– Нобелевками? – буркнул Тимофей.
– Будущим, Кнуров, – протянул Пеккала, – будущим!
– Чего ж вы тогда с «Гото» покончили?
– Это был не мой приказ, – покачал головой Алек, – а Клочкова. Лично я бы ещё глуше засекретил НИИЭК, бросил бы на апгрейд предиктора миллиарды, холил бы и лелеял Бирского и иже с ним. Это же достояние нации!
Зазвонил телефон – обычный телефонный аппарат, без визора, сплошное аудио в пожелтевшем от времени белом корпусе.
– Алло? – спросил Пеккала. Лицо его нахмурилось. Исказилось мгновенной судорогой. Осторожно положив трубку, Пеккала задумался.
– Могу вас поздравить, – улыбнулся он странной, змеящейся улыбочкой, – вами и вашими друзьями заинтересовались на Западе!
Он нажал кнопку, и дверь почти сразу же открылась.
– Саферби, – сказал Пеккала, – этого в камеру номер пять. Режим обычный.
– Слушаюсь! – почтительно сказал Саферби, и в его грубом голосе зазвучало льстивое присвистывание.
Тимофей встал и вышел, думая, держать ли ему руки за спиной или не стоит. Решив, что не стоит, пошёл так. Грубый Саферби тому не воспрепятствовал.
Пятая камера была на диво чистой. Пластмассовый пол, пластмассовые стены, топчан с губчатой резиной. Унитаз из нержавейки и такая же раковина. Даже мыло имеется… Узкое и длинное окно зарешечено не было, но толщина стекла искупала отсутствие стали. За окном открывался двор, ворота, за ними в недалёкую перспективу уходила улица аула.
«Ну вот ты и узник…» – невесело улыбнулся Тимофей. Вызовет тебя Пеккала ещё пару раз на допрос, поговоришь ты с ним, а когда он всё из тебя выжмет, то позовёт Саферби и спокойным голосом попросит пустить Кнурова Тимофея в расход. Только где-нибудь в подвале, чтобы не пугать выстрелами и криками добрых граждан, живущих по соседству, и не пачкать паркет…
Походив по тесной камере, Кнуров уселся на койку, попрыгал на губчатом матрасе, застеленном казённым одеялом с грубой размытой печатью и инвентарным номером в уголке. Это клеймо подавляло и наводило тоску. Просидеть в изоляторе сутки – уже достижение души. А год? Десять лет? Сорок?! Ужас…
Тимофей поднялся и снова заходил по камере – из угла в угол, от окна до двери с телеглазком. Смотрят, суки, следят…
Тимофей подошёл к раковине и умылся. Вода была чистая, в смысле не ржавая, но воняла дешёвым дезинфектантом и была неприятна. Кнуров брезгливо обтёрся одноразовой салфеткой и прилип к окну. Не дай Бог, годами любоваться вот этим, одним и тем же видом! Или это мысли уже по второму кругу пошли? Хоть бы скорее ночь настала! Или пусть бы на допрос вызвали…
И тут его как кипятком окатило. А с чего он взял, что узник – он?! Ведь пилот тогда, на Ледовой Базе, Дашку звал, а не его! И если бы Даша не потащила его за собой, он бы со всеми улетел, в другом вертолёте! И дочь генерала Жданова оказалась бы в Хумухе одна…
– Так вот в чём дело… – пробормотал Кнуров.
Теперь ему стало понятно участие Пеккалы – Фантомас работал на президента! А Дашка… Господи, ну, не для выкупа же её тут держат! Видать, Клочок шантаж замыслил…
– Ну и кретин же я… – поставил Тимофей диагноз. Возомнил о себе невесть что, а он просто бесплатное приложение к генеральской дочери! Даже обидно немного… Находившись, Кнуров сел и задумался над извечным русским вопросом. Что делать?
Глава 17. Допрос
Всё утро Тимофея не трогали. На обед принесли ячневой каши, даже со сливочным маслом, и стакан киселя, плодово-ягодного, из пачки. А потом пришёл Саферби и отвёл Кнурова на допрос к Пеккале.
За сутки Тимофей как-то обвык и успокоился, а вот бывший куратор заметно нервничал. Причину его беспокойства узник понял позже, а пока Алек начал издалека.
– Скажите, Кнуров, – заговорил он, – вы историю хорошо знаете? Учили или хотя бы интересовались?
– В школе проходил, – усмехнулся Тимофей, – на твёрдую четвёрку.
– А вы никогда не анализировали процессы российской истории? Не пытались понять, почему мы вечно рушим, что построено, почему у нас постоянно то кризис, то война, то иго?
– Не везло, наверно, с руководством, – глубокомысленно заявил Кнуров. – То Иоанн Васильевич опричников заводит, и вся страна в прогаре, то Петр Алексеевич костьми и сваями невские берега укрепляет, всё форточку в Европу открыть тужится, то Владимир Ильич концлагеря открывает, а Иосиф Виссарионович нагоняет в них зэ-ка… Никита Сергеевич «кузькину мать» показывает в пятьдесят две мегатонны… Леонид Ильич миллиарды долларов раздаёт черномазым за обещание социализм строить… Те едва с деревьев слезли, а он им танки – соседнее племя истреблять! Михаил Сергеевич всё задаром Западу поотдавал, партию развалил, СССР разрушил… Борис Николаевич продолжил его дело, взялся Россию курочить, и весьма в том преуспел…
– Согласен, – кивнул Пеккала. – А как по-вашему, почему Горбачеву ничего не удалось? Сразу исключим его наивность, памятуя, что наив – брат дури… Слаб он был! Верно? Слаб! Чем-то даже похож на Николая Второго – того не зря «сусликом» звали. Мог же Николашка в 17-м твёрдость проявить и железом выдавить большевистский гной из Петрограда? Мог! Должен был, обязан даже, самодержец херов! Гвардия-то у него была, полки мог снять, где надо… А вот не стал! Слабак был! Суслик. И последний генсек таким же оказался. Надо было ему силу показать, надо было! Задавить сепаратизм, танками задавить, и в Вильнюсе, и в Тбилиси! Тогда бы он и власть сохранил, и Советский Союз, а не сидел бы, как дурак, в Форосе, пока хитромудрый Ельцин ГКЧП организовывал, чтобы потом «отстоять демократические завоевания» и урвать себе при делёжке Россию!
