Стукнул молоток. Цокнул языком бургомистр. Стражник дернул приговоренного за локоть. Сейн потянулся к склянке за поясом.
Бесконтактное зелье – его личное открытие, нарушающее незыблемые столпы алхимии, – взбудоражило зажравшуюся профессуру. Все записи у него после того случая с курами забрали, где Линда могла?..
Пузырек выскользнул из руки и застучал по каменным плитам, но не разбился. Стражник, державший Сейна, обернулся на звук, тогда пленник боднул его в переносицу, пнул коленом в пах, успел сделать шаг, прежде чем мечи остальных солдат покинули ножны, а руки чародея обвили молнии.
Сейн прыгнул, услышал хруст стекла, почувствовал, как впиваются осколки в босую пятку…
Когда заметили, что вынесение приговора затягивается, и решили открыть массивные двери, в ноги стражникам из зала заседаний бросились куры.
После тяжелого дня Элрик вышел из душной кухни посидеть на ступеньках корчмы, как любил это делать вот уже двадцать лет кряду. Раскурив трубочку у самого порога, он приглядел курицу, заплутавшую среди мусора. Та дергала головой: то одним глазом глянет, то другим.
Элрик осмотрелся. В переулке было пусто.
– Ты ж моя хорошая, как ты тут?..
Он попятился и на ощупь снял с настенного крюка пустой мешок…
Притащил трепыхающуюся птицу на кухню, вытянул из мешка за шею.
– Сейчас мы тебя…
Левой рукой прижал курицу к разделочной доске, правая потянулась к широкому ножу. Замахнулся.
Курица раздулась, брызнула перьями во все стороны. Ошарашенный корчмарь отскочил от стола и выронил нож. С грохотом ударилась о пол тяжелая доска для разделки.
Голый юноша с волосами цвета темной меди встал и потянулся, разминая спину. Из его плеч кое-где еще торчали перья.
– Т-ты кто? – спросил растерянный Элрик.
Сейн обвел кухню взглядом: пробежался по посуде, заготовкам, пучкам сухих трав, свисающим с потолка, остановился на чугунном котелке. Глаза алхимика блеснули:
– Голодный студент.
Стычка
Сейн глотнул кислого пойла, которое в трактирах Клатеринга почему-то выдают за пиво, и приложил прохладную кружку к саднящему лбу. В голове звенело, все же крепко врезал ему четырехрукий. Впрочем, здоровяк управился бы с алхимиком и одной парой.
Марго спала в комнате наверху, а значит, у Сейна было время подумать, как добраться до теззарийской границы без лишнего риска.
– Ты алхимик?
Двое выросли за спиной. Один долговязый, лопоухий, с длинными руками и черными от въевшейся грязи пальцами. Второй пониже, широколобый, с виду молодой, но уже с залысиной.
– Алхимик ты? – повторил он вопрос лопоухого.
Сейн горько вздохнул и посмотрел в кружку.
– И что с того?
– Зелья варишь?
– Варю.
– И яды у тебя есть на продажу?
Сейн глянул на лопоухого через плечо:
– Кого травить собрался?
– Тебе какое дело?
– Нужно знать, чтобы подобрать самый эффективный.
Широколобый почесал лысину и вопросительно покосился на приятеля.
– Ефективну эту твою не надо, – заверил тот, подумав. – Только яд.
– Я говорю: каждому паразиту – своя отрава. Насекомым одна, грызунам другая. Вас кто донимает?
Парочка переглянулась.
– Самый сильный давай, – расплылся в улыбке лопоухий. – Чтобы и быка свалил.
– Чтобы быка, – кивнул второй.
– Ясно. – Сейн вернулся к кружке. – Ничего я вам не продам.
Он-то понимал, что обеспокоенные мышами земледельцы в ямах Клатеринга по ночам не собираются. Но ему стало любопытно, будут ли эти двое выдумывать или скажут прямо.
– Ты котелком своим здесь не крути, – не унимался лопоухий. – Мы же по-хорошему пока просим.
– По-хорошему, – поддакнул широколобый.
Сейн не удостоил их ответом, но его рука будто случайно скрылась в сумке, пальцы пробежались по флаконам… Он различал их на ощупь, лишь по форме.
– А если по-плохому, это как это? – басовито спросил подошедший мужчина.
Выправка и шрамы выдавали в нем бывалого солдата. Возраст – бывшего солдата. Но куда красноречивей был меч, который он спокойно положил на стол перед собой. Эфесом под правую руку. Клинок скрывался в ножнах, но Сейн знал: опытному бойцу хватит одного движения и чтобы его достать, и чтобы обагрить кровью.
– Мы ж ничего такого, – залепетал лопоухий. – Только спросить подошли…
– Только спросить, – подтвердил широколобый, пятясь потихоньку.
Сейн скривил губы в ухмылке. Связываться с тем, кто так свободно носит мечи, здешнее отребье зазря не станет.
Солдат проводил незадачливых покупателей взглядом, поморщился, как от боли, и приложил ладонь к щеке.
– Чего хотели-то?
Сейн рассказал. Солдат нахмурил густые брови:
– Это ты правильно. Нечего всякой погани еще и с ядами баловаться.
Он постоял немного, будто в нерешительности, затем опустился на скамью напротив. Спросил, продолжая прижимать руку к щеке:
– А ты и впрямь алхимик?
– Есть такое.
