lan vital; в негативном же аспекте она действует как страсть и алчность. Эти вещества (которые для него есть психосоматические вещества) должны управляться правильно и поддерживаться в организме в нужном балансе. Я не могу вдаваться в объяснения того, что можно было бы назвать теорией психосоматической химии.
Я хочу продолжить рассказом об одном из рецептов Дорна для производства квинтэссенции, который вы можете найти в «Mysterium Coniunctionis»[53]. Имея такую историческую справочную информацию, вы сможете увидеть гораздо яснее, к чему ведет Юнг. В конце Дорн дает несколько рецептов для производства aqua vitae (воды жизни) или Mercurius (Меркурий, ртуть: жизненная энергия). Он говорит: «Нужно взять смесь нового неба, меда, Chelidonia, цветов розмарина, Mercurialis, красной лилии и крови человека, с небесами красного или белого вина или же Тартара»[54].
Мед символизирует, по словам Парацельса, «сладость земли». Это связано с чувственным удовольствием (и также со страхом вовлеченности в мирское). Mercurialis — это растение (пролеска многолетняя), которое, как гомеровское «моли»[55], обладает магическим действием. Это лекарственное растение. Красная лилия обозначает мужское начало, это символ, который производит coniunctio. Белая лилия символизирует вдохновение Святого Духа. Chelidonia — это растение, которое лечит глазные болезни, исцеляет духовную меланхолию и защищает от вспышек гнева. Красное и белое вино Тартара — это остаток, также называемый «телом», он пурпурно-красный, который сначала нужно дистиллировать, и лишь потом добавить в смесь.
В результате получается «новое небо», тайная истина или философский камень. Он идентичен образу Бога в душе человека. Вся процедура, как активное воображение, производится с символически значимыми веществами, а добавление человеческой крови означает полную преданность работе. (В старые времена человеческая кровь означала участие души; подписание договоров собственной кровью означало, что человек вкладывает в это дело всю свою душу.) Конечный результат описан также как четырехлепестковый желтый цветок, в точности как в китайском тексте «Тайна золотого цветка». Рецепт Дорна гласит: «Возьмите внутреннюю истину, и ваш élan vital к ней, вдохновение Святого Духа, а также способность связывать противоположности. Положите в эту смесь небесную и земную любовь [секс], и вот вы получаете эссенцию, с которой вы можете объединить небо и землю. Все ингредиенты собраны, чтобы создать четырехлепестковый желтый цветок» (то есть Самость).
С помощью этого лекарства Дорн также собирался исцелять людей, страдающих от физических болезней, в то время как мы могли бы ожидать исцеления, скажем, от химиотерапии или гормонов. Мы знаем, что гормоны тесно связаны с эмоциями и психическими состояниями в целом. Страх и стресс, например, могут вызвать выброс адреналина в кровь. Помогая духу, помогаешь и телу. В каждую эпоху люди верили в химические вещества, на которые проецировали психический смысл. Плацебо — это современный пример эффективности веры, что вещество обладает целебными свойствами и что оно будет работать.
Дорн плыл над безднами тайн, в которые должен был проникнуть Юнг. Тем не менее, он стремился справиться с теми же проблемами, с которыми справляемся мы, но он не мог иметь дела с проблемой зла. После попытки отдалить тень от тела он соскальзывает и снова проецирует ее обратно на тело. Он был схвачен и связан христианским верованием, что Бог — это только добро и что он не может содержать проблему зла. Дорн остался узником светлой этической сферы: но в другой области ему удалось сделать две унификации.
Подводя итоги, мы видим, что у Дорна есть четыре элемента внутренней работы унификации и три стадии или этапа. Четыре элемента — это spiritus, anima, corpus и космос. Сначала spiritus и anima объединяются и становятся mens. Затем mens и corpus объединяются и становятся vir unus, и, наконец, в смерти vir unus соединяется со Вселенной, пусть не в своей видимой форме, но, как unus mundus, ее невидимый потенциальный фон[56].
