— Делай это, побыстрее, — сказал он.
Он ожидал, что она его убьет.
После всего того, что она сказала ему, он еще ожидал, что она его убьет.
Карина подошла к нему. Ее светящиеся крылья горели вокруг них.
— Не беспокойся, — сказала она ему. — Я самая большая, самая сильная, и я тебя защищу. А теперь, мы выходим отсюда.
Генри перестал моргать.
У них ушло сорок пять минут на то, чтобы спуститься вниз по лестнице. Карина вдыхала ночной воздух. У него был запах едкого дыма и гниющего мусора, но ее это не волновало.
Находящееся позади нее здание поднималось ввысь подобно зловещей башне. Теперь оно принадлежало мертвым. Она прошлась по каждому коридору и проверила каждое помещение, пока Генри с Лукасом сидели на ступеньках, дожидаясь и истекая кровью. Она и понятия не имела, сколько человек убила, но это должны были быть дюжины. Она проверяла их лица для того, чтобы убедиться в их смерти. Они все выглядели одинаково: впалые черты лица, изумрудный оттенок кожи.
И вот, наконец, все для нее было закончено.
Ее светящиеся крылья исчезли, ее силы исчерпались. Медленно возвращалась реальность, по кусочкам и частичкам.
Рядом с нею зашевелился Лукас:
— Если хочешь исчезнуть, то сейчас самое время. Ты убила их, потому что застала врасплох. С домом Дарьон такого не будет. Я не знаю, какой у тебя план, но уверен, как только Артур узнает, чем ты являешься, он сделает все возможное для того, чтобы держать тебя в пределах дома. Ты слишком могущественная для того, чтобы вырваться на свободу. Если ты откажешься, он тебя убьет, и я не знаю, смогу ли я остановить его.
— Он прав, — сказал Генри. — Аж тревогу вызывает то, как часто я это повторяю. У «испепелителя», подвид № 21, имеется несколько типов. Вы относитесь к типу 4. Артур — к типу 7. Он более могущественный, и у него ж опыта больше. Даже изо всех сил вы не сможете его одолеть, и у вас уйдет много времени на перестройку накопительных резервов для того, чтобы опять сделать что-нибудь на масштабном уровне. Иногда на это уходят годы. Не говоря уже о том, что нам придется сражаться с вами, если вы попытаетесь убить Артура.
Карина посмотрела на Лукаса:
— Если я тебя оставлю, как ты будешь подпитываться?
— Синтетикой, — сказал он. — Это помогает, когда на грани.
Все его тело напряглось как слишком туго натянутая струна. Ему не хотелось, чтобы она уходила.
— Зачем? — спросила она.
— Вот чего ты хочешь, — сказал он, — свободу. День больше или может много дней. Но это твое. Бери.
Генри прочистил свое горло:
— «Ординаторы»…
Лукас посмотрел на него. Генри закрыл рот, клацая зубами.
Вглядываясь в лицо Лукаса, Карина спросила:
— А не ты ли мне обещал, что будешь искать меня, если я убегу?
— Да. Я обещаю тебе, что у меня реально много времени уйдет на то, чтобы найти тебя. Иди сейчас.
Карина заколебалась. В руках Лукаса зашевелилась просыпающаяся Эмили.
Лукас мог ее найти — она видела уверенность в его глазах. Если он мог найти, то с таким же успехом ее могли найти и «ординаторы», а они были бы гораздо больше мотивированы. И даже если она совершит побег, ей всегда придется жить в бегах, скрываясь от всех и боясь каждой тени. У нее не было сомнений, что Эмили была «донором». Она была в ответе за своего ребенка — ей нужно было научить ее, как защищаться, или же, когда они будут найдены, Эмили будет схвачена врасплох, в точности как это было с ней.
Карина окинула взглядом город. На этом пути лежала свобода. Даже двенадцатью часами ранее, Карина Такер мигом бы ее взяла. Но она уже была не той Кариной Такер. И такой уже никогда не будет. Была пропасть между Кариной прежней и Кариной новой, и она была наполнена телами «ординаторов». Слишком многое произошло. Это изменило ее, и не было назад пути.
