Всякий раз, когда архетип констеллируется в чьем-то психическом материале, появляется очень большое количество сознательных, а иногда бессознательных эмоций, которые может заметить сторонний наблюдатель. В таких ситуациях наиболее частая кластеризация синхронистических событий происходит лишь в непосредственном окружении и в момент начала психотического эпизода, что означает, что некий бессознательный архетипический контакт констеллировался настолько, что эго-комплекс взрывается.
Моя первая встреча с подобным несколько десятилетий назад произвела на меня глубокое впечатление. Я читала лекции в маленьком городке в чужой стране, и после одной лекции меня полностью высосал и обглодал человек, который был явным шизофреником, хотя также и очень умным, талантливым художником. Я обсуждала с ним всевозможные темы. Затем я ничего больше не слышала о нем, за исключением нескольких сумасшедших писем, на которые я никогда не отвечала, но примерно полгода спустя я получила телеграмму: «Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне, я двойной», подписанную его именем. Поскольку это происходило в мои студенческие годы, у меня было время, и поскольку такой отчаянной была мольба в его телеграмме, а город, в котором он жил, был не очень далеко, я поехала туда на поезде. Когда я пришла в его квартиру, я обнаружила, что его поместили в местную больницу, так что я пошла туда, был очень рад видеть меня и находился на пути к выздоровлению. У нас состоялся довольно приятный разговор. Он сказал мне очень удивительную вещь, и я уточнила это у его жены, которая подтвердила. У него была религиозная мессианская мания величия: он был убежден, что спасет мир, и мания медленно развивалась. Это была констелляция архетипа. С возрастом он все более и более идентифицировал себя как нового Христа, но в конце концов его жена, которая не хотела верить, что он Христос, стала настолько раздражать его, что он взял топор и сказал ей, что в ее мозге сидит дьявол, которого он мог изгнать, только ударив ее топором и расколов ей голову. Разумеется, она позвонила врачу, а врач вызвал полицию.
И вот врач с двумя полицейскими пришел в квартиру, чтобы удержать его от убийства жены. Там был коридор, через который входили в квартиру, и в тот момент, когда вошли двое полицейских и врач, человек стоял в этом коридоре и в бреду говорил: «Теперь я распятый Христос». В этот момент раздался сильный грохот. Огромная лампа, стеклянная люстра, которая освещала практически всю квартиру, взорвалась, и все они оказались в темноте среди тысяч осколков, двигаясь на ощупь, пока наконец не забрали этого человека в больницу.
Итак, это были синхронистические события. Этот человек чувствовал, даже позже, в больнице, где он рассказал мне эту историю, что это было доказательство того, что он был Христом, потому что, когда Христос был распят, померк свет солнца и луны! Свет погас, когда Христос был пойман злыми силами! С другой стороны, можно понять это и так: погас не свет солнца, но рукотворная лампа, которая есть не космический свет, но свет эго. Погасший свет был синхронистическим, символическим сопровождением взрыва его эго, лампы, представляющей его эго-сознание. Но этот человек интерпретировал это, как характерно для сумасшествия, в контексте своего сумасшествия.
Это трагическая вещь, которую очень часто можно увидеть на данном этапе и которую позже я также видела при вспышках психотических эпизодов, что эти синхронистические события утверждают безумных в их безумии, потому что для них это кажется доказательством того, что они правы. Даже внешний мир начинает вести себя в соответствии с архетипическим мифом, который поглотил их. Так, интерпретируя события в архетипическом контексте, с которым они идентифицируют себя, они ощущают это как подтверждение, которое выступает в качестве трагического подкрепления разрушения эго-сознания.
Это только один пример, показывающий, что своего рода эмоциональный экстаз — или скорее эмоциональная одержимость архетипом — совпадает с большей частотой событий синхронистической природы. Это также часто происходит, когда люди эмоционально охвачены каким-то творческим процессом, который всегда близок к состоянию безумия: это просто «позитивный» вариант безумия, вокруг которого часто кристаллизуются синхронистические события.
Есть и другие обстоятельства, в которых происходят синхронистические явления. Иногда они подтверждают сны, как бы поощряя развитие, предложенное бессознательным. Кроме того, чем дальше человек продвигается, тем больше он способен «читать» синхронистичности. Такие ситуации, естественно, уже наблюдались в прошлом. Но тогда их интерпретировали не как синхронистичность, как мы делаем сейчас, но как магию. В Средние века, например, мой пример интерпретировали бы так: этот человек приблизился к творческой силе Бога и поэтому сейчас разделяет способность Бога заставить лампу взорваться. Из-за раскола богообраза в христианстве другая сторона в Средние века сказала бы, что это произошло потому, что он стал ближе к дьяволу. Другими словами, если нам приходится решать, следует ли называть это патологическим совпадением или синхронистичностью, происходящей вокруг творческого процесса, то в те времена это назвали бы Богом в любом случае, будь то Бог наверху или Бог внизу, христианский Бог или дьявол: если синхронистичности совпадают с общим мировоззрением, то это Божье дело, а если не совпадают, то это работа дьявола. Сегодня мы смотрим на этот раскол в других терминах: патологический или не патологический, но это тот же раскол. Отказываясь принять такие категории и принимая опыт на символическом уровне, мы можем помочь человеку интегрировать себя и таким образом предотвратить или сократить психотические события.
