Затем Хичкок наткнулся на роман, который в буквальном смысле был написан специально для него. В интервью с Хичкоком, взятом в 1962 г., Трюффо проливает свет на эту историю.
Трюффо. «Головокружение» снято по роману Буало-Нарсежака «Из царства мертвых» (D’entre les morts), который был сочинен специально, чтобы вы перенесли его на экран.
Хичкок. Нет, вы ошибаетесь. Роман был написан сам по себе, а потом мы приобрели права на экранизацию.
Трюффо. Все равно книга предназначалась вам.
Хичкок. Вы так уверены? А если бы я не купил права на эту книгу?
Трюффо. Тогда после успеха «Дьяволиц» (Les Diaboliques) их купил бы какой-нибудь французский режиссер. Кстати, Буало и Нарсежак написали четыре или пять романов, имея в виду такую перспективу. Узнав, что вы интересовались правами на «Дьяволиц», они издали «Из царства мертвых» – и Paramount приобрела права на книгу для вас.
Именно так и обстояло дело. Хичкок проявил интерес к «Дьяволицам», вышедшему в 1955 г. триллеру, в котором якобы умерший человек таинственным образом воскресает, и французские писатели Пьер Буало и Тома Нарсежак придумали внешне похожую историю. «Из царства мертвых» – история любовной одержимости: мужчину преследует образ погибшей возлюбленной, и он изменяет внешность другой женщины, чтобы она в точности походила на умершую. Но на самом деле это одна и та же женщина, и это открытие едва не сводит его с ума. Хичкока всегда интересовала одержимость, особенно мужчины женщиной, ставшая плодородной почвой для некоторых более опасных аспектов сексуальных фантазий и влечения.
Первая версия сценария была написана сценаристом Максвеллом Андерсоном. Он уже работал над сценарием «Не того человека», но его вариант посчитали слишком причудливым и иносказательным для фильма, задуманного как реалистический. Зато для «Головокружения», как назвали фильм по роману «Из царства мертвых», его напряженный поэтичный стиль подходил как нельзя лучше. Как бы то ни было, выдающийся драматург Андерсон не обладал качествами, необходимыми для сценариста; он отклонил предложение. Хичкок попробовал работать еще с одним или двумя сценаристами, прежде чем обратился к Сэмюэлу Тейлору. По воспоминаниям Тейлора, его агент Кей Браун «говорила, что должна была попробовать, потому что хотела, чтобы я познакомился с Хичкоком. Поэтому я согласился и просмотрел сценарий в поезде – в то время мы по большей части путешествовали в поездах. К тому времени как я прибыл на место, у меня уже сложилось представление, что можно с этим сделать». Он сказал Хичкоку, что фильм следует избавить от романтического флера и сделать реалистичным. «То же самое сказал Джимми Стюарт», – ответил режиссер. Стюарт должен был играть Скотти, отставного детектива, которого пытаются использовать, дав ему ложное задание.
К счастью, они быстро пришли к согласию, поскольку на следующий день после подписания контракта Хичкок серьезно заболел; это случилось во вторую неделю января 1957 г. Существует теория, по которой некоторые люди заболевают для того, чтобы подготовиться к серьезному предприятию, как при переходном обряде[5]. Впрочем, в медицинской карте Хичкока содержится грубая правда – он страдал от грыжи и колита; грыжа у него была уже давно, но теперь она воспалилась. После небольшой операции в больнице Cedars of Lebanon в Лос-Анджелесе ему позволили вернуться домой. Хичкок впервые попал в американскую больницу и поделился с журналистом своими впечатлениями, заявив, что «самым большим шоком стали унижения, которым вас подвергают учреждения здравоохранения. Я не брезгливый человек, но некоторые вещи, которые с вами проделывают в больнице, иначе как непристойными не назовешь». Когда к его запястью прикрепили бирку, Хичкок, естественно, подумал о морге. Он всегда был одержим смертью.
В отсутствие Хичкока Сэмюэл Тейлор продолжал работать над сценарием, и, когда режиссер вернулся из больницы, они возобновили совещания на Белладжо-роуд. Конечно, сил у Хичкока было меньше и, возможно, ему было труднее сосредоточиться, но Тейлор вспоминал, что «он был в хорошей форме, и мы с ним работали с удовольствием… Мы обсуждали картину, потом надолго умолкали и просто сидели, обдумывая предложения друг друга, причем Хичкок говорил: «Ну, мотор все еще работает». После ланча он ложился отдыхать, а Тейлор возвращался на студию к своей машинистке. Затем Хичкоку стало хуже.
Утром 9 марта он стал стонать, хватаясь за грудь. Они с Альмой сначала подумали о сердечном приступе, но обследование выявило воспаление желчного пузыря, в котором обнаружили два камня. Через два дня ему сделали операцию, вполне успешную при таком тяжелом состоянии больного. «У меня дважды открывалось внутреннее кровотечение, – рассказывал он журналисту. – Мне сказали, что такое часто случается и волноваться нечего. Я и не волновался. Но моей жене посоветовали послать за священником». Несмотря на эти заверения, дочь Хичкока вспоминала, что он был «в ужасе», что куда больше похоже на правду. После второй операции два месяца ушло на восстановление, и, когда в начале апреля Тейлор закончил первый вариант сценария для «Головокружения», Хичкок еще месяц не мог сосредоточиться на работе. Окончательный вариант был готов к сентябрю.
