– Это хорошо, правда? – сказала Франческа.
– Надеюсь. – Голосу Клэр не хватало уверенности.
Расслабленная атмосфера нашего «девичника» сменилась некоторой напряженностью, однако я верил в лучшее. Сильвия казалась мне приятной и разумной женщиной, она быстро влилась в нашу компанию. Разве что-то могло пойти не так?
Я спрятался под кухонным столом в ногах у Полли, чувствуя, что она и сама не прочь нырнуть туда же вместе со мной. Франческа выглядела так, будто вот-вот заплачет, а глаза Клэр стали огромными, как блюдца. Обычно Сильвия воспринимала новости в штыки. И это могло оказаться одним из моих самых больших просчетов.
Я пошел следом за Клэр к входной двери, и Сильвия пронеслась мимо нас обоих, даже не взглянув в нашу сторону. Мне пришлось чуть ли не бежать за ней, и, когда она ворвалась на кухню, у нее окончательно сдали нервы.
– Моя дочь только что сообщила мне, что у нее появился бойфренд. И это твой сын! – Она сурово посмотрела на Франческу, которая выглядела удивленной, а потом и слегка испуганной.
– Ну да, мы только что узнали… – начала Полли.
– И вы все сидите здесь, как будто это обычное дело – то, что моя четырнадцатилетняя девочка, которая никогда в жизни не общалась с мальчиками, теперь, едва переехав в Лондон, считает нормальным иметь бойфренда?! – Сильвия была вне себя. И очень расстроена.
– Послушай, но в этом нет ничего особенного, – заметила Полли и поморщилась, потому что глаза Сильвии метали молнии.
– Только не для моей дочери! Она хорошая девочка. Прилежно учится, у нее отличные оценки, она не интересуется мальчиками, макияжем и шмотками. Так и было, пока твой сын не запудрил ей мозги!
– Да брось, Алексей не мог бы запудрить мозги даже хомяку! – Полли попыталась обратить все в шутку. Я восхищался ее умением не отступать. Клэр и Франческа, казалось, потеряли дар речи.
– Не о том речь! – крикнула Сильвия. А я подумал, что как раз об этом.
– Мяу, – вмешался я, пытаясь подсказать ей, что Алексей – славный парень и все должны радоваться, что он проводит время с Конни.
Но рассерженная Сильвия не обратила на меня никакого внимания. Она расхаживала по кухне.
– У нас был жуткий скандал. Я как чувствовала, что нельзя отправлять ее в местную школу! Она умоляла меня, говорила, что это поможет ей завести друзей, которые живут по соседству, но теперь придется искать деньги, чтобы перевести ее в школу для девочек. Может, если я скажу ее отцу, в чем дело, он раскошелится… – Она что-то бормотала себе под нос, как будто разговаривала сама с собой. Да уж, она определенно была на взводе.
– Сильвия, Конни кажется разумной девочкой, и Алексей – один из самых милых, отзывчивых мальчиков, которых я когда-либо встречала, – ласково произнесла Клэр и попыталась предложить ей бокал вина, но Сильвия отмахнулась. – Знаешь, между ними все очень невинно, они просто ходят за ручку, и, если бы Саммер решила завести бойфренда – что для нас, мам, настоящая головная боль, – поверь, я бы хотела, чтобы это был кто-то вроде Алексея.
Франческа с благодарностью посмотрела на нее.
– Я воспитала его правильно, в уважении к женщинам, он не сделает ничего плохого, он вообще не способен на это. О, и, кстати, Алексей тоже отличник, – подала голос Франческа.
– Дело не в этом! А в том, что Конни еще слишком мала, чтобы заводить бойфренда, каким бы он ни был. Будь ее отец здесь, он бы просто взбесился! – Я слышал, как дрожит от гнева голос Сильвии. – Короче, я запрещаю им встречаться! – Помимо злости, я уловил в ее голосе печальные нотки. Видимо, от осознания того, что теперь ей приходится воспитывать дочь в одиночку, а она явно не знает, как это делать.
– Сильвия, я говорю это по-дружески, – начала Полли. – От твоих запретов им еще больше захочется видеть друг друга, тем более что они учатся в одной школе.
– Я не нуждаюсь ни в чьих советах о том, как воспитывать мою дочь! – Сильвия чуть ли не выплевывала слова. – Я скажу Конни, чтобы после школы она сразу шла домой. Пусть я не могу контролировать их встречи в школе, но могу запретить ей встречаться с Алексеем в других местах. И я заберу у нее телефон, чтобы она не могла с ним общаться. Да, Полли, поначалу она будет злиться на меня, но потом сама спасибо скажет. Она слишком молода и наивна, чтобы общаться с мальчиками вроде Алексея.
– Да как ты смеешь! – Франческа вскочила со стула. Я запрыгнул на колени к Полли. – С мальчиками вроде Алексея? Мой сын – хороший мальчик! Им обоим по четырнадцать лет, это нормально, что они дружат, в этом нет ничего плохого. Я не стану учить тебя, как воспитывать дочь, но не позволю тебе говорить плохо о моем сыне.
Я чувствовал гнев Франчески.
– Я буду говорить все, что хочу, а вы, дамы, можете дружить и дальше. Вам, я вижу, наплевать и на меня, и на мою дочь. Я жалею о том, что познакомилась с вами и что вообще поселилась на Эдгар-Роуд.
Оставив всех с открытыми от изумления ртами, Сильвия вихрем вылетела из дома.
– Ну, все прошло просто отлично! – пошутила Полли, но никто не засмеялся.
– Я никак не ожидала такого поворота. – Клэр залпом допила вино.
