– У меня всего хватает. Парень очнулся.
Сейн не сомневался в ответе: те, кто привык лечить без заклинаний, редко опускаются до просьб к алхимикам.
– До жены моей слух дошел… – краснел лекарь, когда за ним закрылась дверь. – Она бы никогда не осмелилась, сам понимаешь… попросила меня. Вы только не подумайте, я… мы ничего такого… Сил нет, алхимик. У нее больше не хватит сил, еще раз…
Бейтс достал флягу, сделал глоток. Зажмурился, собираясь с мыслями, продолжил, не поднимая век:
– Знаешь, каково это – двадцать лет лечить других и быть не в силах помочь единственному важному человеку? – Снова замолчал. Выдохнул разом: – Три выкидыша за три года. Слабые мышцы матки. Я подумал, может, ты…
Сейн покачал головой.
– Спасибо, что не стал врать и обнадеживать. – Бейтс посмотрел ему в глаза. – Тогда я возьму зелье… Это ведь не слухи?
Расплатившись, лекарь ушел. Сейн подбросил на ладони три серебряных.
– Все еще считаешь, что я продаю распутство?
Марго упрямо поджала губы.
– По ж-жопке! – послышалось под самыми окнами.
– Хватай!
– Бей, лупи!
На улице трое мужчин в женских платьях пинали тощего юношу.
– Довольно! – кричал Бейтс.
– Остановитесь! – из харчевни выскочила разносчица и вторила ему.
Юноша крутился в грязи и тонко повизгивал от каждого удара.
– Кто убьет суккуба, больше не сможет быть с женщиной! – гаркнул Сейн.
Нападавшие бросили размахивать кулаками и повернулись к алхимику. В двоих он узнал завсегдатаев харчевни.
– Не слышали о проклятии суккуба? – продолжил выдумывать Сейн.
– О, зельевар! Работает твой живец! – осклабился рыжий.
Суккуб поскуливал, слизывая мед с ладони. Голубоглазый, с курчавыми волосами цвета осени, он даже не пытался прикрыть наготу. Марго побагровела и отвела взгляд.
– Вот и пошутил… – пробормотал Сейн, потирая лоб.
Тем временем к трактиру стягивались горожане, некоторые даже высовывались в окна, чтобы лучше разглядеть неуловимого шлепателя. Мужчины ругались и требовали немедленной расправы, но после заявления алхимика никто не осмелился замахнуться на суккуба. Женщины настаивали, что следует дождаться стражи.
– Что ж мы, звери какие?
– Мальчика забить готовы, душегубы!
– Он совсем слаб, ему нельзя в темницу, – говорил Сейн. – Нужно завершить призыв и вернуть обратно…
Его голос тонул в общем шуме.
– По ж-жопке, по ж-жопке… – скулил суккуб, обводя людей заплывшим глазом. Замолчал, уставившись на разносчицу.
– Глянь, чего делается! – ахнула толпа.
Тело юноши менялось: стало еще тоньше, пальцы вытянулись, черты лица заострились, отросли вьющиеся локоны, вздыбились маленькие грудки…
– У них нет пола, – ответил Сейн на удивленный взгляд Марго. – Когда мужчина готов убивать, он возбужден так же, как если бы готовился возлечь с женщиной. Сейчас мужская сила преобладает, и бес подстраивается…
– Вот и славно. – Гнилозубый подтянул повыше платье и схватил суккуба за волосы. – Убивать никого не будем, заберем с собой. А как отработает за все по полной, отдадим страже.
Толпа вновь разразилась негодованием.
– Ды мы ж ради вас! – кричал рыжий. – Мы ж за вас отомстить, милые женщины!
– Да где стража-то?
– Так не пойдет. – Сейн шагнул к гнилозубому.
– Слух, хиляк, у меня вся жопа липкая, и я очень злой. Брысь, тебе говорят!
Из складок широкой юбки показался нож.
– Неужели вы не видите? Это безвредное существо… – Марго не успела договорить.
Бейтс подскочил к ближайшему ряженому, двинул локтем в челюсть с короткого замаха. Рыжий было дернулся к нему, но наступил на длинный подол, замешкался и получил кулаком в кадык. Гнилозубый одним прыжком оказался рядом, сделал длинный выпад… и попал в захват. Вопль слился с хрустом вывернутой руки, и нож полетел на землю.
– Если знаешь, как лечить, то знаешь и как калечить, – буркнул Бейтс, поднимая на руки обнаженную девушку. – Десять лет в королевском военном лагере я не только бинты менял. Куда ее, алхимик?
– В таверну, – сказал Сейн.
Когда дверь за ними закрылась, плешивый трактирщик спросил:
– Почему сюда?
– Хочу отведать ваше блюдо из козлиных яичек, – ответил Сейн. – Подают здесь такое?
Все уставились на него. Суккуб одной рукой продолжала обнимать лекаря за шею, а другой тянулась к лицу разносчицы.
Та покраснела. Сейн смотрел на нее в упор:
– Для вызова суккуба нужен особый ингредиент, и этим утром я заглянул к вашему мяснику. Спросил, не делал ли у них кто-нибудь необычный заказ.
– Я не понимаю… – Трактирщик огляделся по сторонам. – Агнет?
– Да я это! – выкрикнула разносчица. – Я, я потаскуха! Довольны?! Мужика моего как на север отправили, так он на ртутных рудниках и сгинул. Где здесь другого искать? Одна пьянь да скоты! Я, может, еще не такая старая… А эта козлина лысая и не глянет в мою сторону, и так перед ним раскорячусь, и эдак…
Трактирщик пятился, намереваясь вновь спрятаться за стойку.
