– Ты спрашивала обо мне? Что же, я много путешествовал. Видел живущих в тени Великого сантарийского Храма: золота с его крыш хватило бы накормить всех нищих королевства. Плавал на кораблях архелонцев и корпариканцев, чьи моряки втайне от жрецов мастерят перед выходом в море обереги из ракушек и обломков погибших шхун. Я торговал с кочевниками, что приносят жертвы на границе Безлюдных земель, и жил среди племен Черного архипелага, которые и не слышали о богах с большого материка, а сами поклоняются гигантской рыбине. И каждого из них вера в первую очередь учит бояться. Не брать больше, чем положено. Но те немногие, способные отбросить этот страх, начинают пугать сами, одним своим существованием.
Он сделал глоток все еще горячего, но уже не обжигающего отвара. Вкусно.
– Я догадываюсь, что ты искал в этих странствиях. Знаешь, Свитки учат, что еще во времена Империи людьми правили заклинатели. Якобы их погубила гордыня, когда они посчитали себя равными богам…
– Легко говорить удобную правду, если перед этим сжечь все книги, – вставил Сейн, не сдержавшись.
– …Но я считаю, что для них все было кончено куда раньше. Они были обречены в тот момент, когда впервые не смогли остановиться. Ты никогда не умел останавливаться, Сейн, это в твоей природе. Но даже тебе однажды придется признать, что нельзя вечно бегать за невозможным.
– По правде, я устал бегать, – мягко согласился он. – Но поймать невозможное реально многими путями.
Спорить с Линдой не хотелось, слишком разными дорогами развела их жизнь, слишком разные раны оставила в душе.
– Мне давно не давал покоя вопрос, – попытался перевести тему Сейн. – Те мои записи, где ты их взяла?
– А где ты видел их в последний раз? – хитро прищурилась Линда.
– После того скандала с курами их забрал Сордус… Но я думал, что он их уничтожит.
Озорные огоньки в глаза Линды горели все ярче, и Сейну на миг показалось, что перед ним сидит все та же первокурсница, которую он повел гулять по академии ночью.
– Так это он тебе разрешил их забрать?! – осенило его. – Зачем?
– Сказал, что раз ректор так легко нарушает правила и выдает своих студентов жрецам, то и он может нарушить одно. И что он не будет ругать, если кто-то нарушит другое. Он выражался так туманно, что совершенно на него непохоже. Но, думаю, я поняла его правильно.
Сейн едва не поперхнулся отваром. Нарушающий правила профессор Сордус никак не укладывался в голове.
– Где он теперь?
Линда пожала плечами:
– Многие бежали в Сантаре. Говорят, чародеи живут там в высоких башнях и мало заботят королей и жрецов. Это правда, Сейн? Ты видел те башни?
Он кивнул.
– Когда-то я думала, что тоже… – мечтательно начала она, но голос ее тотчас потух, высох, будто случайная капля на раскаленном от летнего зноя камне. – Другие подались в Бердонию, там всегда было больше доверия к заклинателям. Но вскоре случилось восстание Гильема, и большинство из тех, кто его поддержал, погибли. А кто выступил против – вынуждены были вновь бежать, когда к власти пришел новый король. Тот пожар, что здесь начался, раскидал их по свету. Сордус может быть где угодно. Но ты ведь сюда не за ним пришел? И не за воспоминаниями, уж точно.
Она забрала у него практически опустевшую кружку, сходила подлить еще. Дождавшись, Сейн передал ей сложенный листок:
– Мне нужны ингредиенты, Линда. Я заплачу.
Она расправила бумагу, пробежалась взглядом по списку.
– Ну а девушка, с которой ты здесь? Она симпатичная, хоть и…
– Да-да, что-то с волосами, я знаю, – буркнул он. – Я лишь помогаю ей добраться до брата. Только и всего.
– Твой старый цвет мне нравился больше, – заметила она. – Брат далеко?
– На севере.
Линда внимательно посмотрела ему в лицо:
– Надо же! Никогда не думала, что кому-то под силу тебя смутить.
– О чем ты?
Она глубоко вздохнула, прежде чем сказать:
– Я и правда влюбилась в тебя, Сейн. Молодой и глупой в тебя было сложно не влюбиться. Но это было тогда… Знаешь, некоторые воспоминания стираются сильнее остальных, и тебе больше не верится, что ты и впрямь там был. Прошлое кажется историей заезжего барда, и герои там совсем другие, не ты. Понимаешь? Сейчас у меня муж и сын. Они замечательные, и я их люблю. Я на самом деле довольна своей жизнью. Не хочу, чтобы ты думал, будто что-то мне должен.
– Довольна? – переспросил Сейн, вновь чувствуя, как хрустит тонкий лед.
– Да, мне повезло больше остальных, – добавила она спокойно. – И мне за это не стыдно. Ты говоришь, что вера учит страху. Я вижу, что вера для тех, кто устал бояться.
Пока он думал, что ответить, она уже вернулась к списку:
– Так, я тебе сразу скажу, что половины из этого у меня нет. Сам видишь, во что превратилась лаборатория. Сад годами стоял в запустении, прежде чем мне позволили за ним ухаживать, но некоторые виды мы потеряли безвозвратно.
