Джапаридзе и прибывшие с ним товарищи знают это по Кавказу. В Советах верховодят меньшевики, дашнаки, эсеры и другие соглашатели, контрреволюционеры. И действительно, как сказано в резолюции, «в настоящее время мирное развитие и безболезненный переход власти к Советам стали невозможны, ибо власть уже перешла на деле в руки контрреволюционной буржуазии».
Вместе со всеми Алеша голосовал за эту резолюцию и сердцем и душой. Иначе и быть не могло. Ведь съезд совершенно ясно заявил: власть в руки пролетариата и беднейшего крестьянства может перейти только путем вооруженного восстания, свержения диктатуры буржуазии. Значит — подготовка к восстанию!
Обрадовало Джапаридзе и то, что съезд тайным голосованием избрал Центральный Комитет во главе с В. И. Лениным, более чем вдвое расширив состав ЦК.
Съезд обратился с манифестом «Ко всем трудящимся, ко всем рабочим, солдатам и крестьянам России». Слова манифеста, естественно, импонировали каждому делегату, но Алешу особенно захватили следующие строки: «В эту схватку наша партия идет с развернутыми знаменами. Она твердо держала их в своих руках. Она не склонила их перед насильниками и грязными клеветниками, перед изменниками революции и слугами капитала. Она впредь будет держать их высоко, борясь за социализм, за братство народов. Ибо она знает, что грядет новое движение и настанет смертный час старого мира».
Еще в самом начале съезда Алешу Джапаридзе делегаты избрали в мандатную комиссию, а затем и в состав Центрального Комитета РСДРП(б).
На последнем, пятнадцатом заседании съезда выступил Юсуф-заде. Он очень волновался — плохо говорил по-русски. Алеша взглядом подбадривал друга: давай, мол, смелее!
Юсуф довольно подробно проинформировал съезд о роли большевистской организации «Гуммет» в социал-демократическом движении и закончил речь словами, обращенными ко всем делегатам:
— Еще раз приветствую вас, дорогие товарищи, и надеюсь, что партия окажет нам всякую поддержку в нашем трудном и ответственном деле.
Раздались дружные аплодисменты, что очень порадовало Алешу: партия поддерживает!
Юсуф-заде быстро сошел с трибуны и, утирая обильно выступивший пот, уселся на свое место.
Тут же слово взял давний знакомый Джапаридзе — Ногин.
Речь его была короткой, но вдохновенной.
Он сказал:
— Я позволю себе, товарищи, от имени съезда приветствовать товарищей мусульман, входящих в нашу партию, и делегата, впервые появившегося на нашем съезде!
Это вновь вызвало аплодисменты. Ногин, переждав их, продолжал:
— Я в 1905–1906 годах был в Баку и знаю, какую работу приходилось вести гумметистам и какую услугу оказывали они партии… «Гуммет» — это первая социал-демократическая организация, которая понесла социалистическое учение в мусульманские массы. Я предлагаю съезду выразить пожелание, чтобы ЦК оказал и материальную, и всякую другую поддержку «Гуммету».
Съезд единогласно принял это предложение.
Забегая вперед, скажем, что сразу же после съезда вновь избранный ЦК на своем Пленуме постановил: оказать организации «Гуммет» материальную помощь в размере пяти тысяч рублей. Одну тысячу рублей из этой суммы поручили взять с собой Джапаридзе — на неотложные партийные расходы.
На том же последнем заседании съезда выступил и Алеша. Он сказал:
— Товарищи, хотя съезд единогласно принял предложение товарища Ногина и временем мы в высшей степени дорожим, но я должен сказать несколько слов о «Гуммете». Прежде всего — о самом названии. Эта организация имеет свое название — «Гуммет», но не думайте, что у нас в партии появился второй Бунд.
С самого начала и в настоящее время «Гуммет» слит с нашей партийной организацией; все товарищи мусульмане входят в общепартийные организации…
Далее Джапаридзе коротко рассказал об истории возникновения «Гуммета». Закончил он свое выступление такими словами:
— Повторяю, что «Гуммет» организационно сливается с нашей общепартийной организацией, издает газету, ведет агитацию и пропаганду среди мусульман. Прав был товарищ Ногин, указавший вам на чрезвычайную важность и трудность той работы, которую ведут товарищи гумметисты. Я мог бы сообщить вам много любопытных фактов из жизни этой молодой организации, но время не позволяет. Скажу только, что «Гуммет» оправдает доверие и будет служить самоотверженно делу внесения классового самосознания в среду мусульманских рабочих и объединения их с российским революционным пролетариатом.
В этот день, 3 августа, съезд заканчивал свою работу. Все вопросы повестки дня были рассмотрены, и слово для закрытия съезда предоставили Ногину.
Говорил он приподнято, взволнованно. Алеше особенно запомнились его заключительные слова, отразившие историческое значение данного момента:
— Как бы ни была мрачна обстановка настоящего времени, она искупается величием задач, стоящих перед нами как партией пролетариата, который должен победить и победит. А теперь, товарищи, за работу!
Сразу после этого зазвучал гимн партии «Интернационал». Его подхватили все делегаты. Правда, они старались петь вполголоса: съезд-то все-таки полулегальный!
