ебя, и тогда каждый будет, в пределах света природы, узнавать себя через внешнее».
Это одна из наиболее убедительных и примечательных частей всего текста — что человек может узнать внешнее во внутреннем. Со времен Дорна Запад пытался только признать непосредственно внешние факты природы, с минимумом внимания к субъективному фактору. Только примерно в последние тридцать лет в некоторых научных кругах было заново сделано открытие, что психическое состояние наблюдателя является решающим фактором во всем, что мы наблюдаем, и что поэтому мы не можем дать объективное описание внешних событий без того, чтобы искусственно, обманывая себя, пренебрегать субъективным фактором. Физик сэр Артур Эддингтон говорит в своей «Философии физической науки», что мы теперь понимаем, что каждая физическая научная теория есть не что иное, как селективный субъективизм. Под «селективным» он понимает то, что у человека есть определенные средства различения между ненаучными, спекулятивными, сумасшедшими теориями и той, что официально признана международной группой физиков.
Вы видите, что, как только будет принято считать, что любая научная теория есть только гипотетическая конструкция, созданная человеческим мозгом, которая совпадает с объективными фактами лишь до определенной степени, и, следовательно, всегда исторически обусловлена, мы можем быть уверены, что через лет пятьдесят-шестьдесят точка зрения современной науки будет полностью отлична от того, что мы сейчас считаем истиной в последней инстанции. Если бы это было признано, можно было бы отказаться от науки полностью или сказать, что в этом случае мы имеем все оправдания для создания нашей собственной теории, в соответствии с нашим индивидуальным мировоззрением, даже физической или математической, да какой хотите. В этих областях, как и в других областях человеческой деятельности или в психологии, мы можем просто принять теорию, которая подходит для нашего собственного психологического уравнения.
Это бы неизбежно привело к полному субъективистскому хаосу. Потому более ответственные ученые пытаются найти, в чем разница между фантастической субъективной теорией и субъективной теорией физика, которая может быть применена с пользой, которую можно повторить и научить ей других ученых. Например, Нильс Бор и Вольфганг Паули сформулировали это различие, сказав, что физическая теория, которая может быть передана и понята другими, есть та теория, которая должна быть признана как относительно объективная, в то время как ту, которую нельзя передать или научить ей других, нужно забраковать.
Дорн, как сильно интровертно-ориентированная личность, предполагает что-то подобное и говорит, что если человек не умственно слеп, он должен сначала осознать, кто и что он есть, то есть осознать субъективные факторы и свои собственные субъективные мотивации в своей научной деятельности; тогда, в свете природы, он узнает себя через внешнее. Это означает, что можно узнать самого себя, глядя внутрь или концентрируясь на свете природы внутри себя, а затем посмотреть, что произойдет с человеком внешне.
Это именно то, что мы делаем. Юнговская идея самопознания не означает, что мы субъективно размышляем о нашем эго: «Я вот такой и вот такой». Это может быть полезно, но это не то, что мы понимаем под самопознанием, которое означает принятие информации, которую мы получаем из снов. Другими словами, если кто-то хочет познать себя, в нашем понимании этого слова, он должен принять свой образ, который дают ему сны. Если вам снится, что вы ведете себя как дурак, хотя субъективно вы чувствуете себя наиразумнейшим, вы должны серьезно задуматься, поскольку, согласно бессознательному или согласно свету, пролитому архетипом Самости на ваше сознательное поведение, вы действуете как дурак. Это объективный кусок информации, полученный из сна, нравится вам это или нет, и вы знаете, как часто не нравится то, что видишь во сне. Это информация, которая поступает из объективной психе вовнутрь и которую мы считаем полезной и целесообразной для принятия. Это также то, что Дорн, очевидно, понимает под светом природы.
Я не могу вдаваться в историю концепции lumen naturae, света природы, но Юнг изучал его в «Paracelsica»[51]. Исторически свет природы означает то, что мы сейчас назвали бы своего рода сознанием в бессознательном или просто интеллектом сновидения. Если вы проанализируете много снов, вы не сможете закрыть глаза на то, что в них есть исключительно блестящий интеллект. Я уверена, что мы все часто говорили: «Я думал об этом двадцать лет и не понимал, а теперь во сне все стало понятно». Если человек понимает сон, он обычно испытывает буйную ага-реакцию. Это и есть свет, который исходит от «интеллекта» сна, который, естественно, нужно сначала извлечь определенными методами интерпретации. В свете снов поэтому можно узнать себя иначе, чем думает о себе эго, ибо они дают дополнительную информацию, которая исходит не от эго.