Многие средневековые теории о деятельности христианских целителей и святых и их способности творить чудеса объясняются теологически теорией Авиценны. У Дорна все еще та же идея, но только в смысле христианских святых: он не особо озаботился проблемой дьявола, скорее проигнорировал ее. Со своим оптимистичным христианским мировоззрением он считал, что благодаря virtus алхимик тоже может соединиться с творческим потенциалом Божества и творить чудеса — в это верили многие алхимики. Они все больше и больше обнаруживали, что их чисто химические естественнонаучные усилия не помогли им сделать золото, и поэтому они приходили к мысли, что это может быть достигнуто чудесным образом.
Замечание Святого Фомы Аквинского, что алхимия не принадлежит к числу естественных наук, что это сверхъестественная работа, подобная сотворению чудес, снова поднимает эту идею, которую можно найти во многих других средневековых традициях. Интересно, однако, что Дорн верит, что чудо зависит не только от контакта с творческой силой Бога, но и от того факта, что та же истина, которая существует в Боге, существует и в вещах. Стекло, например, несмотря на свою хрупкость и другие качества, будет в своей сути иметь нечто от творческого потенциала Божества и разделять божественную тайну, которую никто не может видеть. Внешне это всего лишь обычное стекло, но если увидеть его внутренним зрением, можно установить магический контакт с ним, который мог бы заставить его взлететь до потолка или выполнить какое-нибудь другое чудесное действие. Вы делаете это, мысленно глядя в суть, скрытую за материей.
Дорн продолжает:
«Тело — это тюрьма, через которую virtus [имеется в виду магическая эффективность души] блокируется и через которую не может проявиться дух природных вещей [то есть такой дух, который мог бы быть в стекле]. Дух в вещах есть нечто подобное религиозной вере человека. Люди верят, что если высушить мертвую ядовитую змею и положить ее на рану, она, как магнит, вытянет яд. Многие используют ядовитых змей, чтобы извлекать яд из тела, но они не спрашивают, почему, у них нет теории, они просто знают, что это помогает, и потому делают так, но алхимик спрашивает, почему так происходит».
По словам Дорна, тело препятствует душе так же, как духу материи препятствует материя. Если мы освобождаем оба вместе, то они встречаются, и тогда могут случиться чудеса. Дорн не отрицает, что можно вылечить инфицированную рану, посыпав ее порошком из ядовитой змеи, но он добавляет, что это доказывает, что всегда можно лечить подобное подобным. Экстракт порошка из ядовитой змеи был одним из лекарств в то время. Экстракты из яда и из змей используются в медицине и сегодня. Дорн считает, что яд-дух змеи действует на яд-дух в теле, потому что подобное притягивает подобное. Такова была идея в медицине XVI века, которая довольно далека от истины. Из этой идеи они делали вывод, что тот фактор во внутренней личности человека, который является его верой или отношением к Богу, также существует в вещах как духовная тайна. Если тот и другой могут войти в контакт и быть освобождены, то они синхронизируются.
Дорн продолжает:
«Алхимик всегда исследует, чтобы обнаружить, из какой части неба приходит нечто, а затем он исследует анатомию большого творения, чтобы сравнить его с небольшим, микрокосмом. Это может быть сделано четырьмя инструментами: геомантией для проблем земли; гидромантией для проблем, связанных с водой; пиромантией для проблем, связанных с огнем; и астрономией для того, что имеет отношение к небесным добродетелям, в двойном смысле этого слова».
Итак, здесь имеется странная и интересная идея, что религиозная вера в неизвестной части личности совпадает с духом в материальных вещах, и если они оба освобождены, могут быть сотворены чудеса. Чтобы исследовать это дальше, нужно использовать четыре метода предсказания, потому что анатомия макрокосма всегда исследуется в сравнении с микрокосмом[44].
Здесь, в очень коротком наброске, собрана целая философия средневековья, о которой вы сможете узнать больше, если перечитаете эссе Юнга о синхронистичности. У него есть несколько глав о технике, путем которой архетипическая концепция синхронистичности воспринималась раньше