Наконец каждый из парней получил по просторной верхней одежде, дешевой шинели из синего габардина, когда-то давно сшитой для призывников чехословацкой армии, а теперь они оптом были закуплены Эндрю в магазине армейского снаряжения. Шинели были достаточно просторными, чтобы поглотить парней вместе с автоматами, плотно прижатыми к груди или вытянутыми вдоль бока, рука на пистолетной рукоятке. Ничто в их внешнем виде не выдавало смертоносную суть: молодые сомалийцы, все по-своему привлекательные, чем справедливо они гордятся, с высокими точеными скулами, шоколадной кожей, замечательной шевелюрой курчавых волос и яркими живыми глазами, все в одежде, неотличимой от одежды их сверстников, сомалийцев и кого бы то ни было еще, разбросанных по всему миру.
— Когда братья Каафи окажутся на свободе, — заключил имам, — настанет время убивать. Никто вам не помешает, поскольку все неверные — трусы. Они могут только сбрасывать бомбы и пускать ракеты, оставаясь вдалеке. У них нет мужества вступить в схватку лицом к лицу. Они не выносят вида крови, их пугают раны, которые может нанести пуля. Но вы, мои молодые львы, закаленные в боях. Изувеченная плоть неверных, реки пролитой вами крови, свернувшейся на полу, станут вашим подношением истинной вере, откроют вам дорогу к вечной славе. Вы отомстите за Усаму!
«Кто такой Усама?» — подумал Асад.
От 19 часов 55 минут
до 20 часов 01 минуты
— Из комплекса никаких известий? — спросил полковник Обоба, купаясь в отсветах телевизионного монитора, который рассеивал темноту штабного автобуса, снова и снова показывая кадры того, как братья Каафи поднимаются по трапу, как за ними закрываются двери, как самолет выруливает на взлетно-посадочную полосу.
— Все тихо, сэр.
— Замечательно, — удовлетворенно произнес полковник.
Тут он ощутил рядом чье-то присутствие; это был мистер Ренфроу, неслышно приблизившийся к нему.
— Я уже давно не видел Джефферсона, — шепнул полковнику Ренфроу. — Я ему не доверяю. Возможно, он замыслил какое-то сумасшествие. Проверь-ка ты его.
— Скажите, где майор Джефферсон? — громко спросил полковник Обоба.
— Сэр, мы его не видели.
— Связист, немедленно дайте мне майора Джефферсона.
— Слушаюсь, сэр.
Надев наушники с микрофоном, полковник как раз успел услышать запрос по первому каналу:
— Вызываю всех, где майор Джефферсон? Майор Джефферсон, пожалуйста, немедленно отзовитесь.
Последовала зловещая тишина.
Полковник следил по монитору, как реактивный лайнер выполнил пируэт, разворачиваясь на взлетно-посадочной полосе.
— А, штаб, прошу прощения, докладывает Джефферсон.
— Майор, будьте добры, скажите, где вы находитесь? — строго спросил полковник.
— Сэр, я с командиром отряда спецназа из Мендота-Хейтс, пытаюсь уладить конфликт со спецназом из Розвилла по поводу ситуации с горячим кофе. Пустяки, я решил вас не беспокоить, но, если хотите, я сразу же вернусь в штаб, как только здесь разберусь, и обо всем вам доложу.
— Нет, нет, занимайтесь своим делом, Майк, я полностью вам доверяю, вы это прекрасно знаете. Если сможете раздобыть телевизор, посмотрите, как эти мерзавцы улетают домой. После чего приготовьтесь принимать освобожденных заложников.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Джефферсон. — Будет исполнено.
— Ну хорошо, — сказал Крус, — ты у нас волшебница из торгового центра «Америка». Ты знакома с правилами игры, а я нет. Ты будешь у нас начальником разведки, а я лишь необстрелянный новобранец. Я найду другую дорогу.
— Этот тип помешан на компьютерных играх, потому что он в них дока. Нужно воспользоваться против него его же собственным оружием.
Рей быстро просчитал варианты.
— У тебя есть сотовый?
Девушка такого возраста, поколения, культуры, разве она может не иметь сотового телефона?
— Конечно. — Лавелва показала свою «Нокию».
— Запиши мне на руке свой номер.
Достав из кармана джинсов шариковую ручку, девушка черкнула ему на запястье последовательность цифр.
— Я возвращаюсь назад. Поднимусь сюда каким-нибудь другим путем. Еще не знаю каким, но я обязательно придумаю.
Но Лавелва поняла, что Рей уже принял решение. Путь наверх был только один. Рею придется вернуться в атриум, выходящий на парк развлечений, и с риском для жизни перебраться с балкона третьего этажа на балкон четвертого этажа. Каким-нибудь треклятым способом, которому учат в морской пехоте Соединенных Штатов.
— Когда я буду готов, ты подойдешь к двери и выстрелишь пять или шесть раз в дверной косяк рядом с запором, как мы уже делали, и толкнешь дверь нараспашку. Если наш вундеркинд поставил там в засаде своих боевиков, те бросятся к двери, чтобы прихлопнуть тебя, когда будешь выходить. Вот только ты к ним не выйдешь. Выйду я откуда-нибудь из другого места. И прихлопывать буду я. После чего мы отправимся в магазин, откуда этот приятель ведет свою игру, и разберемся с ним. Ты все поняла?
