Они нашли небольшое ущелье среди камней, но не стали в него заходить, а взяли левее, взбираясь по узкой едва приметной тропе. Вассад тяжело дышал и часто останавливался, пока Сейн втайне надеялся, что упрямый схеот не осилит подъема и сдастся.
– Ты уже был здесь?
– Нет. Он говорит, куда идти.
На все вопросы о кинжале Вассад отвечал скупо, с явной неохотой. Сослался лишь на то, что эта важная для его семьи реликвия, которую нельзя терять. Сейн злился все сильнее. Сколько он путешествовал, сколько открывал для себя новых земель и новых народов, столько и попадал в передряги из-за очередных предрассудков. Ни один жрец, способный зачаровать оружие, не приблизится к Змеиному Языку и на сотню лиг. Волшебные кинжалы, зовущие своих хозяев, казалось, явились из детских сказок, которыми так богаты южане.
Они нашли укромную площадку среди камней, откуда было хорошо видно поросшее жухлой травой да редким кустарником ущелье. Загулявший ветер трепал верхушки круглых шатров. У противоположного склона в тени скал дежурили дозорные.
– Ишак их нюхал и сдох! – сплюнул Вассад, тяжело опускаясь на камни.
– И что теперь? – спросил Сейн, пытаясь разглядеть в лагере кого-то еще.
– Дождемся темноты.
Алхимик наклонился и коснулся ладонью его мокрого лба.
– Нет у меня лихорадки, Исалар, я не брежу. Жди и увидишь все сам.
– Как толпа вооруженных людей извинится и вернет тебе кинжал?
Вассад глотнул из фляги и тихо чмокнул. Произнес, подняв палец:
– Орел летает высоко, зайцу не скрыться от его острых глаз. Орел может спуститься на землю и разорвать зайца когтями. Заяц не может подняться в небо и разорвать орла. Таков порядок. Там внизу зайцы, мой друг, не им тягаться с орлом.
Иных объяснений Сейн добиться не смог. Разлегшись на теплых камнях и спрятав голову в тень, он пообещал себе, что, если с наступлением темноты и впрямь не случится чуда, он силой потащит безумного схеота обратно.
Пока Светило неспешно плыло к закату, дозорные в ущелье сменились дважды. Их яркие жилеты, накинутые поверх халатов с просторными рукавами, рыжими пятнами выделялись на фоне скалы. Лиц с такого расстояния было не рассмотреть, но Сейна куда больше интересовали пики в руках разбойников и кривые скимитары на их поясах.
Ближе к вечеру в лагере развели костер и поставили на решетку огромный чан. Совсем скоро ветер принес от шатров запах горячей каши и пряностей. Сейн жевал горьковатый, пережаренный орех. Чтобы не думать лишний раз о еде, он сглотнул вязкую слюну и спросил:
– Почему ты называешь меня Исалар?
– Иса алар, – поправил Вассад, не повернув головы. Он сидел, скрестив под собой ноги и положив руки на колени, и не шевелился уже давно, явно намереваясь посостязаться в выдержке со скалами. – Светлые глаза. Такие бывают только у жителей Серпа. Вода, которую вы пьете, падает с неба, течет под небом и уходит в небо, поэтому и глаза у вас ярче. Наша река отравлена, а та вода, что дает нам жизнь, прячется глубоко. В темноте.
Пока он говорил, глаза его и впрямь были черными, словно зрачок поглотил всю радужку.
Алхимик задремал, а когда проснулся, увидел звезды. Ущелье внизу освещали факелы. Вассад сидел в том же положении, опустив веки, губы его быстро шевелились. Сейн придвинулся и различил тихий шепот. Он уже собирался будить схеота, когда над ущельем пронесся полный боли и отчаяния крик.
Сейн подполз ближе к краю. Дозорные во всю прыть неслись к лагерю. Плотная ткань шатров порой натягивалась, обрисовывая человеческие силуэты, порой сминалась, будто кто-то хватал ее изнутри и тянул на себя. В свете огней мелькали тени. Внутри шла борьба.
Дозорные добежали до первого шатра и скрылись за занавеской. Следом раздался еще один крик, чуть слабее и короче предыдущего, и все стихло.
– Пойдем, – позвал Вассад. Он уже стоял на ногах.
Пока они спускались в ущелье, сбивая обувь о торчащие камни, несколько раз едва не сорвались вниз. Схеот порвал халат о гибкую колючку, которая змеей притаилась в расщелине. Только добравшись до первого пятна света и вернув себе способность видеть, куда ступать, Сейн почувствовал себя спокойнее.
Вассад уверенным шагом направился к лагерю. Алхимик, будто завороженный, последовал за ним.
Из шатра выбрался голый по пояс разбойник. Он постоял у входа, слегка покачиваясь и ковыряя чем-то длинным в ухе, а затем пошел навстречу.
– Он позовет остальных…
– Остальные мертвы, – бросил Вассад через плечо.
Волосы разбойника слиплись то ли от пота, то ли от крови, по плечам его бежали рубиновые струйки. Тяжелое дыхание раздувало небритые щеки. Едва он приблизился, стали видны его глаза – сплошные белки, затянутые мутной пленкой. В окровавленной руке сверкнула сталь, когда разбойник сильнее провернул кинжал у себя в ухе. Желудок Сейна сжался, на язык вернулся вкус горелых орехов.