– О нет, бедный Алексей!.. – Франческа разрыдалась. Клэр и Полли пытались успокоить ее, уверяли, что все образуется. Я крепко задумался, но ни одна здравая мысль не приходила мне в голову. Женщины решили, что Сильвия остынет, и тогда они смогут во всем разобраться. Я подумал, что они слишком оптимистичны, но, конечно же, не мог этого сказать.
И вдруг у меня появилась идея! Я покинул своих женщин – неохотно, потому что мне не хотелось оставлять их в растрепанных чувствах, – и направился к дому по соседству. Я хотел посмотреть, как там разворачиваются события. По крайней мере, зная, что происходит, мне было бы легче придумать, как исправить положение. Я любил Алексея, симпатизировал Конни, но видел и то, как напугана Сильвия – возможно, из-за того, что ей пришлось пережить. Я мог посмотреть на ситуацию с обеих сторон, хотя, конечно, Сильвия совершала ошибку. Конни повезло, что она встретила такого мальчика, как Алексей, но я не мог сказать этого Сильвии, и даже если бы мог, вряд ли она стала бы меня слушать.
Я пробрался в садик за домом, и, когда из темноты заглянул в ярко освещенную кухню, мои худшие опасения подтвердились.
Я не слышал слов, но из-за двери доносился приглушенный звук разговора на повышенных тонах. Сильвия нервно теребила волосы, Конни кричала, ее лицо покраснело, из глаз лились слезы. Хана съежилась, и я всем сердцем сочувствовал ей. Мы, кошки, вечно попадаем под перекрестный огонь, но, поскольку Хана привыкла к затворнической жизни, сейчас она, видимо, совсем растерялась и не знала, что делать. Я наблюдал за происходящим, и это зрелище даже завораживало. Конни, уже не сдерживая слез, протянула матери телефон, потом резко повернулась и выбежала из кухни. Сильвия села за стол, обхватила голову руками и зарыдала.
Сколько горя, подумал я, вместо того чтобы радоваться. Алексей стал бы прекрасным другом для Конни, помог бы ей приспособиться к здешней жизни. Я не сомневался в этом, потому что хорошо знал Алексея. Беда в том, что Сильвия его не знала, и я понятия не имел, как это исправить.
Глава 17
Я проснулся совершенно разбитым, как будто и не спал. Последние несколько дней выдались тяжелыми, и накопившаяся усталость давала о себе знать. Клэр, Полли и Франческа все еще сильно переживали из-за Сильвии, и, хотя Джонатан сказал, что со временем все уляжется – так он представлял себе решение большинства проблем, – я не разделял его оптимизма. Женщинам повезло, что я не такой, как он.
Вчера Клэр и Полли обсуждали сложившуюся ситуацию и пытались придумать план. Обе признавали, что, хотя Сильвии приходится нелегко, им необходимо сохранить верность Франческе. Они согласны выступить миротворцами, но нужно, чтобы Франческа видела в них прежде всего друзей и знала, что она права, а Сильвия, по словам Полли, просто рехнулась.
Я думал точно так же. Женщины гадали, как им вразумить Сильвию, и, хоть я сомневался в том, что у них это получится, меня радовало их желание исправить положение. Однако в конце зашел спор о том, кому идти и объясняться с Сильвией, так что пришлось бросать кубик из детской настольной игры. Полли проиграла. Клэр на радостях тут же принялась давать советы, но Полли, раздосадованная, слушала ее вполуха.
Конечно, я беспокоился и о Тигрице, тем более что встречаться с ней становилось все труднее. Пока мы кое-как справлялись, хотя это и стоило нам больших усилий, и каждый раз, когда я видел ее, меня переполняло счастье от того, что она все еще с нами. Тревогу вызывал и Джордж. Я много раз пытался поговорить с ним о Тигрице, но он быстро менял тему или говорил, что с ним все в порядке. Он отмахивался от меня, и это пугало еще сильнее, но я не знал, что делать. Не мог же я заставить его изливать мне душу.
Вместо этого я рассказал Джорджу о ссоре женщин с Сильвией, перед тем, как он в очередной раз отправился навестить Хану. Я напомнил ему о том, как важно собрать любую информацию, чтобы мы могли вмешаться и помочь. К счастью, Джордж оказался блестящим учеником. Вернувшись, он сообщил, что Хана очень расстроена. Конни не разговаривала с мамой, но, когда осталась наедине с Ханой в своей комнате, все ей рассказала. Конни много плакала и говорила о том, как она несчастна, как скучает по отцу и своему дому, и о том, как Алексей сделал ее жизнь более сносной. Еще она сказала, что Алексей всячески ее поддерживает и в школе они по-прежнему неразлучны. Они оба решили временно смириться и не злить ее маму. Что ж, разумные дети, я в них не ошибся. Их связывала настоящая дружба, я это видел, но если бы только это могла видеть и Сильвия! Если бы только нашелся способ заставить ее увидеть это.
Сильвия не справлялась с ситуацией, и, по словам Ханы, ей даже не к кому было обратиться. Отрезав себя от наших женщин, она прекратила даже общение с подругами по скайпу. Хана сказала Джорджу, что никому не понять, в какой кошмар превратилась жизнь Сильвии, а попытки храбриться ради Конни, чем она до сих пор занималась, довели ее до отчаяния. Сильвия даже исполнила свою угрозу и поговорила с бывшим мужем, но тот предложил, чтобы Конни вернулась и жила с ним в Японии, и это еще больше взбесило Сильвию. Она чувствовала, что не может обсуждать с ним свои проблемы, если не хочет потерять дочь. Теперь, когда я, в отличие от моих женщин, владел секретной информацией, я сочувствовал Сильвии и считал своим долгом вытащить ее из затруднительного положения.