную программу на ведущей радиостанции «Маяк» и получасовую еженедельную передачу на телеканале «2x2». Это при том, что Русская Православная Церковь ничего такого не имела. Зарегистрировавшись в Министерстве юстиции, секта «Аум синрикё» получила возможность ежемесячно проводить массовые инициации с интенсивной медитацией на стадионе «Олимпийский». Очень скоро число последователей секты в России составило пятьдесят тысяч человек, а в одной только Москве — тридцать пять тысяч.