Сейн смотрел, как текут слезы по щекам разносчицы, и думал, что она действительно моложе, чем ему показалось вначале. И старила ее лишь истинно женская тоска, засевшая в глазах.
– Где провела ритуал? – спросил он.
– На кухне печь, там семенники спалила и над картой читала…
Агнет принесла потертую игральную карту, испещренную мелким шрифтом.
– Алхимик к нам с севера на весеннюю ярмарку заезжал, у него купила… Думала, враки. Я не успела! Ничего не успела… Этот лысый приперся. Ну, я юнца за руку и за дверь. Откуда мне знать было, что он такое начнет вытворять…
Сейн задумчиво почесал ладонь, поймав взгляд Марго.
Осмотрел карту – тонкую деревянную дощечку, оклеенную вощеной бумагой. «Клеть». При игре в кич такая «запирает» одну из карт соперника, выложенных на стол. Формула призыва была написана от руки, но, чтобы он сработал, обычные чернила не годятся. Такие варятся на Рубедо.
Сейн уже хотел спросить разносчицу, не было ли при том алхимике мутантов, но не решился еще больше тревожить бедную женщину.
А затем в мозгу что-то протяжно скрипнуло, и Сейн уже иначе взглянул на Агнет. Та отвела глаза, неверно истолковав его внимание. Сколько бы ни было силы в чернилах, они не более чем замок. Ключом может быть только чародей, пусть совсем слабый, пусть еще «спящий»…
Она даже не подозревала о своем даре. А вот алхимик с ярмарки все понял сразу.
– Будем что-то делать уже?
Бейтс опустил суккуба перед печью. Сейн нагнулся, чтобы собрать кровь из ее разбитого носа и слезы с уголков глаз. Ругал себя, что не озаботился прикупить побольше пустых флаконов. Теперь приходилось смешивать драгоценные субстанции. Суккуб все норовила дотянуться и поцеловать его пальцы, запустить изящные ладошки под балахон.
– Не в этот раз, красавица, – отстранился Сейн.
За спиной фыркнула Марго.
Он медлил. Карта была сильно затертой и наверняка дешевой. Но почему она? Тот алхимик мог написать формулу на любом клочке бумаги, на любой деревяшке, которую несложно быстро сжечь. Но он выбрал именно «Клеть».
Что-то Сейн упускал. Время уходило, нужно было решаться…
Он отдал карту Агнет и попросил прочесть формулу вслух, а затем бросить в огонь. Хорошо, что чутье подсказало ей не делать этого раньше: спали она карту слишком далеко от беса, погубила бы единственную для него дверь домой.
Рыжие языки слизали бумагу с почерневшей деревяшки, а спустя миг суккуб растворился в воздухе.
Сейн разглядывал флакон с кровью и слезами.
– Это можно продать? – подошла к нему Марго.
– За целую кучу золота. Но… это гораздо сильнее, чем слюна. Ты даже не представляешь, что я могу сварить с такой силой! – Его руки дрожали от возбуждения, в глазах мерцали падающие звезды. – Одних слез хватило бы на это захолустье, чтобы мужья вспомнили о женах хотя бы на день, и люди целовались на улицах, и языки не боялись говорить, что лежит на сердце!.. Одних только слез, а кровь… С кровью я смогу забраться еще глубже, переписать все правила, я смогу сделать так, чтобы ты навсегда забыла о болезненных регулах, я смогу…
Марго накрыла его руку своей:
– То есть ты сможешь настроить рояль?
Он долго думал, но так и не решился рассказать Агнет о силе, что дремала в ней. Все равно не смог бы помочь ее разбудить, не смог бы подсказать хорошего учителя. Лишь разбередил бы душу. И если в этом мире когда-нибудь станет безопаснее быть чародеем, чем разносить пиво, он лично вернется в Патонсфутен, чтобы все исправить.
…Бейтс с женой пришли их провожать. Миловидная скромная женщина целовала Марго руки и падала на колени, лекарь сжимал Сейна так, что у того хрустели позвонки.
– По ложке в день, когда придет срок. Запомни, – сказал алхимик напоследок.
Марго настояла на дамском седле – мода на них совсем недавно добралась до Верхнего Серпа из Сантаре. Сейн, который никогда до конца не доверял такому способу езды, вел свою лошадь рядом, чтобы в случае чего успеть перехватить вороную королевы под уздцы.
– Как твои… живот?
– Уже терпимо, но торопиться не будем, – ответила Марго. Поразмыслила, закусив губу. – Ты не стал удивляться, когда я попросила именно это зелье. Не стал спорить. – Она взглянула на молчаливого Сейна. Только спустя месяц совместного пути она научилась различать едва уловимую улыбку в его глазах. – А я скажу тебе почему. Ты говоришь, что любовь разная, но ты сам не веришь в это, алхимик. Ты вместе со мной видел лицо Бейтса, когда тот рассказывал про жену. И вместе со мной понял, что их любовь истинная.
Сейн ничего не сказал, и Марго еще раз украдкой посмотрела на него. Добавила так, чтобы он не услышал:
– А у истинной любви должен быть шанс.
Былое. Королева
– Не понимаю, чего тут обсуждать. Таков порядок… – Жрец говорил, не вынимая тонкой куриной косточки изо рта. Его острый подбородок лоснился от жира. – Король хочет быть уверен в чистоте невесты перед свадьбой, и что теперь, мне сослаться на честность вашего рода? Вы растили дочь, Танкред, и как отец вы должны были давно принять, что однажды этот день настанет.