Во время выздоровления Хичкоку сообщили, что Вера Майлз не будет участвовать в съемках из-за беременности. Хичкок расстроился. Он говорил корреспонденту журнала Cosmopolitan, что «она обошлась мне в несколько сотен тысяч долларов. Не знаю, что мне с ней делать. Понимаете, карьера в кино подчиняется определенному ритму. Она выбилась из ритма, и это значит, что придется начинать все снова». Совершенно очевидно, что Хичкок уже придумал для нее карьеру. Его недовольство проявилось в другом интервью. «Я предлагал ей большую роль, – говорил он. – Шанс стать прекрасной, утонченной блондинкой, настоящей актрисой. Мы потратили на это кучу денег, а она не нашла ничего лучшего, чем забеременеть». Их отношения возобновились только тогда, когда ей дали второстепенную роль в «Психо».
Вполне возможно, однако, что Хичкок втайне испытал облегчение. Он не сомневался в ее возможностях как актрисы, но не был уверен, что Вера обладает тем таинственным и не поддающимся определению качеством, которое будет притягивать взгляды к экрану. Может ли она стать звездой? Сама актриса, вероятно, тоже вздохнула с облегчением, освободившись от бремени ожидания.
Начались поиски замены. После серии встреч и переговоров на роль героини утвердили Ким Новак. У нее уже сложилась репутация в Голливуде, и она пришла на студию со своими условиями. Серого она не наденет. Темно-коричневые туфли тоже. Хичкок пригласил ее на Белладжо-роуд, где, по свидетельству ассистента продюсера Херберта Коулмена, завел разговор на такие темы, как живопись и вино, в которых актриса не разбиралась. По словам Коулмен, Хичкок «добился того, что Новак почувствовала себя беспомощным ребенком, невежей и неучем, а именно это ему и требовалось – сломить ее сопротивление».
Хичкок рассказывал об этом случае более подробно. «Она точно знала, как должна выглядеть: волосы всегда цвета лаванды и никаких костюмов… Я сказал: «Послушайте, мисс Новак, ваши волосы могут быть любого цвета и вы можете надеть все, что хотите, если это соответствует требованиям сценария». А сценарий требовал, чтобы она была брюнеткой и носила серый костюм. Обычно я говорю: «Послушайте, вы можете делать все, что угодно. Всегда есть монтажная». Это ставит их в тупик. Вот и все». В другом интервью он заметил: «Мне даже удалось заставить ее играть». Сама Новак говорила: «Думаю, он один из немногих режиссеров, кто предоставлял мне свободу как актрисе».
Первые кадры были сняты в феврале 1957 г., часть из них на натуре в Сан-Франциско. В фильме «Головокружение» Сан-Франциско – это город грез. Скотти, вышедшего в отставку детектива, нанимают следить за Мадлен. Мужа беспокоит ее одержимость женщиной по имени Карлотта Вальдес, жившей в XIX в. и «выброшенной» на улицы Сан-Франциско богатым любовником. Скотти, в свою очередь, страстно влюбляется в женщину, за которой следит. Когда Мадлен якобы падает с колокольни и разбивается насмерть, Скотти тоже становится одержимым – в каждом лице ему видится погибшая женщина, которую он идеализирует. Совершенно случайно он знакомится с Джуди Бартон, которую тоже играет Новак, и убеждает ее изменить внешность и притворяться Мадлен. Это решение оказывается для нее в буквальном смысле фатальным.
Скотти заставляет Джуди одеться так же, как Мадлен, и сделать такую же прическу – уже в то время некоторые отметили тут сходство с поведением самого режиссера по отношению к его любимым актрисам. Нетрудно понять, почему он выбрал этот роман. Преследование героем идеальной или идеализированной женщины напоминает траекторию кинематографической карьеры Хичкока.
Как отметил Сэмюэл Тейлор, «Хичкок точно знал, что он хотел делать в этом фильме… и все, кто видел его во время съемок, могли видеть, как и я, что его чувства очень глубоки». Атмосфера на съемочной площадке была такой же напряженной, как и в самом фильме. Джеймс Стюарт заметил: «Могу сказать, что даже в процессе съемок это был очень личный фильм», а Ким Новак сказала репортеру из Le Monde: «Он словно хотел влезть в шкуру героя Джеймса Стюарта».
Интенсивные съемки начались в конце сентября 1957 г., а закончились 10 декабря. Ежедневно снималось около двух с половиной минут фильма, которые медленно соединялись в величественный погребальный плач, длящейся чуть более двух часов. Режиссер подготовил этот путь с характерной для него тщательностью. В студии до мельчайших деталей был воссоздан один из номеров местного отеля Empire. Даже пепельницы должны были быть аутентичными. В павильоне также построили местный цветочный магазин Podesta, и в нем стояли те же цветы. Такое внимание к деталям каким-то образом сочетается с многочисленными визуальными экспериментами, когда камера делает полный оборот на 360 градусов или когда для имитации головокружения используется сочетание оптического зума и отката камеры. Вращение камеры подчеркивает обилие в фильме спиральных форм. Это один из любимых мотивов Хичкока, но здесь они выражают идею судьбы и вечного повторения.