– В Теззарии делают лучшее мясо в травах, – ответил алхимик ровным тоном. – Ты должна это попробовать.
– Ты в этом разбираешься.
– В травах и мясе? Да.
– Не меняй тему.
– Ладно-ладно. – Он примирительно улыбнулся. – Что-то расскажу.
Марго понемногу становилась прежней: язвительной, вечно недовольной. Такой она нравилась ему больше, чем пропитанной слезами и страхом. Люди делятся на два типа, считал он. Когда обстоятельства пробивают в разуме такую дыру, что падать в нее можно вечно, одни и впрямь летят вниз, пока другие находят, чем ее залатать.
– Начни с того, что тебя пугает. Кроме золота. Змей, как я поняла, ты не боишься.
– Сложно бояться тех, из кого добываешь ингредиенты, – согласился он.
– Жабы?
– Глаза, кожа.
Марго скорчила брезгливую гримасу.
– Мыши?
– Сердца, хвосты, кровь.
– Пауки?
– У некоторых беру яд, некоторых лучше засушить. Большинство видов бесполезны.
– А жуков ты перемалываешь в труху… Как насчет личинок? Жирных…
– Смотря какие. Из некоторых получается отличная мука, некоторые на юге подаются в меду. Вкусно.
Прислуга принесла заказ, выставила глиняные горшочки и пузатую кружку с пивом. Королева с сомнением ковырнула ложкой шапку зелени, под ней оказалось тушеное мясо в пряностях. Пахло отменно, живот заурчал в предвкушении тепла. Но аппетит не шел.
Она протянула руку и отхлебнула из кружки Сейна. Сделала глоток побольше. Королева почти перестала замечать внутреннюю дрожь, но та никуда не делась, засела где-то между ребрами, не отпускала. А вот ледяное пиво, как ни странно, справлялось с ней отлично.
Марго ополовинила кружку и вновь посмотрела на мясо. Ну, может, только кусочек…
– Я все равно не сдамся, – сказала она чуть позже, выскребая остатки подливы со дна горшочка. – Этих змей ты будешь помнить долго. Найду то, чего ты по-настоящему боишься. И однажды оно будет лежать в твоей постели, будь уверен.
Сейн улыбнулся и заказал еще пива. Его позабавили ее слова.
Ведь то, чего он действительно боится, не спрятать под одеялом.
Часть вторая
Огневка
– Ну и что мне с тобой делать? – Сейн присел на корточки и заглянул курице в глаза. – Сколько раз просил не трогать мою сумку.
Курица топталась по платью Марго и гадила под себя. Вокруг валялись разноцветные склянки. Все целые, кроме одной. Алхимик поднял кусочек стекла и задумчиво почесал подбородок.
Он потратил годы, чтобы доработать «Куд-кудах», но рассчитать время обратного превращения все еще получалось очень приблизительно. Заклинание оставалось неустойчивым, и варить оборотное зелье был не вариант: королева могла вернуть свой облик лишь частично и навсегда остаться с клювом вместо носа или крыльями вместо рук. Нужно было ждать, пока чары развеются сами.
Скрипнула дверь.
– Эй, путники, платить пора, – сказал трактирщик с порога и осекся.
Курица вытянула шею, издала гортанный вопль и ни с того ни с сего бросилась к выходу.
– Проклятье! – Сейн вскочил и, кинувшись следом, проскользнул в проем мимо ошарашенного хозяина.
Алхимик гонялся за курицей сначала по двору, а потом и вокруг трактира, понося Марго всеми словами: сейчас в ней было мозгов под стать птичьей тушке, а инстинкт заставлял бежать. И она бежала, с клекотом и на вытянутых лапах, ловко уворачивалась от протянутых рук, ныряя между ног или меняя направление в последний момент. Под смех деревенских Сейн остановился отдышаться, упершись ладонями в колени. Вытер вспотевший лоб, не сводя взгляда с шальной птицы. Та скользнула в узкий проем между домами.
Алхимик пошел за ней.
Ступая по влажной траве, добрался до околицы. Там растянулся наспех выстроенный загон из натянутых между кольями рыболовных сетей. Куры в загоне шумели и теснились так, что чуть на голову друг дружке не лезли. Один из деревенских держал ивовую клетку, второй ловко доставал из нее птиц, прижимая крылья к тушке, и перебрасывал через невысокое ограждение.
– Мужики! – позвал их Сейн. – Здесь несушка не пробегала?
Тот, что с клеткой, ответил не оборачиваясь:
– Может, и пробегала. Нам чаво?
– Это моя курица.
– У нее гузно подписано? – повел бровью второй.
Деревенские обменялись улыбками. Алхимик заметил, что они похожи, как из одного чрева вылезли.
– Только не говорите, что закинули ее к остальным. – Он приблизился к самому улыбчивому и заглянул ему в лицо, покрытое желтеющими гнойниками. – Не шути со мной.
– А то как? – Второй поставил пустую клетку и положил руку на пояс поверх охотничьего ножа.
Их окликнули.
– Ну что тут у вас, закончили? – К загону по грязи шлепал староста, то и дело поглаживая пышные усы. – Зельевар, ты чего здесь?
Сейн объяснил, что потерял курицу. Вдаваться в подробности и пугать местных не хотелось.
– Ну не вопрос, бери любую, у нас все хороши. – Староста похлопал его по плечу и широким жестом показал на загон. – Или хошь, оплачу тебе?
– Мне моя нужна, конкретная.
– Так забирай, кто не дает-то? – гыкнул тот, что с ножом.
