: Кто передал это вам?
Spiritus: Те, кого Он учил первым и кто затем учил других.
Философская любовь: Но почему вы не слышали об этом в университетах?
Spiritus: О, там мы слышим только о философии Аристотеля и прочую ерунду. [Затем следует долгая полемика против аристотелевской схоластической философии].
Философская любовь: Итак, прежде чем войти, вы должны расписаться в нашей книге гостей. Как вас зовут?
Spiritus: Меня зовут Spiritus, или Animus, а это Anima, а вот это Тело.
Философская любовь: О, вы очень близки.
Spiritus: О да. Мы трое — братья.
Философская любовь: Теперь мы сначала хотим вызвать Свет, и вам также следует присоединиться к этому. [Затем Философская Любовь обращает длинную, скорее риторическую, молитву к Господу, чтобы Он просветил этих троих и даровал им свет Своей благодати, так чтобы они могли увидеть правду].
Заходите, вы вступаете сейчас в двери Философской Любви и будете учиться в школе вечной любви. Давайте сначала поедим, но, прежде чем мы начнем, давайте помолимся снова. [Тогда она[26] произносит другую молитву к Господу, прося Его благословить пищу, которую они собираются есть вместе].
Итак, Тело, теперь ты можешь есть в одиночку, есть и пить то, что здесь есть, но остальных я возьму с собой и дам им иную пищу. [И затем, обращаясь к Spiritus и Anima, она говорит:] Сейчас Господь ознакомит вас с изучением философии, но вы не сможете понимать все, что я вам скажу, потому что вас по-прежнему беспокоит тяжесть тела. Итак, сейчас, прежде чем вы пойдете к исходному колодцу или источнику любви, мне лучше повторить все важное. [Затем она дает длительное общее наставление по всему вопросу. Поскольку это то место, которые Юнг очень часто цитирует, это может звучать знакомо для некоторых читателей].
До грехопадения Адама был только этот широкий путь слева, а долины страданий, которую вы видели на другой стороне, не существовало. Страна блаженства была повсюду, но после ослушания первого человека Бог уменьшил этот большой благословенный путь до очень узкого, у входа на который стоит херувим с мечом в руке, чтобы помешать людям вернуться домой. [Это известная история изгнания из Рая]. И сын Адама повернулся к левому пути и оставил тот, что построил Отец, и построил другой, широкий путь, который заканчивается, как вы помните, в аду. Но, тронутый жалостью и любовью и столкнувшийся с обвинением в несправедливости, Бог решил взять у ангела меч гнева и заменить его тройным рыбацким крючком, а меч Он просто повесил на дерево. Так гнев Божий превратился в любовь, не сильно повредив справедливости.
Но прежде чем это случилось, эта большая река (вы знаете, что любви к философии еще не существовало), была не рекой, или водопадом, как сейчас, но покрывала всю землю, как роса. Но после грехопадения она вернулась туда, откуда появилась, и стала всего лишь этой узкой речкой. Теперь, однако, мир и справедливость наконец обняли друг друга с высоты этой горы, и вода благодати сошла вниз и вновь коснулась мира. Но те, кто идет налево, увидели только меч, подвешенный на дереве. Но они знают его историю, и поскольку они укоренены в мирском, они просто проходят мимо. Другие не хотят видеть его, потому что не знают о его воздействии, а некоторые даже не видят его вовсе или делают вид, что не видят, и все они спускаются в долину и пропадают, но если рыболовный крючок ловит их сзади, они снова становятся разумными, раскаиваются и их частично оттягивает назад. Но в наш век, который есть век благодати, меч превратился в Христа, который за грехи наши взошел на крестное древо. Это естественный закон и божественная благодать, но теперь давайте изучим природу неверного пути.
Юнг в «Ответе Иову»[27] называет большой проблемой то, что, согласно христианскому учению, неправильное идет от человека, а все положительное исходит от Бога; тот же факт, что сам Бог создал в раю змея, который соблазнил человека, замели под ковер. То, что Бог мог бы посмотреть на свою собственную тень и взять вину на себя, вместо того чтобы обвинять человека, учителям христианской религии никогда не приходило в голову. Юнг приводит пример с биологом, который выращивает колонию бактерий, а если бактерии ведут себя не так, как следует, сердится на них. Человек, в конце концов, это просто бедное, бессознательное творение природы: как можно обременять его всем мировым злом? Естественно, у нас здесь это же учение, за исключением небольшого изменения в конце Ветхого Завета, где Бог поворачивается внутрь. Один раз он испытывает момент саморефлексии и тронут жалостью к человеку. До сих пор он просто топил людей в своей ярости, когда они ослушивались его. В нашем тексте он столкнулся с обличением правосудия.