Сон кажется объективным психическим событием, поскольку часть света природы объединяется с сознанием эго так, что оба изменяются, и если человек вовлечен в этот процесс, он может также узнать себя через внешнее. Это будет означать, что, если вы посмотрите на свою жизнь в смысле символов и на синхронистические события, которые происходят вовне, тогда вы увидите — если у вас есть некая унитарная точка зрения и вы можете перенести свое сознание в свет природы, — что вы можете принять даже многие внешние события как находящиеся в том же классе событий, что и откровения сновидений. В конце своей жизни, таким образом, человек может сделать полный обзор своего самопознания и того, кем он или она является, суммируя видения, сны, фактическую биографию и то, что случилось с ним или с ней. Тогда можно увидеть удивительные синхронистические связи между событиями, поскольку фактические биографические моменты жизни имеют странное символическое единство с внутренними событиями. Таким образом, если вы послушаете биографию, скажем, пожилого анализируемого и прикроете глаза, слушая так, как если бы это была символическая сказка, вы узнаете всю информацию о внутренней жизни[52]. Это банальная истина, которая объясняет, почему написано так много книг о связи между характером и судьбой, поскольку судьба человека странным образом очень часто связана с психологической структурой, что объясняет выражение, что у каждого человека своя судьба или что он несет собственную судьбу в своей душе.
Это очень распространенная истина, которая всегда воспринималась интуитивно. Если посмотреть изнутри на то, что происходит с человеком без причины, или, если взглянуть на это с lumen naturae — то есть с сознательным отношением, которое желает смотреть на отражение природы внутри и снаружи, — то можно даже узнать себя через то, что происходит снаружи. Можно принять это как часть своей собственной объективной психологической реальности.
Это было то, к чему стремился Дорн, нащупывая путь, и было нечто очень типичное в том, что он был врачом и поэтому, естественно, мог видеть очень глубоко во многих человеческих судьбах, больше, чем большинство людей других профессий. Когда пациент звонит врачу-специалисту или врачу общей практики и говорит, что сломал ногу, катаясь на лыжах, врач — если ему известна вся ситуация в семье пациента — не может отделаться от мысли: «Ага, я так и знал, что это скоро произойдет». Такие вещи случаются, и Дорн, само собой, испытал много подобного, и поэтому к нему пришла идея, что происходящее с человеком внешне странным образом связано с объективными событиями в его бессознательном, которое ему известно через свет природы.
Дорн затем переходит к короткой главе о соли в крови человека и сере в человеческой природе, об их влиянии на здоровье. Здесь он пытается создать некую психосоматическую теорию, которую явно пытается связать с тем, что говорил ранее, показывая, что на соль и серу в крови человека влияет его психологическое отношение; весь баланс здоровья также зависит от психологических факторов. Как вы знаете, соль предохраняет мясо от гниения — этим методом пользовались для хранения мяса до изобретения холодильника. И Дорн проецирует идею, что соль в крови человека — это секрет, предохраняющий тело от разрушения. Далее следует длинная полемика по поводу того, что всегда нужно смотреть за солью в крови человека и следить, чтобы ее было нужное количество, поскольку она имеет свойство консерванта.
Затем он приводит другую теорию — о сере в организме человека, которую он понимает как явление сжигания — то есть то, что мы сейчас назвали бы окислением. Процессы окисления в организме человека в то время объясняли так: тело содержит горящую серу, которая разогревает содержимое желудка и кишечника. Все смутно выражаемые процессы нагрева в человеческом теле объяснялись действием серы. Сера также связывалась с жаждой и сухостью в человеческой природе в отрицательном смысле: если у вас слишком много серы в организме, тогда процессы горения в нем стали слишком сильными, и нужно ослабить эти процессы таким образом, чтобы вернуться к правильному балансу. Но сера негативна лишь тогда, когда действует односторонне и преувеличенно, в противном случае это огненная субстанция, на которой держатся все процессы, происходящие внутри.
Барент Кундерсван Гельпен, «Escalier des sages sulphur». Акроним: «Отделяя яд, философ осторожно возрождает однородную вязкость». Из масла, полученного в результате разложения Материи, рождается Сера, принцип Закрепления. Однако присутствие Плутона (на заднем плане) намекает, что герою придётся ещё раз пересечь Стикс, прежде чем он получит Философский камень.
Это дает нам понимание, как Дорну и его современникам виделся союз того, что мы теперь назвали бы психическим и соматическим факторами, — через эти вещества, соль и серу, которые для него всегда имели психологический и физический аспекты. Например, у соли были аспекты Эроса, чувства юмора или остроумия и остроумного склада ума, а также мудрости. Сера дает тепло жизни, жизненную силу, способность к участию в жизни, к творческой фантазии, к инициативе, и é