Алхимик не стал пробовать массивные резные двери, повел Марго в обход. За поворотом выросла длинная деревянная пристройка, которой раньше не было. «Материнская лечебница», – гласила вывеска у входа. Сейн прошел мимо.
Успевшие проржаветь ворота сада были открыты. Марго вслед за алхимиком шагнула в мир зелени, завороженно оглядываясь, она и не думала, что у зеленого может быть столько оттенков. Здесь было куда теплее, чем на улице, и даже дышалось легче.
– Ятрышник пятнистый, жаболист, ведьмина трава… – перечислял Сейн, вышагивая знакомыми тропами из белой каменной крошки.
Цветы росли повсюду: в пузатых горшках, на клумбах, у небольшого пруда. Совсем крошечные бусинки с лепестками, напоминающими черничный куст; и выше человеческого роста, с тяжелыми гроздьями мясистых бутонов. Запахи смешивались, перебивали, наслаивались друг на друга: приторно-сладкие, крепкие и тяжелые, невесомые, со слегка уловимой кислинкой… От буйства ароматов и красок – а таких не нашлось бы в палитре ни у одного художника – помутилось в голове.
– Марго?! – послышался за спиной знакомый голос. – Марго, это и правда ты?
Королева обернулась и не успела опомниться, как легкая, пахучая фигурка – прямо как эти цветы – закружила ее в объятиях.
– Как же ты здесь оказалась? – смеялась она. – И что с твоими волосами?
Марго отстранилась и вгляделась в лицо напротив, не веря глазам. Девушка в закрытом платье послушницы тем временем заметила Сейна:
– Ой, а я вас помню!
– Ты подросла, Иоланта, – ответил он. – Не знал, что тебя отправили сюда.
– Это лучший монастырь в Теззарии! Но как же вы… – Она вновь прильнула к Марго, понизила голос: – Твой король тоже здесь?
– Иоланта, милая, послушай меня, пожалуйста! – горячо зашептала королева, сжимая руку девушки. – Никому не говори, что это я, ладно? То есть, что я – это я… Понимаешь? Это очень важно.
– Я не уверена… Мне больно! – оторопело отвечала та, пытаясь высвободить пальцы.
– Запомни одно, меня здесь никогда не было. Ты сделаешь это для меня?
Послушница закивала.
– Кто твои друзья, Иоланта? – Из-за кустов берензии, разодетых в платья из белых цветов, показалась еще одна служительница монастыря. – Ты же знаешь правила: прежде чем вести кого-то в сад, нужно получить разрешение настоятельницы…
Женщина осеклась, когда рассмотрела Сейна. Замерла с приоткрытым ртом.
Она осталась все той же: худые плечи, каштановая челка лезет на лоб, молодые глаза. Лишь мантию заклинателя сменили изумрудные жреческие одежды, расшитые серебряными нитями. Будто лунный свет сочился сквозь древесные кроны.
– Не верила, что ты когда-нибудь вернешься…
– Я тоже. Здравствуй, Линда, – сказал алхимик. Сказал спокойно, но что-то сдавило в груди, сбило дыхание.
– Я приехала подругу навестить! – выпалила Марго. – Мы были соседками, росли вместе…
Иоланта кивнула с невинным выражением лица.
– Как думаете, настоятельница разрешила бы нам прогуляться? Здорово было бы прогуляться! Я бы показала М… подруге, где живу и…
– Конечно, девочки, идите. – Линда на них даже не смотрела. – Думаю, нашему гостю и мне тоже есть что обсудить. Не правда ли?
Было нечто странное в том, чтобы вновь вернуться в эти коридоры. Когда-то Сейн мог пройти по ним с закрытыми глазами, знал, куда ведет каждая лестница, каждая дверь. Память не подводила его и сейчас, он сразу понял, что они идут в главную лабораторию.
По пути алхимик кивал редким встречным послушницам и жрицам, а сам размышлял о том, во что превратилось это место. Годами он ненавидел академию всем сердцем, не видел в ней ничего, кроме клетки для душ и умов. Но теперь на смену ненависти пришла тоска. Он будто стоял над могилой врага, поверженного не им, и не знал, что чувствовать.
– Так ты не злишься? – спросил он.
Линда улыбнулась:
– Я еще тогда сказала, что простила тебя. Да и не сумела бы я носить этот груз столько лет, Сейн!
Лаборатория была другой. Стало меньше столов, исчезли печь и шкафы. И, что хуже всего, – исчез запах. Сложный, ни с чем не сравнимый запах реагентов, который годами коптил высокий потолок. Так, что даже заклинаниями от него было не избавиться.
Теперь его не было. И Сейн впервые ощутил себя здесь чужим. Иначе, чем будучи еще студентом, по-настоящему, до зуда под кожей.
– Садись, – показала Линда на стул у открытого окна.
Отсюда была видна часть сада. Марго с Иолантой прогуливались у пруда, держась под руки.
– Семнадцать лет… – Линда поворошила еще красные угли в жаровне, подкинула пару поленьев и поставила кипятиться воду. – Я все-таки очень рада, что ты жив.
– Я тоже.
– Ходили слухи, что по твоему следу отправили Гарвануса Тайна. Никто не верил, что тебе удастся спастись.
Сейн неопределенно мотнул головой:
– Слухи.
