Не считая Рубедо и пары редких ингредиентов, зелье было не из сложных. Потому он лишь раздал поручения, а сам стоял рядом, контролируя процесс.
– Янум, больше рабочего вещества.
– Нет! Я все высчитала, результаты титрования…
– Ну ты же сама видишь, что ничего не происходит.
– Сейн, загляни сначала в расчеты.
– Так добавлять или нет?
– Да!
Сейн прошелся вдоль стола, заложив руки за спину. Подумал, что со стороны, должно быть, походит на Сордуса, и убрал их в карманы штанов. В пыточной, пусть и ненадолго, воцарился знакомый запах лаборатории. Это успокаивало.
Ноги вяли от усталости, голод сводил кишки. Ему дали напиться, но водой желудок не обманешь. Сейн тяжело опустился на стул.
– Зачем вам вообще накопитель?
Все трое заклинателей переглянулись.
– Можешь сказать, – пожал плечами Янум. – Если хочешь увидеть, какую рожу он скорчит. А он скорчит.
Алиция отвлеклась от булькающих, шипящих, гремящих колб и с сомнением посмотрела на Сейна:
– Когда ты понял, что ты чародей?
– Когда едва не убил отца.
Она замерла, пытаясь понять, шутит ли он.
– Кто бы сомневался. Но не у всех такой сильный дар. У многих он остается незамеченным всю жизнь.
На этот раз он не удержался и зевнул. Она вновь превратилась в Зубрилку, рассказывая ему то, о чем он и так знал.
«Касание души» – не слишком сложное заклинание, требующее скорее концентрации, чем навыка, – позволяло пробудить способности чародея раньше срока. Даже во времена академии применять его без дозволения храмов мало кто решался.
– Мы много работали в последние годы, Сейн. Люди все меньше видят защиту и опору в жрецах, близость к богам не делает их жизнь лучше. Вседозволенность храмов все сильнее опустошает казну. Когда пять лет назад вблизи Дольгарских гор обвалилась шахта, они могли помочь лишь молитвами, все их чудеса оказались бессильны. Шахтеров спасли мы. Прошлогодний паводок, который едва не погубил урожай целой провинции…
– Моя заслуга! – гордо объявил Янум, ставя зелье на водяную баню над жаровней. – Ну, вы поняли, не сам паводок, конечно…
– Шаг за шагом мы возвращаем их доверие. – Глаза Алиции сверкали ярче углей. – В Калервале для многих золотомор остался страшным, но далеким сном. А за его пределами о той ночи уже почти никто не помнит. Но нас все еще мало, слишком мало! Новых заклинателей не появляется, или их сразу забирают в монастыри. А старые не спешат возвращаться.
– Поэтому мы поднимемся на башню ратуши, и пфу-у! – Янум резко развел руки с растопыренными пальцами.
– Это самая высокая точка в городе. Я все рассчитала: если накопить достаточно и наложить «касание», можно создать волну, которая накроет всех, пробудит их дар. Ты только представь! Сколько скрытых чародеев в многотысячном городе, Сейн? Десятки, сотни?
Алиция пристально смотрела на него, и он не сразу понял, чего она ждет. Отличница, которая так и не смогла стать лучшей, желала получить одобрение своего главного соперника. Но вправе ли тот, кого не было здесь так долго, судить ее? И что он ей скажет? Спросит, что она собирается сделать с сотней недоучек? Нет, Сейн совсем не верил, что люди сильно обрадуются новым чародеям, не способным толком контролировать свои способности.
– Ты не понимаешь… – разочарованно сказала она, все прочитав по его лицу.
– Я предупреждал, – напомнил Янум.
– Им придется посмотреть на нас иначе! – выпалила Алиция. – Когда их дети, отцы, братья и сестры найдут в себе дар. Когда они поймут, что мы к ним ближе, чем они считали.
Конечно, она все продумала. Как всегда. Когда-то ее скрупулезность, ее готовность потратить половину занятия на спор о незначительных мелочах вызывали у Сейна лишь презрительное раздражение. Теперь же Зубрилка превратилась в расчетливого лидера, от которого зависела судьба чародеев всей Теззарии, и алхимик вдруг понял, что невольно начинает испытывать к ней уважение.
Так что же мешает ему признать, хотя бы отчасти, ее правоту? Уж не удушливая ли зависть, что не давала ему покоя все эти годы и вернулась сейчас, грозясь стать для него палачом в этой пыточной? Зависть к тем, кому только предстоит открыть свой дар.
Заканчивали молча, у каждого хватало над чем подумать, пока зелье проходило свою последнюю фазу.
Третьего и самого немногословного заклинателя звали Гензель, и Сейну он не нравился. Казалось, руки его действуют отдельно от тела, а красные, в отчетливой сеточке капилляров, глаза постоянно обращены к алхимику.
– Что ты шепчешь?
– Я?
– Ты. Только что, над колбой, ты что-то прошептал.
– Голова всего не держит, приходится все проговаривать, чтобы не забыть. – Сейн сейчас сам позавидовал своему спокойствию. – Я просто не очень умный.
Гензель смерил его подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Объяснять ему без толку, если бы он смог повторить за Сейном – погиб бы на месте.
– Вроде все… – сказал Янум, опустив пузырек в холодную воду.
Алиция, закусив губу, нетерпеливо расчесывала кожу на запястье. Сейн заметил, что ногти она грызть перестала.