– Я же сказал, сам принесет…
Когда до разбойника оставалось всего несколько шагов, он зарычал, как зверь, почуявший добычу, и сорвался с места. Вассад явно такого не ждал и отскочил в последний момент. Алхимик успел лишь нагнуться за горстью песка и швырнуть ее нападавшему в лицо. Тот схватился за глаза, замешкавшись на мгновение, и Вассад сбил его умелой подсечкой. Распластавшись на земле, разбойник издал протяжный стон и пополз, забыв о кинжале, который уже подхватил Сейн.
Холодная до боли в мышцах рукоять легла в ладонь. Сейн пнул ублюдка, который посмел замахнуться на него, навис сверху, примеряясь, как бы половче добраться острым клинком до легкого, располосовать сердце. Тварь будет жрать песок вперемешку с собственной кровью.
– Не надо, – мягко сказал Вассад, взяв его за локоть. – Потом будет сложнее.
Сейн дернулся от скрежета, что вырывался из горла южанина. Мерзкие схеотские интонации царапали слух.
– Отдай его, друг мой. – Вассад протянул ладонь. – Ну же, отдай его мне.
Сейн хмыкнул. Проклятый купец, с которым он так долго возился, затащил его сюда, а теперь еще смеет указывать?! Неблагодарному мало того, что для него сделали, он хочет еще и кинжал?
– Не слушай их! Отдай, – повторил схеот тверже.
Он ранен и еще слишком слаб. Хватит одного удара…
– Кого – их? – Сейн не узнал собственного голоса.
А потом он понял. Хор на самой границе слуха. Тысячи невидимых губ, глоток и языков. Шепот, который можно спутать с шорохом сползающего по дюне песка. Он узнал этот шепот. Он уже слышал его однажды и ни с чем больше не спутает. Но в прошлый раз в нем не было такой силы, такой… власти.
– Исалар… Кинжал!
Холод жег руку, полз по костям к предплечью. Сейн медленно вложил кинжал в раскрытую ладонь Вассада, чувствуя, что сухожилия, стянутые морозом, вот-вот порвутся… И тотчас голоса умолкли, по телу растеклась слабость. Его покидало нечто жуткое, страшно недовольное его непослушанием. Закружилась голова.
– Ты сильный, – сказал Вассад уважительно, обойдя его полукругом. – Это хорошо. Мне не хотелось бы тебя убивать.
Сейн оглядывался, все еще ожидая услышать шепот в темноте.
– Ты уже догадался, кто я. – Это был не вопрос.
Разбойник продолжал ползти прочь, захлебываясь рыданиями, но про него уже все забыли. Он и его дружки забрали только кинжал, не осмелились коснуться ни монет, ни камней. Потому что схеотам с детства читают поучительные сказки о тех, кто рискнул позариться на сокровища колдуна.
– Твоя рана. Она заживает слишком быстро.
– Я и забыл.
Вассад распахнул халат и плашмя приложил клинок к черному набухшему рубцу. Плоть зашипела, едва ее коснулась сталь, и схеот зарычал сквозь стиснутые зубы. Когда он убрал кинжал, вместо раны по раскрасневшейся коже тонкой нитью тянулся розоватый шрам.
Вассад разогнулся, будто разом став выше, моложе и крепче в плечах. От его бледности не осталось и следа.
Сейн молчал. Закончив изучать его неподвижное лицо, Вассад сказал с легким разочарованием:
– Ты совсем не напуган.
Эти слова заставили Сейна улыбнуться, обнажив зубы. Чего ему бояться?
Ведь он нашел того, кого так долго искал.
Паучья ферма
Уцелевшая часть моста торчала из скалы осколком гнилого зуба, расшатанного и готового вот-вот рухнуть в пропасть.
Сейн сидел на камне у края обрыва и тискал лису. Та кряхтела, блаженно закатив глаза и высунув язык. Пальцы утопали в густом меху среди бегающих рыжих огоньков, горячих ровно настолько, чтобы греть, но не обжигать. Изредка алхимик выпускал беса порезвиться вдали от людских глаз, и тогда лиса срывалась в лес или неслась по лугам, окруженная роем искр. Возвращалась она лишь под утро, сытая и довольная. Возвращалась всегда, пусть кровь на горлышке бутылки давно высохла и стерлась.
– Что делать будем? – спросила Марго, тоскливо вглядываясь в ущелье.
Такое глубокое, что дневной свет не добирался до дна. Если прислушаться, можно было различить, как далеко внизу бежит стремительный ручей, прыгая с камня на камень. Где-то там нашли покой обломки моста. В таверне неподалеку сказали, что землетрясение разрушило его совсем недавно и теперь все торговые пути в Бердонию лежат в обход.
– Ну?! – нетерпеливо переспросила королева.
Сама она старалась к лисе лишний раз не подходить, опасаясь, что с ней волшебное пламя не будет так милосердно. К тому же Марго еще помнила, как едва не оказалась в хищной пасти такого ласкового на вид зверя. Оттого и начинала злиться всякий раз, когда Сейн забывал про нее, слишком много времени уделяя своему карманному бесу.
– Я считаю, – ответил алхимик, не поднимая головы. Лиса у его ног завалилась на спину, подставляя руке обгоревшее пузо. – Отсюда мы бы добрались до Рифстелла дней за пять. Теперь придется спускаться вдоль хребта до самого моря, это займет дня четыре, но, скорее, те же пять. Если двигаться потом на север, то будем у Акульего залива еще через пять. Можно пойти вдоль побережья на юг, к Лагии, и надеяться отыскать в одном из портовых городков достаточно большой корабль, который возьмется отвезти нас к землям Калерау. Но тогда нам должно крупно повезти, лагийцы редко держат курс на север.