Паук прыгнул, и королева успела отскочить в последний момент. Крутнулась на пятках, занося меч для нового удара… Но тварь, больше не интересуясь ею, резво бросилась к одному из боковых проемов. Мелькнула странная мысль: не стой Марго с самого начала у паука на пути, он бы ее даже не заметил.
Двигались пауки бесшумно, бесшумно падали с потолка. Кричали только люди, эхо разбивало их голоса о стены, несло осколки далеко вглубь пещер. Громче других визжал пузатый надсмотрщик, лежа на животе и закрыв голову руками. Несколько пауков пробежались прямо по нему.
Им не было дела до людей. Они куда-то спешили.
Марго постояла немного, не поддаваясь общей суматохе и возвращая себе способность думать и дышать. Эфес меча врос в ладонь.
Взгляд королевы упал на их с Сейном мешок. Мысль оставить подаренные Иолантой платья – то немногое, что связывало ее с прошлым, – совсем недавно отзывалась зубной болью, но прямо сейчас далась с небывалой легкостью. Еще неизвестно, как долго пауки будут равнодушны к громкой двуногой пище. И если придется нестись во всю прыть, то лучше налегке.
«Истинные короли остаются таковыми, даже если они голые, – любил говорить ее старик-супруг. – Что бы там ни кричали мальчишки из толпы».
И все же кое-что она может забрать. Разворошив мешок, Марго отыскала на дне платье из паучьего шелка, то самое, в котором бежала из дворца. Быстро намотала на свободную руку, скрывая предплечье. Крепкая невесомая ткань не будет сковывать движения и послужит защитой.
Все пауки исчезали в одном направлении. То ли чутье, то ли неведомый зов вел их по темным лабиринтам.
– Сейн… – шепнула Марго, поднимая меч.
Вновь вернувшееся беспокойство заняло легкие, надулось в груди раскаленным шаром. Непроизвольно дрогнули уголки рта, растягивая губы в какой-то лихой, отчаянной улыбке.
Сейн тоже умеет влипать в неприятности. Она не одна такая.
…В бесконечных проходах заплутать было проще простого. Марго быстро потеряла направление, которого собиралась придерживаться, и вообще не понимала, как алхимик собирался здесь что-то вспомнить или отыскать. Может, пока она тут блуждает, он уже вернулся через другой коридор к главному входу и выбрался из пещеры вместе с остальными. И тогда получается, не она за ним пошла, а он вновь будет вынужден спускаться за несмышленой девчонкой.
– Лучше дать сожрать себя паукам…
Грохот вынырнул из глубины, каменной дрожью отозвался в стенах. Право, лево, откуда?.. Эхо вокруг носилось вприпрыжку, все сильнее сбивая с толку. Закусив губу, Марго бросилась практически наугад, доверившись одному лишь чутью.
Поворот, еще один, следующий. Луч фонаря мельком пробежался по черному следу на стене. Дальше, быстрее!
Она увидела Сейна в тот самый миг, когда он бросил горящий шарик в один из проходов. Королева уже и забыла, что все это время алхимик таскал остатки куриного дерьма с собой. Еще один хлопок по ушам – куда внушительнее прежнего, – и серое облако вырвалось из проема, будто подземное чудовище дохнуло каменной пылью.
В руке Сейн через натянутый рукав держал флакон, горевший куда ярче фонарей. Лицо алхимика вытянулось, едва он ее заметил. Никто не стал тратить время на лишние объяснения.
– Сюда! – позвал Сейн.
Бежать им дали совсем недолго. Прижали к стене. Едва слышно цокали над головой невидимые коготки.
Марго сразу поняла, что рубить здесь ей не удастся – слишком тесно для хорошего замаха, – и принялась колоть. Короткий выпад от бедра, быстрый от плеча. Слева, справа, еще один, резче!.. Не подпускать к алхимику со спины, пока он чем-то брызгает на тварей.
Зелье смердело уксусом и шипело, едва касаясь ворсистых тел. Хватало одной капли, и пауки будто сходили с ума, бросались прочь, слепо натыкаясь на стены и задевая своих сородичей.
Марго их больше не боялась. Еще недавно они были восьмилапым олицетворением кошмаров, что прячутся между скал и поджидают свою жертву в темных трещинах фантазий. Но даже при тусклом свете фонарей этот образ осыпался трухлявой шкурой, обнажая пусть и опасных, но существ из плоти, которых можно отпугнуть, пронзить мечом… убить.
Пусть королеве и не удавалось заколоть хотя бы одного паука насмерть, она могла их ранить. Целилась в бисер глаз и меж клыков, но всякий раз острие не успевало погрузиться достаточно. Прыткие твари умудрялись отскочить, едва их касалась сталь, и освободить место другим.
Сейн достал из своей сумки, которая все чаще казалась Марго безразмерной, глиняную бутыль, зубами вырвал пробку. Взвившись над горлышком, белесый дымок обернулся пылающим хвостом быстрее, чем королева успела моргнуть.
Бесу не нужно было никакой команды. Лиса рычала не хуже матерых охотничьих псов, бросаясь то на одного паука, то на другого, юрко проскакивая между длинными лапами и перепрыгивая черные брюшки. А по следам за ней неслось яркое пламя.
В пещере стало светло как днем. Трещали от жара хитиновые панцири, плавились короткие волоски. Пауки корчились в огне.
