Вот уж и правда – красотка!
– Щас бы блинцов закинуть! – Кунеш погладил себя по животу. – Как тогда. Помнишь, красотка, – в тот день, когда мы все это придумали? Оно ведь как бывает: если голове покоя нет, то и брюху голодно, а? Недаром все умники такие худые, они за мозгами своими есть не поспевают. А те блинцы я на всю жизнь запомнил!
Марго тоже помнила. Запах занял всю улицу, лез в ноздри, как нахальный воришка в карман, не давал пройти мимо. Пышные, румяные блинцы – в Даферлене такие называли заквасниками – обжигали губы. Вся троица тогда измазалась черничным вареньем и кислой сметаной, а от меда слипались пальцы.
– А помнишь, – продолжил Кунеш, – чародел твой пиво тогда хлебал? Пиво! Я ему говорю: тебе каким местом боги язык пришивали, если ты сладкое горьким запиваешь? Мычит себе только и нос в кружке прячет, во человек! Даже глотка не дал.
Марго прыснула в кулак.
– А еще ты тогда сказал, что он мог бы своим балахоном птиц пугать…
– Если руки расправит, да-да! Но это уже после было. Тогда я ему в пиво рассолу огуречного подлил, раз уж без разницы, чем глотку топить. Лицо его помнишь?
Кунеш надул щеки и выпучил глаза, заливаясь краской. Марго не сдержалась, прыснула, уже не таясь. Сейчас это казалось смешным, но тогда она всерьез испугалась за здоровье их нового знакомого.
– Думал, ну теперь точно прогонит! – Кунеш смеялся так, что едва не свалился с коряги.
Улыбка спала с лица королевы:
– Лучше бы прогнал.
– Да теперь-то чего, – отмахнулся он, вытирая слезы грязными пальцами.
Марго обернулась к заброшенному саду за спиной. Там, среди кривых яблонь, возился алхимик. Порой он выпрямлялся и замирал, и ветер трепал полы его балахона. В эти моменты Сейн и впрямь походил на пугало.
– Пойдешь к нему? – спросил Кунеш. – Тяжко ему там сейчас… одному.
Марго помотала головой:
– Ты же здесь.
Кунеш смотрел на нее внимательно, совсем по-взрослому. Ждал, едва приподняв уголки губ.
– Я бы хотела… Как бы я хотела, чтобы ты отправился с нами… – глухо сказала Марго, ощущая, как по щекам опять бежит горячее.
– Я тоже, – серьезно ответил он.
Бердонская столица встретила их, замерев в тревожном ожидании. Предчувствия чего-то ужасного бродили по длинным улицам Рифстелла, взбирались по напряженным лицам горожан, пока еще робко заглядывали в окна-зрачки. Наследив, селились в умах.
Все разговоры были о войне.
Им не хотелось бы ждать, когда предчувствия окрепнут и заявят о себе в полную силу, когда всё здесь затопит страх. Но Сейн с Марго опоздали на два дня. Всего два дня назад по приказу короля закрыли гавань, и всем кораблям под чужими флагами было велено немедленно покинуть Акулий залив, бердонским же судам запретили сниматься с якоря.
Сейн не спешил сдаваться, и первым же делом они отправились в порт на поиски вольного капитана, который согласился бы отвезти их к берегам Потерянного королевства – последнего рубежа перед землями Калерау. Озлобленные неведением моряки охотно болтали, и благодаря им нужного человека удалось отыскать уже во втором кабаке.
Этот кабак, на взгляд Марго, ничем не отличался от предыдущего, разве только был еще грязнее, хотя не так давно она поклялась бы, что это невозможно. Душила вонь немытых тел, дешевого шнапса и дым-травы.
– …и вот как оно, королева-то своего любовничка подговорила, чтоб тот муженька ее, короля, значит, ядом напоил. А любовничек-то возьми да в василиску превратись после зелий своих.
– В кого?
– В василиску! Тварь такая, что петух в чешуе. Она у него на горбу и ускакала в ночь. Голая!
– На петухе?
– На василиске! Тебя что, реей по башке приложило? Говорю же. Так вот, она-то голая вся на спине у тварюки скачет, песни орет, а сиськи, говорят, так и трясутся!
Марго искоса глянула на развеселую компанию за соседним столом. Верно алхимик подметил: за слухами не угонишься, пусть даже и правды в них будет на ноготь.
– Вот так? – Портовая девка, сидевшая на коленях у рассказчика, от души тряхнула грудью, и та вывалилась из чересчур свободной блузы. Девка ойкнула, изображая смущение, но поправлять ничего не стала. Моряцкий смех едва не расколол потолок.
Королева вся сжалась, представив, что с кем-то из этих людей ей придется провести в море много дней.
Нужный капитан оказался молодым лагийцем с длинными жилистыми руками. Его загорелая кожа казалась черной в слабом свете вонючих сальных свечей. Непривычный акцент и дыра на месте двух передних зубов мешали понимать его в общем гвалте кабака, и Сейну приходилось чуть ли не ложиться на липкий стол, чтобы хоть что-нибудь расслышать.
