Отвечает князь Владимир-Красно солнышко: «Я и пир заведу, и Алёшу на пир позову, да и честь ему воздам. Вот кого будет в послах послать, его на пир позвать? Разве что послать нам Добрыню Никитича. Он в послах бывал и посольскую службу справлял, многоучен да обходительный, знает, как себя держать, знает, что да как сказать».
Приезжал Добрыня в Ростов-город. Он Алёше Поповичу низко кланялся, сам говорил таковы слова: «Поедем-ка, удалый добрый молодец, в стольный Киев-град ко ласкову князю Владимиру хлеба-соли есть, пива с мёдом пить, там князь тебя пожалует».
Отвечает Алёша Попович-млад: «Был я недавно в Киеве, меня в гости не позвали, не употчевали, и ещё раз ехать мне туда незачем».
Низко кланялся Добрыня во второй након: «Не держи в себе обиды-червоточины, а садись на коня, да поедем на почестен пир, там воздаст тебе князь Владимир почести, наградит дорогими подарками. Ещё кланялись тебе да звали на пир славные русские богатыри: первым звал тебя старый казак Илья Муромец да звал и Василий Казимирович, звал Дунай Иванович, звал Потанюшка Хроменький и я, Добрыня, честь по чести зову. Не гневайся на князя на Владимира, а поедем на весёлую беседу, на почестен пир».
«Коли бы князь Владимир позвал, я бы с места не встал да не поехал бы, а как сам Илья Муромец да славные могучие богатыри зовут, то честь для меня», — промолвил Алёша Попович-млад да садился на добра коня со своей дружинушкой хороброю, поехали они в стольный Киев-град. Заезжали не дорогой, не воротами, а скакали через стены городовые к тому ли ко двору княженецкому. Посреди двора соскакивали с ретивых коней.
Старый казак Илья Муромец со князем Владимиром да с княгиней Апраксией выходили на красное крыльцо, с честью да с почётом гостя встретили, вели под руки в палату столовую, на большое место, в красный угол посадили Алёшу Поповича, рядом с Ильёй Муромцем да Добрыней Никитичем.
А Владимир-князь по столовой по палате похаживает да приказывает: «Отроки, слуги верные, наливайте чару зелена вина да разбавьте медами стоялыми, не малую чару — полтора ведра, подносите чару Алёше Поповичу, другу чару поднесите Илье Муромцу, а третью чару подавайте Добрынюшке Никитичу». Подымались богатыри на резвы ноги, выпивали чары за единый дух да меж собой побратались: старшим братом назвали Илью Муромца, средним — Добрыню Никитича, а младшим братом нарекли Алёшу Поповича. Они три раза обнималися да три раза поцеловалися.
Тут князь Владимир да княгиня Апраксия принялись Алёшеньку чествовать, жаловать: отписали, пожаловали город с пригородками, наградили большим селом с присёлками. «Золоту казну держи понадобью, мы даём тебе одёжу драгоценную!»
Подымался, вставал млад Алёша на ноги да возговорил: «Не один я воевал басурманскую рать-силу несметную. Со мной бились-ратились дружинники. Вот их награждайте да и жалуйте, а мне не надо города с пригородками, мне не надо большого села с присёлками и не надобно одёжи драгоценноей. За хлеб-соль да за почести благодарствую. А ты позволь-ко, князь Владимир стольно-киевский, мне с крестовыми братьями Ильёй Муромцем да Добрыней Никитичем безданно-беспошлинно погулять-повеселиться в Киеве, чтобы звон-трезвон было слышно в Ростове да в Чернигове, а потом мы поедем на заставе богатырской стоять, станем землю русскую от недругов оборонять!» Тут Алёшенька прихлопнул рукой да притопнул ногой: «Эхма! Не тужи, кума!»
Тут славные могучие богатыри Алёшу Поповича славили, и на том пир-столованье окончилося.