Сейн, воспользовавшись заминкой, толкнул Марго через возникшую брешь. На ходу швырнул флакон из сумки туда, откуда ползло больше всего тварей. Звонко разбилось стекло. А следом на том месте запенилось, зашипело, пузырясь и разрастаясь гигантским плевком, в котором, как в густом тесте, вязли пауки. Тесто все росло, пока бледно-желтым комом с торчащими тут и там лапками не заполнило весь проем.
Лиса продолжала беситься, сдерживая пауков из соседнего коридора. Оживший факел, под лапами которого краснел раскаленный камень.
Все это Марго охватила одним взглядом, лишь единожды обернувшись, пока бежала вслед за алхимиком. Но яркая картинка еще долго висела перед глазами, хоть во всех мелочах разглядывай, пока вокруг вновь сгущается тьма пещеры. Разглядывать не хотелось.
Она замешкалась и согнулась пополам, закашлявшись. Острие меча уперлось в землю. Горло драло от гари, прах, слетающий с ресниц, серыми мошками кружил в свете фонаря.
Сейн замер неподалеку, поудобнее перехватив горячий флакон.
– Что им нужно? – спросила королева сипло. – Они не трогали людей у входа…
– Только я. – Его голос казался суше обычного. – Идем.
Они не успели.
Самым жутким в пауках, по мнению Марго, была тишина. Работая мечом, она слышала собственное тяжелое дыхание да редкий скрежет коготков по стенам. Пауки безмолвно принимали удар клинком, безмолвно теряли лапки, безмолвно горели и умирали.
Вот и сейчас они подкрались без единого звука, набросились разом. Альрик как-то рассказывал о развитом чутье корпариканских дуэлянтов, которые могли побить соперника с завязанными глазами. Им не нужно было видеть, не нужно было слышать, им хватало малейшего движения воздуха. Королева не знала, сколько правды в тех историях, никакого подобного чутья у нее самой не было.
Паук прыгнул из темноты совершенно неожиданно, сбил с ног. С грохотом откатился в сторону фонарь. Марго лишь успела заслонить лицо рукой, замотанной в платье. Вовремя – клыки тотчас вонзились в предплечье. Королева завизжала, барахтаясь под увесистой тушкой, острые коготки паучьих лап царапали ей бедра.
Боли не было, только улей гудел в груди все отчаянней и злей. Огненные пчелы жалили изнутри. Они добрались до ушей, и злость заглушила все звуки вокруг. Вспыхнули ярче в глазах, и злость ослепила. Их яд отравил кровь, и злость наполнила тело силой.
Этого хватило, чтобы оттолкнуть паука, чтобы поднять руку с мечом и ударить рукоятью, расплющивая стальным навершием черные жемчужины глаз…
Паук обмяк. Когда мир вернулся в норму, Марго сумела сесть. Ее фонарь погас, но горел уцелевший флакон алхимика, брошенный неподалеку. Его света хватало, чтобы разглядеть темное месиво, что осталось от паучьей головы. Королева помнила, как она ударила раз… На деле все костяшки были содраны, вязкая масса по самое запястье облепила руку и зажатый в ней эфес. Марго представила, как она лупила тварь, не приходя в себя, и мерзкие холодные ошметки летели ей в лицо, а она продолжала бить, и бить, и бить…
Усилием воли подавила тошноту. Еще сложнее оказалось велеть непослушным пальцам разжаться. Тонкие косточки словно срослись меж собой.
Она выползла из-под паука и не сразу сообразила, почему не может встать: ноги до самых колен стянула паутина. Пришлось вновь браться за меч, но с липкой нитью даже острое лезвие справилось не сразу.
Возня с путами позволила отвлечься, вновь собрать мысли в горсть. Алхимика нигде не было видно. Могли его убить? Могли…
Клинок соскочил с паутины в опасной близости от ступни…
Могли. Но почему не здесь? Зачем его куда-то тащить? Марго сомневалась, что у пауков есть своя трапезная. Она вообще слабо представляла, как они едят.
Освободив ноги, она подползла на четвереньках поближе к флакону, размотала платье на руке и долго всматривалась в бледную кожу. Ни следа, несколько слоев паучьего шелка выдержали укус.
Она вновь запеленала руку и только тогда заметила его – белое пятнышко в конце коридора, так далеко, что отсюда казалось не больше монетки.
Выход.
Марго смахнула набежавшие слезы и с трудом оторвала взгляд. Вернулась за мечом и тщательно стерла с рукояти налипшую дрянь. Пчелы в груди затихли, но она сможет разбудить их вновь, если потребуется. Теперь она это знала.
Сейчас ей нужно понять, куда делись пауки.
Бросив прощальный взгляд на дневной свет, королева подняла за горлышко раскаленный флакон и шагнула обратно во тьму.
Плечо распухло и невыносимо горело. Паучьи клыки вспороли балахон, полоснули не хуже корпариканских кинжалов. Слушать пульсацию боли – вот все, что Сейну оставалось. Паутина держала крепко.
Его спеленали и подвесили в одной из пещер… Не скажешь, где именно; он не рассмотрел бы и собственных пальцев, даже если смог бы поднять руку к лицу. Пауки будут терпеливо ждать несколько дней, пока его внутренности не растворятся, чтобы позже выпить готовый бульон.
Но этого не случится, пока работает противоядие. Что произойдет, когда они обнаружат в своем коконе живую жертву? Попробуют снова впрыснуть токсин? Разорвут на части, оставят гнить так?