Съезд окончен, и, собственно говоря, можно было разъезжаться по домам. Но делегаты Кавказа были приглашены на деловую экскурсию в Кронштадт. Погода и настроение всецело сопутствовали этому.
…В то раннее утро Алеша проснулся оттого, что его слепил солнечный зайчик. Он открыл глаза и сразу зажмурился от яркого луча солнца. Воспоминание о съезде, белесоватое небо, легкая прохлада, которой тянуло с Невы, — все это привело Алешу в отличное настроение. Он вскочил и громким возгласом «Вставай, проклятьем заклейменный!..» разбудил товарищей. Те быстро встали, наскоро умылись, закусили и почти бегом направились к Николаевской пристани, откуда должна начаться; поездка в Кронштадт.
Народу на пристани оказалось множество. Кругом— оживление. Играет музыка, развеваются красные знамена, слышится задорный смех.
— Видишь, Юсуф, похоже, настоящая демонстрация будет! — весело сказал Алеша.
Понадобилось три парохода, чтобы разместить всех экскурсантов.
Вот под звуки марсельезы отплывает пароход, на который сели бакинские друзья. Алеша ходит по палубе и внимательно вглядывается в сияющие лица людей, пожилых и молодых рабочих, прислушивается к разговорам. Почти все обсуждают политические вопросы.
Вон приветливо машет ему рукой седоусый питерский рабочий, сидевший рядом на съезде. Алеша подходит к нему. Оба облокачиваются о борт парохода и смотрят в сторону Кронштадта. Там тоже развеваются красные знамена, играет музыка. Кронштадцы пришли встречать своих братьев-питерцев. С обеих сторон раздается громовое и долгое «ура!».
А через некоторое время — митинг. В нем участвуют пятнадцать тысяч человек. Рабочие, солдаты и матросы, мужчины, женщины и даже дети — все замерли, все слушают кронштадтского большевика-рабочего, открывающего митинг.
На трибуне — один из делегатов VI съезда партии. Он толково, не спеша и ясно объясняет, почему лозунг «Вся власть Советам!» временно снят, и выдвигает новый лозунг — «Решительная борьба с контрреволюцией!».
Выступил и Алеша Джапаридзе — делегат-кавказец, как представили его. Речь Алеши заинтересовала всех. Она была краткой, но выразительной.
Кавказцы с молоком матери всасывают любовь к свободе, сказал он, — за свободу мы бились всегда в первых рядах революционной армии. Но на этот раз пальму первенства мы уступаем вам товарищи питерцы и кронштадтцы. Вы составляете передовой отряд нашей армии. Ваш мощный удар разгромил самодержавный строй не только в Питера но и во всей громадной России. Мы думаем и убеждены, что впредь вы будете идти во главе русской — новой еще более Великой революции!
Оратору от души аплодируют…
Как никогда, бодрым и уверенным в себе возвращается Алеша с товарищами в родной край нефтяников Каспия.
Снова в Баку
Возвратившись из Питера в Баку, Джапаридзе первым долгом решил рассказать товарищам по партийной работе, всем активистам о VI съезде партии.
17 августа созывается общегородская партийная конференция. Появление на трибуне Алеши — делегата съезда, кандидата в члены Центрального Комитета было встречено присутствовавшими восторженно. Долго не давали ему начать говорить. Смущенный и обрадованный таким горячим приемом, он стоял на трибуне и всматривался в лица людей, ставших ему братьями. В эту минуту он почувствовал, что любит их еще сильнее и готов для них сделать все, не пожалеет даже самой жизни.
Вот овация утихла, а Джапаридзе все еще не может произнести ни слова: ком стоял у него в горле. Справившись с волнением, он сказал:
— Товарищи! Друзья мои!..
Речь его продолжалась два часа, но и за это время он «не был в состоянии исчерпать весь интересный материал», как писала потом газета «Бакинский рабочий».
Разумеется, Джапаридзе рассказал прежде всего об итогах съезда, о его решениях и их историческом значении в борьбе за победу социалистической революции. Слова его дышали верой в то, что революция эта назрела и близок час ее свершения.
Алешу слушали затаив дыхание. А когда он заговорил о Ленине и стал объяснять, почему Владимир Ильич не был на съезде, кто-то ехидным голосом выкрикнул:
— Ты лучше объясни, почему Ленин не явился на суд! А надо бы…
Джапаридзе на мгновение чуть не задохнулся от возмущения. Затем громко крикнул:
— Товарищи! Это говорит провокатор!
В зале произошло неописуемое волнение: люди вскакивали, что-то выкрикивали, потрясая кулаками. Наконец стало тише. Несколько партийцев из рабочих подхватили человека в замасленной одежде, но с лицом и руками такими чистыми, каких не бывает у нефтяников. Его выдвинули вперед:
— Узнаешь, Алеша?
Джапаридзе всмотрелся и тотчас признал в нем помощника управляющего нефтепромыслами Ротшильда, известного в городе эсера.
— Вон провокатора! Утопить в нефти! — раздались гневные голоса.
Но Алеша твердо сказал:
— Большевики не устраивают самосудов! Выгоните его, товарищи, и пусть он на всю жизнь запомнит это!