– Потеря времени! – не выдержал Гензель и указал на Сейна. – Он же ничего не сделал, не придумал ничего нового! Мы сварили по той же формуле!
Алиция вопросительно посмотрела на алхимика, затем кивнула Януму. Тот поднял пузырек из воды, встряхнул. Бесцветное густоватое зелье колыхнулось внутри.
– Осадка нет…
Заклинательница не дала ему договорить, вытянула руку, на миг прикрыв глаза. Жидкость внутри пузырька замерцала серебром, будто ее коснулся лунный свет.
– Работает! – Восхищение на лице Алиции смешалось с удивлением. – Как?
– Мне и самому жутко интересно, но уже светает, – поторопил Янум. – Хозяева скоро проснутся, гости засиделись.
– Положи пока обратно, – велел ему Сейн. – Сейчас его лучше подержать в прохладе.
Алиция выдвинула из-под стола большой чемодан из полированного дерева. С выдвижными полочками, обитыми изнутри изумрудным бархатом, потайными секциями и специальными нишами для удобного хранения эликсиров, ингредиентов и алхимической посуды. Настоящая переносная лаборатория. Когда-то Сейн убил бы за такой, но сейчас громадина не внушала былого трепета. Свою сумку он ни на что бы не променял.
– Получишь, если расскажешь, как мы это сделали, – говорила Алиция, собирая баночки со стола.
– Мы договаривались на помощь, а не на то, что я стану раскрывать свои секреты.
– Мы договаривались, что я тебя отсюда выведу. А не на то, что отдам последнее.
Сейн осмотрелся в поисках чего-нибудь, что можно накинуть на плечи. В пыточной стояла жара, но на улице с утра обещало быть прохладно.
– Мне вот еще что интересно. От золотомора в первую очередь пострадали те, у кого это золото было, то есть знать. Положим, вы действительно пополните свои ряды и заслужите народную любовь, но увидят ли это со стен дворцов и замков?
– Все меняется, Сейн, – неожиданно отозвался Гензель, и от фразы этой на алхимика накатили дурные воспоминания. Противным холодком потянуло по позвоночнику. – Король при смерти.
– И вы рассчитываете, что на этот раз трон займет кто-нибудь из Вельфов?
– О, я бы даже сказал, что мы можем на это повлиять.
Алиция замерла, не донеся до ящика очередной пузырек:
– О чем ты?
– Я думал обсудить это позже, но раз твой друг сам поднял тему… – Гензель встал по другую сторону стола, поглядывая на ведерко с водой, где ждало своего часа зелье. – Три года назад я помог одному барону: вылечил его сына. Бедняга хромал от рождения. Жрецы и пробовать не брались: «Богам виднее, какими приводить нас в этот мир»… И вся эта чушь. Барон меня отблагодарил, а после познакомил с еще одним бароном, тот с третьим… Вскоре я уже знался с графом из Вельфов. И очень много интересного от него наслушался. Жрецы многим знатным родам уже давно поперек горла. Слишком много земель они себе заграбастали, слишком большой кусок казны отщипнули. Король, который дал им столько свобод, проявил слабость. А слабые короли никому не нужны.
– Что ты сделал? – тихо спросила Алиция, медленно вставая.
– Куда меньше, чем мы еще можем сделать. Вместе! Подумай, сейчас лучшее время, чтобы действовать. – Заклинатель шагнул к ней. – Поднять наконец голову, поквитаться с храмами. Если мы будем смелыми, нас поддержат…
– Нет! Мы уже обсуждали, что это не выход.
– Смелыми – это как? – уточнил Янум. – Напасть на паладинов? И напишут на наших надгробных плитах: «Он поднял голову, вот она лежит».
Гензель не удостаивал его взглядом.
– Им придется посмотреть на нас иначе – твои слова, Алиция. А я говорю: им придется считаться с нами! Жрецы не сдадутся без боя. И сколько чародеев ты ни пробуди, ты лишь подвергнешь их опасности. Но мы можем это изменить. Разве тебе не надоело постоянно скрываться, прятать свою природу? Разве ты не устала ждать, когда за тобой придут? С этим зельем мы заявим о себе!
– Хватит! – оборвала Алиция. – Даже не думай!
– Ну объясни хоть ты ему, – повернулся Янум к алхимику, но тот не слушал.
Следил за руками Гензеля в карманах. Слишком многие недооценивают то, что может скрываться в карманах у чародея.
Заклинание прожгло мантию Гензеля сразу в двух местах; Янума отшвырнуло к дыбе. Сейн успел прыгнуть в последний момент, чтобы сбить Алицию с ног, спасая от пылающего снаряда. Женщина тут же вскочила вновь.
Алхимик вставать не спешил, пополз в обратную сторону. Над головой свистело, жужжало и трещало, осыпая горячими искрами и каменной крошкой. Шипы «Колючки» дробно выстукивали по расставленным в углах колодкам, пробивая сухое дерево навылет.
Одновременно нападать и защищаться в дуэли чародеев так же сложно, как и писать двумя руками сразу. Потому Алиция и Гензель были заняты друг другом и не заметили, как Сейн спрятался за жаровней, попутно прихватив с собой ведерко.
Заклинатели разбежались по углам пыточной, спрятавшись в нишах стен, и время от времени перекидывались заклинаниями. Били в полную силу – не берегли ни себя, ни соперника.