Фассина, Айсула и истиннодвойню пронесли через еще один тамбур в круглый отсек, где создали некоторое давление и слегка повысили температуру. Пелена вокруг пленников снова съежилась. Их поместили в некое подобие углубленных сидений и пристегнули ярко светящимися ремнями. Пелену частично сняли, чтобы они могли видеть, слышать и говорить. Бойцы проверили ремни на прочность и удалились.
Фассин огляделся, насколько то было возможно. Айсул и уракапитаны, казалось, все еще были без сознания; Айсуловы мантии вяло шевелились в невесомости, а Кверсер-и-Джанат, по-прежнему в сверкающих одеяниях, безжизненно парили над сиденьем. Отсек имел форму слегка сплющенного яйца и был наполнен атмосферой газового гиганта, вполне пригодной для насельников, но имевшей какой-то необычный запах. Все поверхности тускло светились. Гравитация в искусственно созданном поле достигала четверти стандартной.
Скользящая дверь в переборке отъехала и снова закрылась, впустив тройку воэнов: двое коммандос в зеркальных доспехах и еще один – в мундире со всевозможными знаками отличия и с кобурой. Он остановился и посмотрел на троих пленников: огромное серое рыло, глаза размером с кулак под складчатыми веками поворачивались в глазницах по мере того, как он переводил взгляд с одного пленника на другого. Воэн выгнул свое длинное тело, повел спинными шипами, каким-то чувственным жестом подняв сразу все десять. Крапчатое покрытие шипов поблескивало, как зеркало в тонких трещинах.
Фассин, изо всех сил пытавшийся снова не потерять сознание, подумал, точно сквозь сон, о сериале, который видел в детстве, – «Штурмовой взвод воэнов». Кажется, так? Он пытался вспомнить, что могут означать те или иные мундиры и знаки отличия, – хотя и с трудом, что-то вспоминалось. Воэн был в форме первого коммандера. Многофункциональный. Явно самый главный на этом корабле. Командиры кораблей такого размера обычно носили куда как более низкие звания, если только не отправлялись со специальным заданием. (Ай-ай.)
Один из солдат в зеркальных доспехах направил в их сторону какой-то ручной инструмент, одновременно глядя на дисплей. Он почти не поинтересовался, как отреагируют Фассин и Айсул, но, когда инструмент нацелился на Кверсера-и-Джаната, так и вперил взгляд в результаты, потом нажал какие-то кнопки, снова направил прибор на все еще безжизненное с виду тело истиннодвойни и сказал что-то коммандеру. Тот подошел поближе к дисплею, посмотрел на него и слегка повел головой. Солдат выключил установку и подошел к пленникам, говоря что-то так, словно обращался к одной из своих наград.
Ремни, удерживавшие газолет и двух насельников, упали на пол. Главный воэн снял перчатку и провел кожистой рукой по поверхности маленького газолета, потом по панцирю Айсула, потрогал блестящую мембрану, укрывавшую Кверсера-и-Джаната. Он поискал и нашел застежку, расстегнул ее, отчего одеяния двойни повисли на прозрачной материи, в которую были завернуты пленники. Главный очень внимательно осмотрел сигнальную кожу Кверсера-и-Джаната и словно бы понюхал ее.
Потом он посмотрел на Фассина:
– Ты, кажется, уже пришел в себя. – Голос его с низкими гортанными призвуками был спокоен. – Отвечай.
– Я пришел в себя, – подтвердил Фассин.
Он попытался пошевелить своим левым манипулятором. Новые сообщения об отказе/поломке. Он шевельнул правым манипулятором и слегка подвинулся в своем углублении. Если не считать прозрачного материала, укрывавшего корму газолета и немного сковывавшего движения, он был практически свободен – да и эту материю, казалось, можно без труда стряхнуть.
Воэн вытащил что-то из кармана своей формы и помахал этим перед Айсулом, который дернулся, а потом задрожал; это продолжалось несколько секунд, после чего его бахромчатые мантии замерли, конечности затряслись.
– Брр, – сказал он.
Главный нацелил свой прибор на Кверсера-и-Джаната, которые веселым голосом произнесли:
– Уже очухались, но тем не менее спасибо.
Воэн несколько мгновений смотрел глазами-щелочками на истиннодвойню, потом засунул прибор в карман и отошел назад, чтобы видеть сразу всех пленников. Два охранника в зеркальных доспехах стояли по сторонам того места, где чуть раньше появилась дверь.
Главный слегка подался назад, усаживаясь на свои задние ноги и хвост; руки он скрестил на груди.
– К делу. Я – Иньялках, командир ультракорабля «Протрептик» отряда особого назначения Объединенного флота. Вы принадлежите мне во всех смыслах. Мы знаем, что́ вы искали. Мы ждали, когда здесь кто-нибудь появится. Сейчас мы прочесываем ваш корабль в поисках данных, спрятанных или нет, но мы не предполагаем найти ничего, что имело бы отношение к делу. У нас есть полномочия на все случаи жизни. Это означает, что мы можем сделать все, что захотим, с вами или в отношении вас. Однако до этого, возможно, не дойдет, если вы будете безоговорочно сотрудничать с нами и честно и исчерпывающе отвечать на любые вопросы. Итак, вы двое – насельники по имени Айсул и Кверсер-и-Джанат, а ты – человек по имени Фассин Таак. Верно?