– Нечасто в этой дыре ученого человека встретишь.
– Проездом.
– Оно и видно, – слабо улыбнулся солдат, не желая, видимо, лишний раз напрягать лицо. – Куда, говоришь, путь держишь?..
Так и свела судьба Бальтрама с алхимиком: зуб не давал выспаться в ночь перед дорогой, и командир, попутно проверив дозорных, решил пройтись до ближайшей питейной в надежде отыскать там успокаивающий отвар…
…Сейчас они молча нависли над тем самым лопоухим. Он лежал на спине, запрокинув голову и раскинув руки, словно пытался взлететь, да не смог, а из его пробитого горла торчала стрела.
– Узнаешь? – спросил Бальтрам.
Сейн кивнул.
– Эта падаль за нами явно проследила. – Командир пнул мертвеца в бок. – Но ладно он, сразу ясно: крыса из Клатеринга. Эту вонь я ни с чем не спутаю. Остальные-то кто?
Рядом с лопоухим лежало еще два тела: одного смельчака зарубили бойцы Бальтрама, когда он перелез через обоз; второго нашел огонь алхимика, оставив после себя маску обгоревшей плоти на лице. Даже сквозь кровь, грязь и копоть было видно, что эти двое снаряжены не в пример лучше клатерингского оборванца. Кольчужные воротники, плотные клепаные куртки, стальные наголенники, дорогие ножны. У каждого при себе был меч.
И медная эмалированная бляшка с серой псиной на черном фоне.
– Жирновато для лесных разбойников, – заметил Бальтрам.
– Это не простые разбойники, – сказала Марго, и все посмотрели на нее. Королева переступила через черную яму с опаленными краями и подошла ближе. – Серые псы, наемники.
– С каких это пор у наемников свой герб? – удивился командир.
Марго прикусила губу, задумавшись, сколько ему стоит знать. Но в скрытую играть было уже поздно, обозная стража должна понимать, с чем ей придется столкнуться.
– Эрлы Даферлена меньше зависят от короля, чем те же графы в соседних королевствах, – начала она осторожно. – На своей земле у них куда больше власти. Чтобы править ими, порой недостаточно твердой руки или сильного войска. Поэтому король прикармливает самые успешные и самые жестокие шайки. Несколько головорезов могут держать эрлинг в страхе куда надежнее и дешевле, чем целая армия. Если знать, как их применить.
– Боги… – выдохнул Бальтрам.
– Чуть больше года назад король приказал приструнить одного из своих подданных. – Под взглядом Сейна Марго поспешно добавила: – Уже и не помню, как его звали. Во время штурма наемники шли в первой волне, расчищая дорогу солдатам и рыцарям. Особо отличившихся он наградил титулом, кого-то даже землями. Один из таких, Грэм… сир Грэм, как его теперь называют… сколотил свою шайку. Это его стая.
Она кивнула на бляху в руке командира. Сейн невольно потер уже почти заживший порез на носу.
– Слыхал я про ту осаду, – помрачнел Бальтрам. – Эрл Танкред, это он в немилость впал. Гадкая, говорят, была бойня, стены замка покраснели от крови. Сколько слухов ходило, отчего король взбеленился… А оно все из-за бабы. Ладно бы сердце девичье на турнире выиграть, в бою честном, но чтобы так? Столько людей угробить, да еще руками таких бродяг, разменявших добродетель богов на золото?
Он вновь пнул тело, и вновь досталось лопоухому.
– Одного в толк не возьму: мы-то им зачем? Игдо – купец не из бедных, но и не самый зажиточный. В политику не лезет, с гильдиями дружит. Нелепица какая-то…
Марго постаралась ответить непринужденно:
– Если пса слишком часто спускать с привязи, можно не уследить, как он станет бросаться не на тех.
– Вы слышали, с кем мы имеем дело, парни! – обратился Бальтрам к своим бойцам. Они перекрыли дорогу полукругом и ждали, когда обоз двинется с постоялого двора. Голос командира поднимался выше сосновых крон. – Их кормит королевская казна, а значит, это не захиревшие в лесах отбросы, которых мы ждали. Они сытно жрут и сладко спят, у них добрые кони и крепкая сталь. Резать глотки им не впервой. А главное – ваша жизнь для них не стоит и пары медяков. Что мы им скажем, когда они вернутся, парни? Что мы им скажем?
– Ничего! – выкрикнул Мешко. – С мертвыми не говорят!
– С мертвыми не говорят! – подхватил клич десяток голосов.
Марго поймала на себе взгляд алхимика и отвернулась, пряча глаза. Глаза могли ее выдать. Глаза, полные страха.
Дозорные Бальтрама сообщили, что дорога впереди свободна. Обозная стража держала ухо востро; бойцы не расставались со щитами, у каждого при себе было копье или топор. Притихли обычно болтливые возницы. Сейн с Марго тряслись в одной повозке.
– Что теперь будет с королевством? – спросил алхимик. – Без короля.
– Интересуешься политикой?
Марго вычесывала из головы еловые иголки. Волосы после краски стали сухими, путались и напоминали свалявшийся грубый ворс щетки, которой чистят лошадей.
– Я любопытный, – ответил Сейн, наблюдая за ее попытками распрямить очередной колтун. Вспомнил, как королева отказывалась уезжать из Клатеринга, пока ей не купят хотя бы деревянный гребень. – Любопытные люди не так боятся смерти.