– Ты злишься на меня? – спросила она.
Сейн прислушался к себе. Когда его, израненного, тащили в тюрьму, у него не было сил обругать себя, что поддался ее уговорам, не было сил на проклятия. Но и сейчас внутри царило лишь ледяное спокойствие, безмятежная холодная пустыня, и не нашлось ветра, чтобы занести туда колючую обиду.
– Ты сказала Алиции, где меня найти?
Подбородок Линды едва заметно дрогнул.
– Как ты узнал?
– Ты можешь жить в монастыре, носить их одежды, молиться их богам. Но ты по-прежнему одна из нас.
Она покачала головой:
– Я разочарую тебя, Сейн. Да, иногда я помогаю заклинателям… Но не по той причине, как ты думаешь. Алиция хорошая, она правда может все это прекратить.
Сейн невольно улыбнулся. Он слишком поздно понял, что для Линды нет никаких жрецов и заклинателей, не существует своих и чужих. Есть только люди, хорошие и не очень. И всех она хотела бы спасти.
Он не мог на нее злиться.
– Как она? – спросил Сейн.
Линда сразу поняла, о ком речь.
– Лучше, чем могло быть. Я обработала ее рану. Еле уговорила не бросаться тебя выручать и подождать до утра. Она уже была готова брать штурмом дом бургомистра, а то и жилища всех городских советников разом.
– Не сомневаюсь, ты спасла город от очередного разрушения, – серьезно сказал алхимик.
– Кстати, я собрала твою сумку. Все, что смогла найти, как и обещала.
– Спасибо.
Линда чуть приподнялась и поцеловала Сейна в лоб.
– Я буду молиться о вас.
– Я знаю.
Он продолжал чувствовать тепло ее губ чуть выше переносицы. А сам думал, что вскоре, возможно, Линда найдет за кого молиться и без него.
Они вышли из Калервала, когда Светило уже вовсю заявило свои права на небосвод, а на улицы высыпали первые горожане.
Вели лошадей под уздцы, поднимаясь по каменистой тропе на холм. Сейн молчал и выглядел паршиво. Марго догадывалась, что и сама сейчас смотрится не лучше. Она не спала всю ночь, а спина отзывалась болью, стоило поднять руки или расправить плечи. Королева вообще сомневалась, что в ближайшие дни сможет залезть в седло.
Но вот что она обнаружила в себе с немалым удивлением: едва алхимик вернулся, как одной болью у нее стало меньше.
Они уже почти добрались до вершины, когда земля затряслась. Дрожь накатывала тяжелыми волнами со стороны города. Марго оглянулась вовремя, чтобы увидеть, как рассыпается башня ратуши, будто песочная. Облако черной пыли взметнулось к небу. Толчки стали сильнее, где-то на глубине оглушительно треснуло, как если бы грозовая туча вздумала забраться под землю, а после начали пропадать крыши домов. Гигантские трещины, ветвясь, поползли по улицам, голодная бездна глотала все на своем пути.
…Это кончилось так же быстро, как и началось. Когда ветер погнал поднявшиеся облака пыли над Калервалом, а гул земли начал затихать, стаей птиц взвились первые крики горожан.
Марго нашла взглядом крышу уцелевшего монастыря и повернулась к алхимику. Не узнала его глаз, его лица. «Больно. Пусто», – вспомнила его слова.
– Я говорил ей, – бормотал он еле слышно. – Зелье нестабильно, я говорил…
– Что произошло? – Марго взяла его за плечо, тряхнула. Хотелось толкнуть, ударить, вцепиться зубами, только бы вывести его из этого состояния, которое так пугало ее. – Это ты? Расскажи мне! Что ты сделал, Сейн? Что ты сделал?!
Купальни
Держась за края бочки, Марго сделала глубокий вдох и опустилась ниже, так, что глаза оказались на уровне воды. Жар медленно проникал в одеревенелые после дороги мышцы.
Последние недели ей приходилось умываться в бадьях трактиров или наскоро окунаться в реку, стыдливо прячась за кустами, пока алхимик ждал на берегу, а после долго греться у костра, стряхивая с пяток сор и песок. Все ее мечты в эти моменты были о таком количестве горячей воды, чтобы хватило утонуть.
С новой силой вернулся зуд между лопатками, но Марго сдержала стон и лишь пустила через сжатые губы несколько воздушных пузырей по воде. Королева училась терпеть. Если чешется, значит, заживает, говорил алхимик. Она и сама это понимала. Сейн готовил жирную пахучую мазь и натирал этой дрянью спину королевы каждый вечер. Его руки всегда были чуточку холодными, будто он никак не мог их отогреть, а движения точными и аккуратными. Боль под ними отступала, чего нельзя было сказать о неловкости.
Они уже видели друг друга голыми, но от того было совсем не легче снова и снова обнажать перед алхимиком спину. Его пальцы касались ее ровно столько, сколько было необходимо, ни разу не спустившись ниже положенного ни на позвонок. Это должно было успокаивать, но отчего-то лишь усиливало смущение. Королева поймала себя на мысли, что на самом деле ждет, когда его рука задержится чуть дольше, всего разочек, чтобы можно было обругать, пристыдить, напомнить о границе приличий… Эти странные фантазии запутывали все еще сильнее, и королева уже сама не понимала, чего хочет от Сейна. Хоть чего-то. К свиной рульке, которую смазывают жгучей горчицей перед отправкой в печь, казалось, он мог испытать куда больше эмоций.