Линда взяла стул для себя и опустила на том самом месте, где он когда-то ее пленил. Стараясь не думать об этом, Сейн пробежался взглядом по горшкам с растениями, мысленно отмечая название каждого. Все лечебные.
– Почему ты здесь? – спросил он тихо.
– Вернее, ты хочешь знать, по своей ли воле? – Улыбка Линды стала шире.
– Я не осужу.
– Ты и не вправе, – ответила она резко. Добавила, спохватившись: – Извини. Все так сложно… Я ведь только первый курс закончила, когда началось, какая из меня заклинательница? Мне разрешили остаться в городе. Позже пустили ухаживать за садом. Теперь я помогаю в лечебнице при монастыре по мере сил. Без заклинаний не всегда бывает просто… Сам знаешь.
Она посмотрела на него, будто опасаясь, что задела, но лицо Сейна не дрогнуло.
Вода нагрелась. Линда подняла крышку медного котелка и принялась срывать листья с пушистых кустиков в горшках, добавила горсть свежей земляники. Сейн следил за ее руками, чистыми и опрятными. Так и не скажешь, что работает с землей. Похоже, подумал он, жрица лукавит и какими-то заклинаниями все же пользуется.
– Как это было?
– О себе, как погляжу, ты совсем не хочешь говорить?
– Мы обо мне и говорим.
Линда вернула крышку на место, уперлась ладонями в стол. Сдула со лба непослушную челку.
– Ладно, хотя и не понимаю, что изменится от моего рассказа. Как это было? Страшно, Сейн. Когда ты бежал от казни, недовольство лишь усилилось. Толпа хотела крови, и ей не важно было, твоя это будет кровь или нет. Любой заклинатель сгодился бы. Волна гонений прошла по всему королевству. Стража боролась с самосудом… без особого желания, как ты понимаешь. Люди просили короля сделать хоть что-нибудь, но во дворце молчали слишком долго. Лейненгены воспользовались настроением знати, чтобы посадить своего человека на трон. И тот развязал руки жрецам.
Сейн кивнул. До этого момента он все знал и сам.
Теззарийская система престолонаследия не встречалась больше нигде в Верхнем Серпе. Короля здесь пусть и пожизненно, но избирали. Большой совет мог длиться месяцами, непременно с пышными турнирами, выездами на охоту, богатыми пирами и одной-двумя смертями от яда или кинжала. В совет входили все влиятельные дома, представители гильдий, крупных городов и жречества.
Закон гласил, что каждый человек достаточно знатного рода может выдвинуть свою кандидатуру. В жизни все было проще: вот уже вторую сотню лет корона передавалась между двумя семьями: Лейненгенами и Вельфами.
Злые языки шутили, что головы золотого дракона на гербе Теззарии – эти две семьи. И одна голова постоянно норовит укусить другую.
Великие Храмы всегда поддерживали Лейненгенов, и неудивительно, что именно их человек занял престол в смутное время.
– Закон больше не защищал заклинателей. Да и с храмовыми паладинами бороться не то же самое, что с селянами. Чародеев забирали прямо из домов. Тех, кто сопротивлялся, казнили быстро. Кто приходил сам – лишали сил и отпускали, но это не делало их чище в глазах народа. Академия стала единственным безопасным местом. Пока однажды…
Голос Линды сорвался. Сейн представлял, как невидимый ланцет вскрывает ее зажившие раны, но не мог заставить себя это остановить.
– …однажды двое третьекурсников сбежали, наплевав на запреты покидать академию. В бордель, представляешь? Девушки отказались их обслуживать, хозяин с дружками грозили поломать ноги. Студенты были пьяны, дерзкий тон их только сильнее распалил… Можешь представить, что было дальше.
Сейн представить мог, даже очень хорошо. Вспомнил залитый пламенем муравейник во внутреннем дворе. На третьем курсе уже начинают учить боевые заклинания.
– Это стало последней каплей. Король издал указ закрыть академию, и тогда сюда пришли жрецы… Ночью. Вырывали спящих из постелей. Я засиделась в библиотеке, мне никак не давался какой-то из стихийных знаков, а картинки в учебнике такие непонятные: где указательный палец, где средний, не разобрать… Теперь на месте библиотеки алтарь. Они сжигали книги, Сейн! Студентам старше второго курса предложили выбор: лишение силы или эшафот. Почти все, кто не успел бежать, выбрали первое.
В саду за окном разгулялся ветер. Марго с Иолантой успели куда-то уйти.
Давил вид опустевшей лаборатории, но куда сильнее Сейна донимала пустота в груди. Та самая, что он впервые изведал семнадцать лет назад.
Линда сняла с решетки котелок и разлила отвар по глиняным кружкам. Подала одну алхимику, он благодарно кивнул.
– Если хочешь, я могу узнать на кухне, осталось ли…
– Не стоит, спасибо. – Сейн подул над кружкой. – А что с кубком?
– Его украли, – ответила Линда, помедлив.
– Украли?
– Меня здесь не было, когда это случилось. Жрецы поначалу хотели уничтожить кубок… Но даже они побоялись той силы, что могут освободить. Иногда я их понимаю. – Она не поднимала глаз, тихо цокала ноготками по краю кружки. – Я видела, как заклинатели дают сдачи. И никогда не забуду.
Она сказала «заклинатели», отметил про себя Сейн. Не «мы», не «наши»; будто забыла, что когда-то носила такую же мантию. Сейн не забыл.