Женщина, которая на днях везла четверых детей на школьную экскурсию, была мертва. Она была хорошей девочкой, доброй и немного наивной, потому что думала, точно знает, что такое трагедия. У этой женщины была маленькая, безопасная, уютная жизнь. Карина скучала за ней, и настало время оплакивать ее. Было больно отпускать ту жизнь. Так или иначе, она теряла ее, но не как бабочка, высвобождающаяся из своего кокона. Скорее как змея, оставляющая старую кожу. И эта новая Карина брала на себя все риски. Она была сильней, крепче и могущественней. Война продолжалась, и она примет участие в ней.
И даже если она испугается как цыпленок, и попытается уйти куда подальше, то воспоминание о Лукасе удержат ее от того, чтобы уйти слишком далеко. У нее было много общего с мужчиной, который превращался в монстра, чем с Джил и ее нескончаемым беспокойством из-за ремней безопасности. Сейчас она не могла оставить позади Лукаса, возвращающегося туда, где все его боялись, где Артур использовал его, не считаясь с его жизнью, где брат непрерывно пререкался и дрался с ним. У нее была Эмили. У Лукаса не было никого, и он очень сильно ее хотел. И она его хотела. Правильно или нет, ее это больше не волновало. Это было ее решение, и она сделала свой выбор.
— Решай, — сказал ей Лукас. — Нам нельзя оставаться тут на виду.
Оставался только один вопрос. Карина сделала глубокий вдох и сократила дистанцию между собой и Лукасом. Она подняла вверх лицо и, заглянув в зеленые глаза, поцеловала его.
На мгновение он постоял в неподвижности, а потом поцеловал ее в ответ жаждущим и изголодавшимся по ней ртом. Когда они прервались, Генри уставился на них:
— Я смущен, — сказал он.
— Ну, я не могу тебе позволить возвращаться самому, — сказала Карина. — Все избитые и печальные. Артур мог бы как-нибудь тебя убить, или Даниель разнесет дом, или у вас, Генри, получится отравить всех своей кулинарией.
Эмили открыла глаза:
— Мама!
— Привет, малышка.
— Где мы?
— В Детройте. Нам пришлось здесь остановиться на короткое время, но сейчас Лукас и Генри заберут нас с тобой домой.
Должны были быть слова, описывающие выражение лица Лукаса, но Карина не знала их. Весьма вероятно, также не знал их и Лукас. У него был такой вид, словно он не был уверен, что это: удивление, облегчение, счастье или безумие.
— Я полагаю, что в трех кварталах на север находится заведение фаст-фуда, — сказал Генри. — Мы можем пойти туда, воспользоваться их телефоном и пить кофе, пока будем ждать, что нас подберут. Мне бы не помешало немножко кофе.
— Ты справишься? — спросил Лукас.
— Если упаду в обморок, просто оставьте меня на улице.
Лукас проскользнул плечом под руку Генри.
— Спасибо.
И они пустились вниз по улице.
— Ты больше не мой владелец, — спокойно сказала Карина.
— Прекрасно, — сказал Лукас.
— И у меня будет собственная комната.
— Прекрасно.
— А если тебе надо будет подпитаться, то попросишь меня. По-хорошему.
Он остановился и сверкнул на нее глазами.
— По-хорошему, — повторила ему она.
— Прекрасно.
— Но, все шутки в сторону, вы ведь все еще будете готовить, правильно? — спросил Генри. — Вы обещали…
— Да. Определенно, я буду готовить.
— О, хорошо, — сказал Генри. — А то я боялся, что вы уйдете и нам придется есть стряпню Лукаса.
— Я прекрасно готовлю, — сказал Лукас.
Впереди, на углу, вырос хорошо знакомый знак желтого цвета на красном.
— Мама, мы идем туда?
— Да.
— А у нас есть деньги на мороженое?
— У меня есть двадцать долларов, — сказал Генри. — Немножко в крови, но они примут и такие.
— Примут, — жестко сказал Лукас.
Карина представила себе Лукаса, немного окровавленного и малость выжатого, который разламывал прилавок «Макдональдса» пополам. Надо надеяться, что до этого не дойдет.
— Не волнуйся, малышка. Нам дадут столько мороженого, сколько ты захочешь.
Карина глянула назад на шелуху небоскреба. На секунду она подумала, что увидела себя, махающую себе рукой на прощание. Ее новая Карина улыбалась в ответ. Люди, которые знали прежнюю Карину, будут ее осуждать, если узнают, но это не имело значения. Теперь она сделала собственный выбор.
Она положила свою руку на руку Лукаса, которую он согнул в локте, позволяя ее пальцам опереться на его мускулистое предплечье. И они ушли бок о бок в ночь.