Сейн сидел в соседней бочке, свесив голову через край. Купальщица хлопотала над ним, не оставляя ни на минуту, растирала плечи и шею щеткой да мыльным корнем, тонкой струей из ковша поливала волосы. А у самой все платье на груди промокло и хитрые глазки блестели от пара. Марго фыркнула. Кто знает, на какие еще услуги мог бы рассчитывать алхимик, не будь ее здесь.
– Ой, а откуда у вас эти шрамы? Милорд рыцарь?
– Ой, а откуда у вас этот голос потаскухи? – буркнула Марго над водой.
Сейн приоткрыл глаза и покосился в ее сторону так, будто мог услышать. Подумав, он отослал купальщицу за вином. Когда она ушла, под куполом шатра алхимик с королевой остались вдвоем.
– Перепутать следы от плети со следами от меча, бедняжка! Так любого каторжника можно в койке принимать как рыцаря.
Сейн не ответил. Всю неделю он вообще редко говорил, подолгу оставаясь наедине с собой, и Марго приходилось лишь догадываться, какие образы мучили его в эти моменты. Она и сама каждый раз вздрагивала, вспоминая, как землетрясение поглотило несколько улиц, оставив после себя уродливую рану на теле города. Она жалела всех невинных, кто не успел бежать и оказался под завалами своих же домов.
А вот жалость к чародеям разделить не получалось.
Ей было невдомек, как можно столько времени оставаться там, где тебя ненавидят, боятся и презирают. У них были годы, чтобы сбежать, начать все заново где-нибудь еще, но они, наоборот, все теснее сплетались в клубок, даже не пытаясь выбраться из ямы крысолова, с безрассудным упорством продолжая рисковать жизнями своими и окружающих.
– Бежать… – горько повторил алхимик, когда она ему об этом сказала. – У тебя все так просто.
– Но ты же когда-то смог.
В тот раз он ушел от разговора, вновь спрятав мысли на дне темных зрачков. Если раньше королеву раздражала его фривольная манера болтать что и когда вздумается, то теперь злила его немногословность.
Вода в бочках медленно остывала.
– Как так вышло, что у тебя не растет борода? – спросила Марго, не особо рассчитывая на ответ. Но ей и правда было интересно: еще ни разу она не видела, чтобы алхимику приходилось бриться.
– Вышло случайно, – произнес он, не поднимая век. – Еще в академии баловался с бальзамами… Побочный эффект. Я не стал ничего менять.
– Почему алхимия? – Королева твердо решила его разговорить.
На этот раз Сейну понадобилось больше времени.
– Я ничего другого не умею.
– Ну а когда умел… Линда помнит, как ты еще студентом из кожи вон лез, чтобы впечатлить своего преподавателя.
– Вот как? Она и правда так сказала?
– Я так услышала.
Сейн снова затих, раздумывая. Смахнул капли с ресниц.
– Знаешь, сколько заклинаний придумали за последнюю тысячу лет? Ни одного.
Марго покосилась на него с недоверием.
– Тысяча лет, твое величество. Тысяча. Веками чародеи переписывают старые книги, стараясь не растерять хотя бы то, что у них есть. Доводят заклинания до совершенства – чтобы те забирали меньше сил, чтобы тратить на них меньше времени, чтобы использовать их было безопасно… Но не создают ничего нового.
– Но почему?
– Они говорят, что все формулы уже открыты, что у природы ограниченный свод правил. Но алхимия… Это другое. Больше гибкости, больше вариантов. Конечно, не все готовы это признать. Чтобы подчинить фантазию в котле, ее для начала неплохо бы иметь.
– Но ведь ты ограничен не только фантазией. Тебе нужно время, чтобы сварить зелье, нужны ингредиенты. А заклинание же это, ну… Щелкнуть пальцами, и готово…
Под насмешливым взглядом Сейна Марго сообразила, что сказала что-то не то, и вновь спрятала подбородок в воду.
– Нет, недостаточно… щелкнуть пальцами. Чтобы исцелить, скажем, открытую рану, понадобится несколько заклинаний: запирающие кровь, заживляющие плоть, убивающие инфекцию. Их надо контролировать одновременно, это требует много сил и концентрации, зато эффект будет лучше и быстрее, чем у большинства зелий. Поэтому у всех хороших заклинателей чары идут рука об руку с алхимией.
– Но ты неплохо научился справляться чем-то одним.
– Таких, как я, больше нет.
Возвратилась купальщица с кувшином вина и гордо поведала, как сама спускалась за ним в погреб, чтобы отыскать похолоднее. Лучше бы платье сменила, подумалось Марго, ткань так и липнет, очерчивая бесстыжие сиськи. Благо на этот раз Сейн избавился от нее куда быстрее, едва поблагодарив за вино. Купальщица с видимым разочарованием ушла, спросив не меньше пяти раз, не нужно ли господину что-нибудь еще.
– И милорд, и рыцарь, и господин, боги, каким же благородным становится простой мужик, если в его карманах звенит хотя бы пара монет! – рассмеялась Марго. – В борделях, страшно представить, каждый первый – король?
– Что простой мужик для тебя, а что для нее…