– Все, что сможешь…
– Погоди, – перебила его Линда и постучала по последним строчкам. – Это ведь можно раскрыть только Альбедо, разве нет? А это низвергается Нигредо… Без заклинаний алхимии это мусор, что ты собрался с этим…
Она умолкла, не решаясь договорить. Сейн мысленно похвалил ее: то ли Сордус взялся за способную ученицу, которой удалось еще на первом курсе сварить не самый простой «Куд-кудах», то ли она сама прочитала его записи от корки до корки и чему-то научилась… Во всяком случае, в основах Линда разбиралась неплохо.
– Ты что, м-можешь?.. – Лицо ее бледнело все сильнее, и Сейн раздосадованно подумал, что опять ее напугал. Он осторожно кивнул:
– Что-то могу.
– Нет, невозможно! – От возбуждения она даже вскочила со стула. Белые пальцы смяли листок. – Так не бывает!
Как же часто он слышал эти слова, и когда-то они не вызывали в нем ничего, кроме презрительной усмешки. Теперь он лишь мысленно добавлял: «Невозможно для тебя».
– Если долго бегать за невозможным, однажды удастся отщипнуть кусочек.
– Да ты хоть понимаешь, как это все меняет?! Если ты и вправду… Тебе опасно здесь находиться!
– Не надо бояться, – заверил ее Сейн. – Заклинания по-прежнему мне не подвластны. Только алхимия… Она дает куда больше возможностей, чем мы могли представить. Я уйду сразу, как скажешь. Но буду очень благодарен, если ты мне поможешь со списком.
Линда думала, поджав губы. Ветер из окна трепал ее челку. Страх в глазах жрицы уступал место подозрительности, а после, совершенно неожиданно, в глубине ее зрачков разгорелись угольки решимости.
– Я попробую, – уже спокойнее произнесла она. – Но и ты должен мне кое с чем помочь.
Иоланта без умолку рассказывала о жизни в монастыре. Беззлобно жаловалась на строгую настоятельницу, которая слишком редко отпускает погулять в город. Обижалась на других послушниц за то, что не желают с ней дружить.
Марго все сложнее было искать смысл в этом словесном потоке, ей хватало знакомого лица и голоса, чтобы воспоминания о доме захлестнули ее.
Сестры по второй крови, они никогда не были особо близки. В замке эрла Иоланта всегда держалась скромно, сторонилась шумных игр и предпочитала одиночество или общество старшего брата.
А Марго рано полюбила книги. Самого эрла Танкреда в библиотеке было не встретить, но он всячески поощрял увлечение дочери. «Боги знали, кому дать крепкую руку, а кому крепкий ум», – смеялся он в бороду. Учителя тоже быстро распознали ее тягу к чтению и наседали все сильней. Все громче стучала указка по карте с изображением серповидного материка.
«Перечислите крупнейшие города Лагии, Теззарии и Бердонии, ваша милость».
«Назовите гербы всех эрлингов королевства, ваша милость».
«„Помыв ноги, супа не сваришь“. В каких краях можно встретить эту поговорку и что она значит?»
«В каком году случился золотомор и к чему это привело?»
«Чем известен Гервант Картежник и как он получил свое прозвище?»
Разбирать малопонятные значки на карте или копаться в затертых учебниках с бесконечными родословными было скучно, и Марго частенько сбегала во двор, поупражняться с мечом под присмотром брата, или карабкалась по огромному стеллажу на верхнюю полку, под самый потолок, где ее никто не мог найти. Дневного света из окна хватало, чтобы читать книги, которые действительно нравятся.
Поэмы, стихи, баллады – смешные или печальные, легкомысленные или поучительные – захватывали воображение, рисовали в голове далекие земли и диковинных зверей, жестокие схватки и благородные поединки. Страницы пахли приключениями, горячим песком и морской солью. Звон мечей в голове сливался с прекрасными песнями и признаниями в любви.
Не было для Марго большей радости, чем слушать очередного барда, остановившегося при дворе отца.
Эрл нередко открывал двери замка перед гостями, лорды и крупные купцы приезжали целыми семьями, а детский смех и причитания нянек надолго селились в длинных коридорах. Марго не упускала момента поделиться впечатлениями от новой сказки или песни, которую ей довелось услышать или прочитать. Она пересказывала по памяти, теряя рифму, но додумывая и насыщая историю яркими подробностями, и порой увлекалась так, что от изначальной задумки там ничего не оставалось.
Временами Марго отпускали погулять по предместью, и там она собирала ребятню со всех дворов: детей кузнецов, ткачих, кожевников и стряпух. Звонкие стайки рассаживались полукругом и умолкали, внимая каждому ее слову. И даже Урдэк, который всегда сопровождал ее на этих прогулках, довольно щурился и прятал улыбку в усах.
Одну из таких историй как-то услышала Иоланта и тем же вечером пришла в покои Марго просить еще. То была необычная просьба, ведь сестра и сама умела читать. «Ты рассказываешь интереснее», – сказала тогда Иоланта.
Это стало их секретом. Когда весь замок засыпал, они лежали под одним одеялом, сбегая в мир фантазий и небылиц, а темнота спальни в такие моменты будто становилась мягче. И совсем не страшной. Иногда Иоланта пела, тихо, чтобы их не могли услышать, но завораживающе, как умела только она.