Пеккала усмехнулся.
– Не удивляйтесь, Кнуров… Думаете, чего это он вместо допроса политинформацию проводит? Скажу… Вы лично довольны нынешним президентом?
– Нет, – пожал плечами Тимофей. – А вы?
– Тоже нет.
– Ну, вы даёте!
– А чему вы удивляетесь? – прищурился Пеккала. – Я просто не смешиваю руководителя государства и непосредственного начальника. Клочкову я подчиняюсь, но видеть на его месте хотел бы другого человека.
– Жданова? – невинно предположил Тимофей.
– А с чего вы взяли, Кнуров, что из генерала выйдет хороший президент? Не судите по семенам о будущем урожае, подождите, пока вырастет!
– Ну, программа у Жданова хороша…
– А она у всех неплоха. Все подряд обещают народу златые горы и реки, полные вина. А получает народ в итоге денежные реформы и фальсифицированную водку!
– Хм… Тогда кого же вы прочите в главы государства и правительства?
– Себя, Кнуров! Себя. Александра Ричардовича. Что, удивил?
– Да уж… – выговорил Тимофей. Он задумался. – Так вы что… – неуверенно молвил Кнуров, – хотите, чтобы мы вам в этом помогли? Значит, Даша – это у вас по службе, для Клочкова, а я – для целей личных? Иначе я не понимаю…
– Вы правильно всё поняли, Тимофей.
– Но я же случайно оказался с Дашей!
– А я, как вас углядел, так сразу и план родил.
Пеккала поднялся из-за стола и прошёл к зарешёченному окну Он не выглядел взволнованным, но что-то нервическое всё же посверкивало в его взгляде, пробивалось тиком в уголке глаза, в беспокойном поведении пальцев, барабанивших по подоконнику.
– Предиктор, – начал он с проникновенностью, – способен не только предсказывать, но и выдавать варианты судьбы при… при изменениях некоторых параметров.
– Например, – подхватил Тимофей, – при удавшемся покушении! Или перевороте.
– Совершенно верно! – осклабился Алек. – Только что ж это вы всё самые крайности предполагаете? Обойдёмся и без перегибов. Наверняка ж можно исчислить такой вариант будущей реальности, при котором электорат большинством голосов проголосует за Пеккалу. В этом случае вы, Кнуров, станете хоть министром, хоть вице-президентом! И товарищей ваших не обидим.
Пеккала покачался с пяток на носки и продолжил:
– А знаете, почему хорош такой вариант развития событий? Потому что я никогда не допущу слабости! – с силой сказал он. – Клянусь, все казнокрады почувствуют мою твёрдую руку! А мафиозников будем мочить на месте! Я выпрямлю спины чиновникам, чтобы не прогибались перед Западом и не лизали тамошние задницы за амеро и евро! Вы верите, что я могу навести порядок в стране? А, Кнуров?
– Верю, пожалуй, – сказал Тимофей. – Но сколько ж это новых слёз прольётся! А кровищи…
– Вам жалко «мафиков»? – усмехнулся Пеккала.
– Нет, – вздохнул инженер-программист. – Мне жаль тех, кого ваши исполнители пустят в расход вместе с мафиозниками. Или вместо…
Пеккала покачал головой.
– Я и сам прекрасно вижу изъяны и недостатки, – сказал он. – Да куда ж от них деться? Издержки…
Пеккала внимательно посмотрел на Тимофея и проговорил:
– Вот что… Немедленного ответа я не требую. Ступайте и подумайте над моим предложением.
– А чего тянуть? – небрежным тоном спросил Кнуров. – Всё равно мне деваться некуда, а о посмертных наградах за геройский поступок я как-то не мечтаю… Короче, будем считать, что вы меня убедили, и я согласен на вас поработать.
– Отлично! – оживился Александр Ричардович. – Ну, переводить вас из камеры в отдельный кабинет я пока повременю… Но устрою получше. Режим питания тоже изменится… Так, диктуйте, что вам нужно, я записываю.
– Мне! – хмыкнул Тимофей. – Сначала выдайте задание. Чего вы сами-то хотите?
Пеккала навалился на стол.
– Нужно просчитать, – сказал он раздельно, – каковы мои шансы на выборах.
– Могу сказать вам без предиктора, – ухмыльнулся Кнуров. – Они исчезающе малы.
– Следовательно, – хладнокровно продолжил Алек, – вы должны будете отыскать способ их возрастания. Резкого возрастания!
– Приказ понял, – сказал инженер-программист, пародируя робота из сериала «Первооткрыватели». – Вот что, Пеккала… Открою вам маленькую тайну. У меня дома… нет, не у меня дома, я уже и забывать стал, где жил… У генерала Жданова, в «моей» комнате, стоит компьютер. С приставкой. В приставке – один из базовых кристаллов предиктора…