— Мы достанем новые вещи, — Карина быстро окинула глазами стол по кругу, но никто из троих мужчин и слова не вымолвил, чтобы разрушить ее хрупкие обещания.
— А я получу личную комнату?
Карина посмотрела на Лукаса с мольбой: «Пожалуйста, не разлучайте меня с дочерью».
Неспешными движениями салфетки он вытер себе рот.
— Тебе придется остаться в головном доме. А на выходные ты сможешь навещать свою мать. Мы устроим комнату.
— Мам, я хочу остаться с тобой, — жалобным голосом попросила Эмили.
— Тебе нельзя, — сказал Лукас.
Эмили закусила губу.
— У тебя будет хорошее местечко в головном доме. Ты будешь жить в одной комнате с хорошей девочкой. Игрушки. Одежда. Все что нужно. Если кто-нибудь попытается к тебе придраться, скажи им, что ты принадлежишь Лукасу. Все меня боятся. Тебе никто вреда не причинит.
— Нет, — сказала Эмили.
Лукас перестал есть. Карина напряглась.
— Ты мне говоришь «нет»? — спросил Лукас. Его голос был совершенно спокойным.
Эмили подняла подбородок и с полнейшим пренебрежением, какого смог набраться шестилетний ребенок, сказала:
— Я устала, я напугана, и никуда не пойду. Я остаюсь с моей мамой. Ты собираешься кричать на меня?
— Нет, — сказал Лукас, — мне этого не нужно делать.
— Ты не мой папа. Папа покинул нас.
Лукас взглянул на Карину.
— Я вдова, — тихо сказала она.
— Я тебе не отец, но за тебя отвечаю, — сказал Лукас. — Ты будешь меня слушаться беспрекословно.
— Почему? — спросила Эмили.
Лукас наклонился вперед и вытаращил глаза на Эмили:
— Потому что я большой, сильный и страшный. А ты — очень маленькая.
— Ты — плохой.
Эмили выдержала его пристальный взгляд, но Карина могла бы сказать, что это был не переизбыток храбрости. Эмили просто застыла, как смотрящий в глаза волка крольчонок.
— Плохой — этот мир, и я не могу быть всегда хорошим, — сказал Лукас. — Но я буду пытаться, и не буду придираться к тебе без причины.
В попытке оторвать его внимание от Эмили, Карина положила руку на его предплечье. Это сработало; он посмотрел на нее.
— Пожалуйста, — у нее ушла вся сила воли на то, чтобы удержаться от сильной дрожи в голосе. — Пожалуйста, разреши ей остаться.
— Я хочу остаться, — сказала Эмили. — Я буду хорошей. И буду выполнять все свои домашние обязанности.
— Я подумаю об этом, — сказал Лукас.
Глава 4
Получасом позже с завтраком было покончено. Мужчины поднялись, один за другим ополоснули свои тарелки и, на удивление умело, загрузили посуду и столовое серебро в посудомоечную машину. Карина принялась убирать остатки пищи. Генри вышел, но Даниель остался на кухне и, опираясь о стойку, наблюдал за Кариной. Маяча под дверью, Лукас наблюдал за Даниелем.
— А можно я выйду из дома на прогулку? — спросила Эмили.
Карина остановилась.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— А почему бы и нет? — вскинул брови Даниель.
— Потому что там снаружи — страшные птицы
— Там страшные птицы? А что это за страшные птицы?
— Безопасные, — сказал Лукас. — Сеть абсолютно ничего не пропускает.
Карина вспомнила, как тело птицы ударилось о невидимое ограждение, и спросила:
— А что будет, если Эмили попадет в эту сеть?
— Ей придется пройти полторы мили вниз по холму, прежде чем добраться до сети, — сказал Лукас.
— Я хочу посмотреть на птиц, — сказала Эмили. — Пожалуйста, а?
Это позволило бы им выбраться из дома на открытое пространство, подальше от этих мужиков. Она смогла бы кругом получше осмотреться. Может быть, увидела бы дорогу или дом, какой-нибудь путь для спасения. Карина вытерла полотенцем руки, повесила его на спинку стула и сказала:
— Хорошо. Но мы останемся возле дома.
— Я пойду с вами, — сказал Лукас.
Все, что ей хотелось, становилось иллюзией пребывания с дочерью наедине. Он бы не позволил ей этого. Карина сжала зубы.
— Вот, правильно, — сказал Даниель. — Прикуси язык. Так будет спокойнее.
Лукас отутюжил его пристальным взглядом. Они мгновение неподвижно постояли, а затем Даниель закатил глаза и с небрежным видом побрел из кухни в прилегающий коридор. Лукас двинулся на выход в противоположном направлении. Карина взяла Эмили за руку и сказала:
— Пошли, малышка.
Коридор прорезал весь дом и проходил прямо к двери. Они миновали справа комнату библиотеки, под потолок заполненную книгами, слева — большую комнату с телевизором, имеющим гигантский плоский экран, а потом Лукас открыл дверь, и они шагнули на крыльцо к солнечному свету. Двор был весь в траве, небольшие дубочки и кусты располагались по обоим флангам. Вдаль вела тропинка, вниз по холму. Слева огромный дуб раскинул свои ветки — явно не синхронизирующий с остальной частью лесной поросли и, вероятно, посаженный.