Капитан ходил в Потерянное королевство по каким-то своим делам, и до недавнего времени отыскать такого моряка могло бы показаться настоящей удачей. Редкий корабль заходил на север дальше Гельдарата. Лагийца не пришлось бы даже уговаривать взять пару попутчиков, если бы…
– Не понимаю, – нахмурился Сейн. – Ты же вольный капитан, не в гильдии и не в королевском флоте. Я думал, таким разрешат…
Лагиец выудил из кармана мятую бумажку, развернул и прихлопнул на столе:
– Вот! Разрешение, вчера подписали. Уже сегодня утром оно ничего не стоило. Здешний король побежал бы и от зайца. Теперь кораблям ни войти в залив, ни выйти.
Напоследок капитан пообещал не брать с них платы, если гавань все-таки откроют. Сейн купил ему выпивку по старой морской традиции и быстро распрощался. Марго с удовольствием выскочила за ним из кабака в прохладу, ветром принесенную с воды.
Сейн предложил взять у портового лоточника жареную рыбу в булке, сказал, здесь готовят ее вкуснее, чем где бы то ни было в Верхнем Серпе, а весь секрет в по-особому замаринованном луке, но королева отказалась. Ее все еще подташнивало.
В город они поднимались под последние блики гаснущего заката. Сейн уже хотел по обыкновению отмолчаться и разобрать ворох накопившихся мыслей, но Марго заговорила сама. Похоже, ему все же придется привыкнуть, что некоторые решения им лучше принимать вместе.
«Боишься, что она вытащит из твоей черепушки больше, чем следует? – мерзко хихикнув, поинтересовался внутренний голос. – Что утратишь ту иллюзию контроля, которая у тебя еще осталась?»
Но тихий голос королевы странным образом придавал уверенности.
Выбор у них был не так уж велик. Если война – не слухи, из города лучше уйти и пробовать добраться до границы с Гельдаратом, пока не закрыли и ее. Но, если странствующему алхимику и беглой королеве удастся пересечь королевство, где порядок давно обернулся тиранией, придется объясняться еще и на следующей границе: зачем им вдруг понадобилось в Потерянное королевство, разделяющее Гельдарат и владения еретиков. Да и о самих пустошах Сейн слышал лишь мельком, и разговоры те ему не нравились.
Морской путь по-прежнему казался самым удобным.
Марго в кои-то веки удалось уговорить Сейна остановиться на ночлег в каком-нибудь приличном месте, все равно им пока было некуда тратить деньги, накопленные на корабль. Подумав, алхимик припомнил недурной трактир в конце торговой улицы. Большинство лавок уже закрылось к этому часу, но народу здесь разгуливало достаточно. Воздух переполняли ароматы теплого хлеба, копченостей и нет-нет да и пробивался тянущийся с порта рыбный душок.
Поведя носом, Марго призналась, что теперь готова поесть.
В этот момент Сейн почувствовал, как его сумку тянет вниз, а затем его оглушил чей-то вопль под самым ухом:
– А-а! Пусти, зараза! А-а, оно меня жрет!
Какой-то оборванец, припав на колени, пытался высвободить руку, застрявшую в сумке по самый локоть.
– Тише! – прикрикнул Сейн. – Тише, тебе говорю! Да не дергайся ты…
Оборванец застыл, из его носа текло по губам.
Алхимик ласково погладил сумку, что-то приговаривая на чужом шипящем языке. Марго припомнила: на таком же говорил торговец с юга, привезший печень василиска во дворец.
Парень высвободил руку и отскочил, босые пятки едва касались булыжной мостовой.
– Пойдем.
Сейн взял Марго под руку и повел прочь от любопытных взглядов. Собрать половину улицы на представление – не лучший способ закончить первый день в городе.
– Что это было?
– Я тебе говорил не лазить в мою сумку?
– Говорил…
– Теперь ты знаешь почему.
Они не успели отойти далеко, как их догнал вкрадчивый голос:
– Дядь, а ты чародел?
Оборванец и не думал отставать.
– Чародел, дядь? Ну скажи!
– Нет! – бросил Сейн, не оборачиваясь.
– Но сумка-то у тебя не из простых.
– Не из простых.
– Так чародел?
– Нет.
Сейну не нравилось, как бердонский диалект коверкает привычное слово, но еще больше ему не нравился приставучий пацан. Тот поравнялся с Марго и подал ей замызганную ладонь:
– Кунеш.
Она не ответила. На вид парень был ее возраста, носил какое-то рванье, снятое, судя по всему, с тела такого же бездомного в последние его часы, и вонял той самой смесью застарелого пота и грязи, которую уже поздно смывать обычной водой. В его глазах не осталось и тени недавнего испуга.
– У тебя вши?
– Что?!
От возмущения королева забыла дышать.
– Твоя прическа. Вши есть? А то я тут рядом топаю, не хотелось бы…
– Нет у меня вшей!
– У меня тоже. Наверное… – Он почесал лохматую голову. – Так скажи, красотка, твой хозяин чародел?
– Он мне не хозяин!
– А-а… – многозначительно протянул Кунеш. – Повезло тебе тогда, дядь. У всех чароделов такие девчонки? Завидно аж.
Марго фыркнула.
– Поговорим, чародел? Заклинающий? Колдун?
– Я не чародей.
– Врешь. Да еще ребенку. Ну правда, дядь, перед красоткой уже неудобно!
Так и не сбавив шага, Сейн впервые посмотрел на Кунеша:
– Ты вор?
– Обидным словом в бедняка бросить всякий может! – притворно обиделся тот. – А я, может, рядом гулял, когда на меня твоя сумка набросилась. Едва руку не отхватила! А рука-то кормилица! Куда я без нее?