Сейн присмотрелся к пернатым.
– Знать бы какую… – пробубнил он. Снова выругался.
– Чудной ты человек. – Староста с прищуром смотрел на алхимика, не переставая щипать усы.
Братья уже стягивали веревкой пустые клетки.
– Зачем вообще такой ненадежный загон, да еще и на краю деревни?
– Известно зачем, пора огневку нашу кормить. Уплата по курице со двора – таков порядок!
Сейн глянул в серое небо, прикрыл глаза. Он не хотел, но все равно пришлось спрашивать: уж очень не понравилось ему это «кормить».
– Совсем ты издалека, раз про нашу лису-огневку не слыхал, – крякнул староста. – Повадилась, значится, к нам лиса огненная. Уж не знаю, колдунство какое али кара богов… Первый раз, как ее приметили, по полям носилась. Ох, сколько мы тогда урожая потеряли! Год голодный был, так что до сих пор живот от воспоминаний сводит. По следующей весне, значится, в курятник к нашим охотникам залезла.
Староста кивнул на братьев, они уже тащили клетки обратно в деревню.
– Два дома тогда огонь забрал. Ну, отстроились, всей деревней помогали как могли. На третий год решили мы, значится, кур подальше относить. Лиса брюхо набьет и во дворы не лезет. С тех пор так и спасаемся.
– И что, всех кур одна сожрет?
– Не-е! Кого на месте выпотрошит, крови попить, кого с собой унесет. Но не всех, значится, не всех. Это мы, так сказать, для шуму столько нагоняем. Чтоб наверняка не пропустила.
– А сам-то ты лису ту видел? – уточнил Сейн.
– А то! Как тебя сейчас! Морда наглющая, глазищи шельмины сверкают, а заместо шерсти пламя так и пляшет… – Староста так увлекся, что слишком сильно дернул ус: между пальцами остались торчать несколько пожелтевших волосков. – Намедни мужики снова огни со стороны леса видели, а утром на самой опушке пень обугленный нашли. Теплый еще. Время, значится, пришло…
Сейн устало потер виски. Они с Марго задержались в деревне всего на день, переждать ливни и поесть горячего из печи. Всего день, а он успел проморгать королеву, которая станет теперь кормом для огненной лисицы.
…Всадник нагнал их со старостой на обратном пути. Высокий, с копной сивых волос, спадающей на плечи. Сейн подумал, что видел это лицо совсем недавно, помоложе и не такое заросшее.
Староста представил старшего из братьев как своего лучшего ловчего.
– Добыл чего?
– Последняя нора.
Патлатый сбросил с лошадиного крупа пару дохлых лис. Следом из мешка полетели окровавленные комочки шерсти.
– Давить детенышей сапогом – с этим только лучшие справятся? – поморщился алхимик.
Ловчий сплюнул.
– В них могло быть семя бесовское. Второй огневки нам не надобно. – Он повернулся к Старосте. – Ямы готовы.
Сейн наклонился к мертвым лисятам. Вынул из-за голенища короткий нож и срезал немного шерсти.
Лишь сумерки перешагнули околицу, охотники засели в кустах перед загоном и во все глаза принялись высматривать огневку.
Сейн ждал неподалеку, рядом переминался с ноги на ногу староста. Невысокий, пузатый, с добродушным взглядом, он ничуть не походил на обычно заносчивых теззарийцев. Когда они встретились впервые, деревенский голова занемог животом до дрожи в коленях, но зелье алхимика вмиг отвело недуг. С того момента проникся староста к Сейну уважением, а потому болтал при нем не стесняясь.
– … уж не знаю, за что боги такую напасть…
– Богам до вас дела нет, уж поверь, – ответил алхимик, не отрываясь от загона. – Демонов тоже курами не остановить. В животных обычно вселяются духи полуразумные, бесы по-вашему. С такой же звериной натурой. В одном ты прав – неспроста.
К ним подкрался Щука, младший из братьев. Рука его как бы невзначай всегда лежала на ноже.
– Не дергайтесь только, – сказал он тихо.
– Как ловить-то будете? – спросил Сейн.
Щука зыркнул на старосту, тот вздохнул. Весь день он пытался отговорить братьев-охотников от рисковой затеи.
– Земля здесь глинистая, вода не уходит. Как ливни пройдут, одна топь.
Щука рассказал, как они рыли ямы, в которых собралась вода, и как прятали их под слоем дерна.
– А как еще? – Он резким движением, без единого звука, придавил мошку на подбородке. – Стрелы ее не берут. Собак тоже не спустишь, вся пылает. Водой будем брать!
– Не натворить бы большей беды… – простонал староста.
Сейн покачал головой:
– Сильного духа таким не возьмешь. Его можно изгнать или подчинить, но сначала нужно выяснить…
– Шел бы ты отсюда, советчик, – раздался над самым ухом шепот второго брата. Алхимик почувствовал смрад его дыхания и не стал оборачиваться, чтобы не видеть лица в воспаленных чирьях.
Когда охотники вернулись по местам, староста придвинулся к Сейну, зашептал:
– Они свое дело знают, то правда. Лучшие ловчие в этих краях, круглый год дичь бьют. Мясо у них, шкуры, все по высшему разряду. Только вот… – Он замялся, оглянулся через плечо. – В деревне их не шибко жалуют. Они, значится, добычу сразу не убивают, калечат сперва. Забава у них такая: раненого зверя веревкой задушить иль каменьями голову разбить. А то и похуже…