Из-за дуба вышла лохматая коричневая собака. По высоте — как датский дог. Она рысью шла вперед на массивных лапах, держа позади хвост трубой. Было что-то странное в ее слегка переваливающейся походке, скорее медвежьей, чем собачьей.
Карина сделала шаг и стала между этой бестией и Эмили.
Животное остановилось. С массивной головы, которая увенчивалась круглыми ушами, на них уставились большие карие глаза.
— Да ты успокойся, он ручной, — произнес сзади Лукас.
Гибрид собаки и медведя внимательно посмотрел на Лукаса и позволил себе ни много ни мало фыркнуть.
— Ему не нравится, когда я вступаю в фазу моего атакующего варианта, — сказал Лукас. — Это делает его чудным на парочку дней. Седрик, не будь засранцем. Дай ребенку тебя почухать.
Еще одно фырканье. Карина не могла по-настоящему винить собаку. Принимая во внимание то, какой имел вид Лукас в «атакующем варианте», было удивительно, что собака вообще оставалась поблизости.
В течение длительного момента времени Седрик предавался размышлениям относительно них, переваливаясь с боку на бок. Эмили вытянула свою руку. Все внутри Карины сжалось в тугой узел.
Седрик подтолкнул руку Эмили при помощи носа, фыркнул опять и столкнулся с выпуклостью внешнего кармана ее «худи».
— Что это там у тебя в кармане? — спросила Карина.
Эмили покопалась в кармане и вытащила наполовину съеденное яблоко.
«Нет. Опять», — подумала Карина и заставила свой голос быть ласковым:
— Эмили, ты ведь знаешь, что тебе не полагается это иметь…
Седрик понюхал яблоко и разинул пасть, выявляя огромные зубы.
— Он не причинит ей вреда, — с абсолютной уверенностью в голосе произнес Лукас.
Эмили протянула яблоко. Очень аккуратно, почти по-джентельменски, он стащил фрукт с руки Эмили, уселся на задницу и, держа длинными, темными когтями, поднял его к своему рту. Черный нос обнюхал яблоко. Челюсти открылись и закрылись — зверь откусил маленький кусочек от фрукта и принялся жевать с очевидным удовольствием.
— Ему понравилось! — радостно заявила Эмили и спрыгнула со ступенек вниз во двор. — Давай, Седрик, сюда!
— Куда ты собралась? — спросила Карина и следом сделала шаг.
— Просто до дерева.
Дуб был лишь в пятидесяти футах от них. Карина закусила губу. Все инстинкты говорили ей: «Хватай ребенка и не пускай!», но Эмили нужно было почувствовать, что все нормально. Ей нужно играть. Ее дочь не понимала, каким ненадежным было их положение, у нее и мысли не было о том, какими уязвимыми они были, и что Карине приходилось вести себя как ни в чем не бывало.
Эмили посмотрела на нее:
— Можно я пойду?
— Да. Можно. Иди.
Эмили направилась к дереву. Седрик поспешно, чуть не подавившись, закончил с яблоком, перекатился на лапы и последовал за ней к дереву.
Лукас прислонился к столбу на крыльце рядом с Кариной. Она ожидала, что на дневном свете Лукас каким-то образом уменьшится в размере, словно он был своего рода злым творением ночи, чья сила угасала вместе с солнцем, но он остался таким же большим и грозным. И, что ли, солнце сделало еще хуже — она смогла увидеть каждую деталь его сурового лица. А то, как он опирался на перила, каким образом раздувались мышцы на его руках и грудной клетке, каким манером он, инспектируя двор, осматривал свою территорию — все сообщало о нем: «хищник».
Закрыв глаза, Лукас поднял лицо к солнцу и улыбнулся. Улыбка сохранялась только на мгновение, как листик унесенная от дуновения свежего ветерка, но Карина успела увидеть ее. Он был хорош собой, а опасность, которую он излучал, оттачивала эту красоту до смертельного острия. Он был красивым на тот же смертоносный манер, каким был красив тигр, и теперь она была заперта в клетке с ним.
Если бы он был на ее стороне, то никто и никогда не побеспокоил бы их.
Возле дерева Эмили подняла веточку и бросила ее. Седрик посмотрел на ветку и слегка озадаченно оглянулся на Эмили.
— Что он такое? — спросила Карина.
— Медведесобака. Мы поиграли с их генетикой несколько поколений тому назад. Он ласковый с детьми, как колли, и он значительно умнее, чем заурядная собака. А в чем проблема с тем, что у нее было яблоко?
Карина уселась на ступеньках лестницы.
— Она запасается пищей.
— Почему?
Ей не хотелось говорить ему. Чем меньше он знал о них, тем меньше информации мог бы использовать против нее.
— Это дает ей ощущение безопасности.
Эмили захлопала в ладоши возле дерева и что-то принялась объяснять Седрику. Он, слушая ее, сел опять на свой зад.
— Она была удочерена? — тихо спросил Лукас.
— Нет.
Карина не ожидала от Лукаса осведомленности о том, что у приемных детей иногда проявляется припрятывание еды про запас. Теперь ей нужно было ему объяснять больше для того, чтобы только лишь у него не сложилось неправильное мнение.
— Это произошло после смерти ее отца. И это не нарушение, связанное с поглощением пищи. Она не хочет добавки; она просто пытается контролировать окружающую ее среду. Мы справились с этим, но из-за всего случившегося, должно быть, у нее произошел рецидив. И, пожалуйста, не надо бранить и кричать на нее за это. А то…