Прежде чем Бог сотворил мир, он был со своей помощницей, Софией (Мудростью), или Словом. София есть также Душа Христа, или Христос в его предсуществующей божественной форме перед воплощением. По мнению некоторых средневековых философов, София есть также мысленный образ творения, которое существовало в мысли Бога до сотворения им мира. Это связано с платоновской идеей о метафизической области идей. В ней Бог задумал идеи всех существующих вещей, так что все на земле имеет свою архетипическую модель в unus mundus[57]. Иоанн Скот Эриугена, например, говорит, что все реальные вещи существовали в potentia в Премудрости Божией, которая представляет собой сумму всех архетипов в сознании Бога. Идея unus mundus является вариацией нашей концепции коллективного бессознательного. Сначала все архетипы загрязнены и, таким образом, unus mundus представляет собой единую множественность, отдельность деталей и единство в одно и то же время.
В этом воображаемом мире все было задумано находящимся в гармонии. Дорн говорит, что состояние unus mundus происходит только после смерти, другими словами, это психологическое событие, когда человек становится един со всем сущим[58]. Конкретно, как указывал Юнг, unus mundus проявляется в явлениях синхронистичности. Хотя мы обычно живем в дуальном мире событий «внешних» и «внутренних», в синхронистичном событии этой двойственности больше не существует: внешние события происходят так, как будто они — часть нашей психики, так что все находится в одном целом.
Если на случай с электрической люстрой, которая взорвалась и рухнула на пол, посмотреть поверхностно, кажется, что лампа вела себя так, как если бы она была частью того, что происходит внутри человека: исчезновение своего собственного света сознания. Было бы более правильно сказать, что это синхронистическое событие возникло из более глубокого уровня внутри коллективного бессознательного. Психологически говоря, человек упал в unus mundus.
Этот опыт является конечным этапом процесса индивидуации, когда становишься единым с коллективным бессознательным, но не патологически, как при некоторых психозах, где процесс индивидуации ушел в сторону и все видится с неправильной точки зрения. Когда это происходит позитивно, то приводит к объединению сознания с коллективным бессознательным, а не к взрыву сознания; это означает расширение сознания вместе с уменьшением интенсивности в эго-комплексе. Когда это происходит, эго отступает, освобождая путь коллективному бессознательному и его центру, Самости. Добраться до точки, где внешняя и внутренняя реальность становятся одним — вот цель индивидуации. Через нее достигается также часть того, что Юнг называет «абсолютным знанием» в бессознательном.
В последние годы жизни Юнг часто не позволял людям говорить с ним о своих проблемах, но, позволяя свободно течь тому, что приходило ему на ум, он часто непреднамеренно говорил людям именно то, что им было нужно. Прежде чем человек пройдет интеграцию и индивидуацию, он обычно проходит через свои собственные комплексы. Но если он действительно работал над решением своих собственных проблем и комплексы интегрировались, тогда человек может связаться с коллективным бессознательным и его мудрость будет проходить через него. В конечной точке развития (конечной стадии процесса индивидуации) мастера дзен находятся в таком состоянии гармонии с коллективным бессознательным, что общаются друг с другом подсознательно: они находятся вместе в unus mundus.
Древняя китайская легенда гласит, что были три мудрых старца, которые жили отдельно, как отшельники, в пещерах. Однажды они решили увидеться друг с другом, и двое посетили третьего. Они бродили по маленькой бамбуковой роще и восхитительно проводили время в духовном общении. Но когда они захотели взойти на мостик, они вдруг услышали рычание тигра, и все трое сразу расхохотались! Затем они расстались. Они поняли эту синхронистичность: тигр в Китае есть женское начало Инь, четвертое для их духовной мужской троицы, которое они проигнорировали! Таким образом, они могли «читать» события одновременно с тем, как они происходили, и делать правильные выводы. Этого этапа развития человек достигает, когда приближается к смерти. Возможно, и сама смерть есть не что иное, как этот третий этап, союз с unus mundus.