Айсул пробормотал что-то в ответ.
– Привет, – ответил уракапитан.
– Верно, – сказал Фассин.
Он видел, что Айсул двигается, шевелится всем телом, словно пытается окончательно сбросить с себя пелену. «Нет, нет, не делай этого», – подумал он. Он уже собирался произнести это, когда…
– Что это ты о себе думаешь, хер ты моржовый, ничтожество, пират долбаный? – взревел Айсул.
Абориген освободился от прозрачного материала и воспарил над своим углублением.
Два охранника у двери даже не шевельнулись.
Командир, не разнимая рук на груди, смотрел на насельника, который вразваливал в его направлении и наконец остановился над ним.
– Как ты, сукин ты сын, посмел атаковать корабли и брать заложников?! Ты хоть знаешь, кто я такой?
– Вернись на свое место, – сказал командир ровным голосом.
– Возможно, это не такое уж плохое приклю… – начала было истиннодвойня.
– Вернись ты, сучье вымя, на свою планету! – взревел Айсул и вытянул шпиндель-руку, намереваясь толкнуть воэна.
Командир, казалось, исчез в хаосе движений, будто все это время он был голограммой, а теперь растворялся в отдельных пикселях, перестраиваясь в серое облако, прорезанное радужными надкрыльями. Айсул дернулся один раз – и отлетел обратно, ударился о переборку позади своего сиденья и сброшенной прозрачной пленки. Он завис на мгновение, потом перевернулся и стал медленно опускаться, вращаясь, как монета, на ребре своего диска.
Командир остался сидеть на своем месте в прежней позе, так, словно ничего не случилось.
– Это трудно назвать безоговорочным сотрудничеством, – снисходительно сказал он.
– Брр, – проговорил Айсул, едва ворочая языком.
На его панцире появились две вмятины – по одной на ребрах обоих дисков. На внутренней ступице виднелся большой синяк с разрывами. Для насельника такие повреждения считались серьезными – по человеческим меркам, одна, а то и две сломанные конечности плюс, возможно, компрессионная черепно-мозговая травма. Фассин даже не видел, как воэн ударил Айсула. Он хотел было прокрутить повтор, но системы его маленького газолета, видимо, были блокированы и не обеспечивали записи происходящего. «Вот бля, – подумал он. – Мы все тут умрем, но единственный, кого они смогут пытать по всем правилам, – это я». Он представил, как его вытаскивают, извлекают из газолета – словно улитку из раковины.
Айсул снова выпрямился – очень медленно и слегка дрожа. Он бормотал что-то неразборчивое.
Кверсер-и-Джанат повернулись очень медленно, посмотрели на Айсула, потом снова на командира:
– С вашего разрешения?..
– Что? – спросил воэн.
– Хотелось бы помочь приятелю.
– Валяй.
Уракапитан сбросил на пол прозрачное одеяние, потом пододвинулся к Айсулу и усадил раненого насельника на его сиденье. Айсул продолжал нести какую-то чушь ниже уровня разборчивости.
Истиннодвойня издала звук, похожий на вздох, и вернулась на свое место, кинув еще раз взгляд на Айсула. Тот все дрожал и бормотал что-то себе под нос.
– Мы здесь не в игрушки играем, мы здесь – чтобы узнать правду, – сказал командир корабля. – Полная правда может спасти вам жизнь, все остальное неминуемо приведет к вашей гибели. «Протрептик» входит в отряд специального назначения ордена Люстралиев, и обычно в его задачи входит выслеживание и уничтожение подвергнутых анафеме, то есть той мерзости, которую традиционно называют ИР. На время данной экспедиции, как и любой другой, нам даны неограниченные полномочия. Вы находитесь целиком и полностью в нашей власти и будете сотрудничать с нами безусловно и безоговорочно, иначе пострадаете. После всего сказанного я полагаю, что вы в полной мере оценили ситуацию, которую я вам очертил.
– Так-так, – сказали Кверсер-и-Джанат.
В голосе истиннодвойни слышалось легкое раздражение, словно они вообще не слушали командира корабля, только что получив досадные известия по внутренней радиосвязи.
Инструмент, недавно нацеленный на трех пленников и теперь висевший за спиной охранника, засверкал цветами от красного до желтого и стал испускать крохотные искорки. Солдат сделал почти такое же быстрое движение, как и его командир, – повернулся, изогнулся, стащил прибор со спины и бросил его на пол. Прибор подпрыгнул и, ударившись о неровную переборку, задымился.
Командир некоторое время смотрел на прибор, потом спокойно повернулся к пленникам.
– Ловко, – сказал он слегка удивленным голосом. – Кто же это устроил такой фокус?
Он посмотрел на Фассина. Два охранника навели на них свое оружие: один прямо на Фассина, другой – между Айсулом и истиннодвойней.
– Прощения просим, командир, – сказала одна часть Кверсера-и-Джаната. – Но, черт побери, это такая мелочь.
– Посмотрите-ка лучше на это.
Тусклое сероватое мерцание, исходившее от всех поверхностей, внезапно обрело невероятную яркость, отчего все они – два насельника, три воэна и сам Фассин – словно воспарили среди ослепительного блеска, не уступающего по интенсивности вспышке новой звезды. Казалось, они внезапно попали на поверхность солнца. Фассин услышал собст