— Я тебя не подведу, Рей.
— В чем в чем, а в этом я нисколько не сомневаюсь.
— Итак, самолет на взлетно-посадочной полосе, — сказала Марти по радио Никки. — Он поднимется в воздух через считаные секунды, максимум через минуту.
— Я все поняла. Мне это не нравится. По мне, мы верим, что эти подонки сдержат свое слово, будто они члены бридж-клуба или кто там еще.
— Наш Необыкновенный Обоба принял решение. Ладно, мне пришла в голову одна гениальная мысль, тебе понравится. И я тоже отправлюсь в Нью-Йорк вместе с тобой, Мери Тайлер Мор.
— У Мери Тайлер Мор в ее епархии нет места лодырям и лентяям, Марти, — усмехнулась Никки. — Что у тебя на уме?
— Ну, это определенно принесет мне региональную «Эмми».[55]
— Марти, ты хочешь получить «Эмми»? Тогда тебе придется разоряться на дополнительные столики в банкетном зале.
— Такая молодая, а уже такая циничная.
— Ладно, выкладывай свой сценарий «Унесенных ветром».
— Как только самолет поднимется в воздух, пусть капитан Том, если, конечно, он еще трезв…
— Эй, Марти, — вмешался Том, — я капли в рот не брал последние три минуты!
— Том снижается и зависает над главным входом с восточной стороны.
— Понятно.
— У вас будут драматичные кадры заложников, покидающих комплекс и идущих к автобусам. Кто-то хромает, кому-то нужна помощь, кто-то торопится, но при том всеобщие радость и облегчение.
— Ясно.
— Дайте мне крупным планом лица. Мне нужны лица.
— Лица.
— Затем камера отъезжает, снова надвигается вплотную, фокусируется, и все видят в открытом люке вертолета телекомпании WFF новую звезду Никки Свэггер, мисс Сенсацию, ведущую репортаж об освобождении заложников. И все это в одном непрерывном кадре. Это будет просто фантастика, и, может быть, кадр попадет в общенациональный эфир.
Никки эта мысль понравилась.
— О, да ты просто великолепна, Марти, — сказала она.
Крус спустился к выбитой двери и осторожно прокрался вдоль пассажа «Рио-Гранде» к балкону над атриумом. Распластавшись на полу, он подполз к металлическому ограждению и увидел с высоты трех этажей сквозь полог деревьев, вероятно искусственных, море заложников, заполнившее проходы парка развлечений, и боевиков вокруг. В просвет между зарослями Рей смог хорошенько рассмотреть Санта-Клауса. По-прежнему мертвого.
Он достал телефон.
— Снайпер пять слушает. Говори, Крус.
— Мы полагаем, боевики устроили засаду на лестнице. Я собираюсь пойти кружным путем, но он будет нелегким. Лифты не работают, все лестничные клетки заперты. Поэтому мне придется у всех на виду карабкаться с этого этажа на следующий. Ты меня видишь?
Последовала пауза, в течение которой Макэлрой возился с биноклем, пока наконец не отыскал морпеха, лежащего на спине у самого ограждения балкона.
— Я тебя нашел.
— Мне нужны разведданные. Видишь кого-нибудь из боевиков?
— Нет, они все внизу. На верхних этажах никакого движения. Ты уверен, что это хороший план?
— А ты можешь предложить что-нибудь получше?
— Дружище, у меня нет никаких мыслей. Но ты долго будешь оставаться у всех на виду, и если боевики тебя заметят, подстрелить тебя будет проще простого, и даже если пуля не сразит тебя наповал, ты грохнешься с высоты головой или спиной вниз и надолго переломаешь себе что-нибудь важное. К тому же, возможно, это сорвет сделку с освобождением заложников.
— Ты забыл самое главное. Я до смерти боюсь высоты.
— Ну хорошо, я бы сместился футов на пятьдесят влево. Там между балконами соседних этажей проходят опоры. Кажется, они украшены какой-то липовой отделкой в духе начала века. Может, этого будет достаточно, чтобы упереться руками и ногами.
— Отличная работа.
— У тебя есть гарнитура к телефону?
— Ага. Дома в коробке.
— Ладно, языком я тебя все равно наверх не подниму. Я буду наблюдать и… — И что? Макэлрой не мог сделать ровным счетом ничего. Ему оставалось только наблюдать со стороны. — Удачи тебе, морпех. Semper fi и все остальное.
Убрав телефон, Рей отполз влево на пятьдесят футов. Он понимал, что времени у него в обрез и нельзя шуметь. Нельзя потеть, кряхтеть, тяжело дышать, глотать — вообще ничего нельзя. Это была чистой воды акробатика на смертельно опасной высоте перед аудиторией убийц, которые, хотелось надеяться, не имели привычки поглядывать вверх. К счастью, поскольку творцы парка развлечений утыкали все деревьями, смотреть вверх мешало густое сплетение искусственных ветвей. Одно слово: «пластик». Может, это поможет.
Приподнявшись, Рей еще раз огляделся вокруг.
Никто из боевиков-сомалийцев не насторожился. Они бесцельно бродили, собирались маленькими группками, вероятно, в нарушение приказа, и в целом выглядели вполне довольными. Если они и гадали, куда запропастились их приятели под номерами с первого по четвертый, то никак это не показывали.
«Ну хорошо, — сказал себе Рей, — пошел!»