Это очень интересно, поскольку предполагается, что внезапно божественное правосудие обвиняет самого Бога. Бог принимает это, и благодаря этому пониманию или через его влияние, он превращает ангела гнева в ангела любви и заменяет меч трехсторонним крючком. Остальное вы, вероятно, поймете в свете христианского учения: райское состояние мира начинает блекнуть, и появляются все страдания, но потом, когда пришел Христос, он был не рыболовным крючком, но мечом. Естественно, что Дорн имеет в виду высказывания Христа, такие, как: «Не мир Я пришел принести, но меч», так что вы снова видите нерешенную проблему. Трехчастный рыболовный крючок, который Дорн, вероятно, ассоциирует с Троицей, находится на одной стороне, но Христос не там, ибо он принес меч. Таким образом, несмотря на то, что Бог есть Бог любви и искупления, он все же отрезает часть человечества, которая затем идет по неверному пути, в ад.
Если вы посмотрите на это учение более внимательно, оно в целом весьма противоречиво. Если бы Дорн был честен с самим собой, он бы должен был сказать, что Христос действительно искупил всех и восстановил все в исходном состоянии, но Дорн знает достаточно о мире, чтобы понимать, что этого не произошло, и потому Христос внезапно превращается в того, кто приносит меч и вновь отсекает противоположности друг от друга вместо того, чтобы объединять их, и его отношение к трехчастному рыболовному крючку остается совершенно неясным. Это может раздражать, если мы смотрели бы на это с теми психологическими познаниями, которые у нас есть сегодня. В том, что здесь говорит Дорн, есть вид смещенной философии, с некой незначительной бессознательной нечестностью. Но если вы вспомните, что Дорн жил во второй половине XVI века и что только потом последовала Контрреформация, эра науки и раскол между религией и наукой, то, наоборот, надо признать, что со своей интуицией он удивительно близко подошел к идее единства противоположностей. И если он естественным образом делает больший упор на официальной христианской доктрине и застрял в дуализме и расколе, которые суть недостаток этой религии, мы не можем винить его, но скорее нам стоит увидеть, как много он на самом деле достиг.
Далее идет очень интересный отрывок из наставления Философской Любви, который на самом деле является попыткой создания первой социологической теории.
Философская любовь: Человек покинул путь истины и стал голым и занятым повседневными заботами. Сначала он стал крестьянином и так добывал свою пищу и жил собственным трудом. Затем последовали ремесла, но с ними пришло и неравенство между мастером и крестьянином, один из которых в некоторых странах богаче и лучше, чем другой. Благодаря этому социальному неравенству возникли ссоры и недоверие. Люди стали строить дворцы и развязывать войны. Все стало неустойчивым и беспорядочным.
Здесь можно увидеть зачатки социологической теории, которая далее развилась в марксизм, идею, что капитализм — корень всего зла в мире. Таким образом, можно даже увидеть здесь то, что уже давно признано: что теории Маркса и Энгельса являются продолжением определенных социологических теорий, уже существовавших в христианстве.
Затем Философская Любовь объясняет дальше, что собой представляет неверный путь:
Философская любовь: В двадцать один год большинство людей достигают распутья и должны выбрать между рыболовным крючком, с помощью которого они привлекаются к Господу, и тем, чтобы идти собственным путем. Но многие проползают под рыболовным крючком и даже не замечают его. Другие вырываются и идут по пути ошибок и просто бросаются в мирскую жизнь. Потом некоторых постигает неудача и они впадают в нищету, и иногда таким образом к ним возвращается разум. Большая часть, однако, строит на левом пути большой завод, большое здание в одном направлении, упорядоченное и управляемое работой. Там есть даже книжный магазин и мастерская. [Это было время появления газет, для которых день и ночь продолжался поиск новых, сенсационных событий]. После этого люди даже отказываются от морали своей работы, пока по мосту болезни они не придут к новому этапу. Для этого Бог попускает, чтобы такие люди стали больны, но, как и прежде, они снова пытаются лечить себя тем, что они знают, и они бегут к гостинице слева, где находится медицина, с ее фармацевтами, хирургами, врачами и прочими работниками медицины [прямо как санаторий или современная клиника], и когда они снова восстанавливают здоровье, оказывается, что они стали очень бедными [потому что врачи уже и тогда были грабителями, не только сегодня], и тогда они добираются до следующего моста — старости, по-прежнему игнорируя привлечение Господа, и лишь несколько на этом пути все-таки возвращаются на правильный путь. А потом приходят страдания старости, пока они не добираются до последней гостиницы, гостиницы смерти, и там их принимает гораздо более свирепый хозяин и убивает их с помощью стрелы смерти, которая отделяет тело от души.
Вышеизложенное вряд ли требует комментариев. Вы видите, что если цель вашей жизни — работать и зарабатывать деньги, то в конце концов вы заболеете: у вас будет сердечный приступ, а затем по мосту болезни вы достигнете реального нового царства и второго привлечения Господа. Интересно видеть, что уже в то время (и здесь у Дорна такое же отношение, как у Парацельса) имел место строгий отказ от чисто физической, материалистической медицины и знание, что по крайней мере часть проблем болезней и старости являются психологическими.