Сейн промолчал. На краю площадки плясали тени от столов и людей. В груди почему-то защемило.
Жрецы говорят, боги лишили демонов собственной воли, чтобы те не могли вредить смертным. И только темные колдуны нашли способ пользоваться их порочной силой. Раньше никто не слышал, чтобы демоны могли так запросто сюда заявиться, их вообще мало что интересовало на Этой Стороне, кроме редких случаев, когда им удавалось схватить неосторожную душу.
«Все меняется», – вспомнился шепот теней.
Если у них появились дела в человеческом мире, они будут вести их чужими руками.
Его руками.
Сейн смотрел, как черноволосый все сильнее прижимает к себе королеву, шепчет ей на ухо.
Если кто и может вернуть алхимику желаемое, так это тени, в этом он был уверен. Но его злило, что он не видит всей цены, которую придется заплатить. Сможет ли он отступить в последний момент? За шаг от того, что искал все последние семнадцать лет?
Он дал обещание из тех, которые не принято нарушать, и вместе с тем вручил теням власть над собой. Отказаться от сделки сейчас значило навлечь на себя участь куда страшнее, чем невозможность коснуться золота.
Скрипнули стиснутые зубы. Нет, все будет не так. Тени уже дважды дурачили его, больше никаких игр.
Он заберет у них все.
А еще ему вдруг захотелось забрать Марго у черноволосого и самому с ней потанцевать.
Когда музыка замедлилась, гости вновь перемешались, развлекая себя едой и непринужденными разговорами. Кунеш незаметно поглядывал за темными фигурами стражников, ходивших кругами в отдалении от факелов. Сейн показал еще парочку фокусов.
В одном из них он выливал воду из бутыли, и тонкая струя замерзала на воздухе. Вдохновленные заклинатели принялись замораживать вино в бокалах гостей. «Сделать лучше фокусника» не роняло их чести. Зрителям нравилось.
…Марго наконец отделалась от черноволосого. Он назвал свое имя, она поспешила выбросить его из головы. Когда-то Сейн казался ей скучным, ведь он так мало говорил. Молодой заклинатель трепался без умолку, причем лишь о себе, сыпал заученными, пустыми комплиментами и тотчас о ней забывал.
Королева выдохнула с облегчением, когда хозяин дома спас ее из духоты самодовольных речей.
– Признаться, удивлен, что вы предпочли праздновать в моей скромной обители, – признался он, бережно касаясь ее локтя. – Неужто вас не пригласили во дворец?
– О вас хорошо отзывались в городе, а дворцовый этикет навевает на меня скуку.
– Понимаю. Но позвольте узнать: что привело вашего супруга в Бердонию?
– Мужские дела, я в этом совсем не разбираюсь. – Марго использовала самую надежную отговорку всех светских дам. – На самом деле мы проездом. Надеялись отплыть еще пару дней тому и сильно огорчились, когда узнали, что это невозможно, Теперь придется просить у короля…
– Ну зачем же ходить так далеко, – лукаво заметил купец.
– Вы правда могли бы что-нибудь сделать? – с живым интересом спросила Марго. Всего одна обходная тропинка упростила бы весь их план. И алхимик снова ее похвалил бы…
– Признаться, это непросто… – замялся купец. – Дайте мне несколько дней, неделю максимум. И если ваш супруг найдет для меня время, мы, возможно, сумеем что-нибудь придумать…
Королеве потребовалась вся сила воли, чтобы не выдать разочарования и ответить вежливой благодарностью.
Она боялась, что дальше разговор свернет к скучным цифрам, жалобам на спад торговли, непомерные пошлины и строгие законы, как это часто бывает с людьми, не ведающими мира за пределами своего ремесла. Но купец оказался отличным собеседником. Не так уж он был и стар, к тому же с годами не растерял любопытства и вкуса к жизни. Много путешествовал, отлично разбирался в живописи, скупал работы сантарийских и корпариканских мастеров, при этом отдавая предпочтение молодым художникам. А главное, он умел рассказывать и слушать. Этим он напоминал Сейна.
Королеве купец нравился, ей не хотелось бы навредить ему по-настоящему.
А еще ей было немного его жаль. Такие, как он, делают состояние своими умом и хваткой, они могут быть богаче какого-нибудь барона или даже графа, но им никогда не встать вровень с благородными, занявшими свое положение по праву крови. Прозвище «ночной горшок» – вот и все, на что он мог рассчитывать, а купленный титул не делал его выше в глазах знати.
Марго догадывалась, почему она ему симпатична. Возможно, она первой из тех, кому повезло родиться в «правильной» семье, отнеслась к нему с теплотой и уважением.
– Знаете, давно не вел такой приятной беседы. Как Матерь забрала мою жену, все разговоры кажутся о пустом, о пустом… Вы, должно быть, посчитаете меня безумным стариком, но я хочу вам рассказать. Вот уже неделю из окна кабинета я вижу одну и ту же птицу, дрозда-рябинника. Моя прекрасная Лана так любила наблюдать за дроздами! Часами могла просидеть в беседке, вон в той, видите? Мне кажется, у этой птицы ее душа. Она будто прилетает сказать мне что-то… предупредить? Интересно, о чем?
Слуги закончили складывать высокий костер в середине двора. Каждый из гостей за вечер должен будет закинуть в него хотя бы по одному полену в память о невинных, сожженных по воле безумного короля.
– Как думаете, будет война? – тихо спросила Марго, глядя, как разгорается пламя.
– А кто нас спросит? – так же тихо ответил купец.
– …Для последнего фокуса нам понадобится некто особенный! Я попрошу сюда выйти замечательного хозяина, который нас всех сегодня собрал. Поддержим, господа!
Купец уже собрался отнекиваться, но Марго, ласково улыбнувшись, мягко подтолкнула его к столу фокусника. Заинтригованные гости встали плотнее.
Сейн-Салазар смахнул тонкую ткань со стеклянного куба, до половины наполненного речным илом и водой.
– Аквариум? – удивился купец.
– Куб жадности, господа! Посмотрите поближе, да-да. Он забирает все, что блестит, забирает то, что ему даже не нужно, убедитесь сами!
Кунеш попросил купца вытянуть руки над кубом ладонями вниз. Сейн откупорил одну из своих бутылочек и полил его бледные мясистые кисти бесцветной жидкостью. Так, чтобы стекающие с пальцев капли падали в куб.
– Что-то заметили? – поинтересовался Кунеш.
Купец на мгновение задумался, нахмурив брови.
– Мой перстень! Он только что был здесь!
– Именно! На этом фокус окончен, господа, всем спасибо.
Толпа захихикала, купец тоже улыбнулся, но как-то невесело.
– Ла-адно, – не стал их долго мучить Кунеш. – Не грабить же мы вас пришли. Кубу приглянулся ваш перстень, но вы все еще можете его забрать. Да-да, на самом дне, засуньте руку поглубже!
– А это не опасно?
– Только если по вашим венам не бежит золото.
– Что-то блестит! Мне кажется, мне кажется…
Купец шарил правой рукой по дну, поднимая мутный ил, в воде теперь невозможно было что-то разглядеть.
– Позвольте помочь. – Кунеш залез в куб по самый локоть, но совсем ненадолго. – Нет, ничего.
– И что же делать?
– Посмотрите на вторую руку.
Купец несколько раз моргнул и поднес к лицу левую ладонь. Перстень блестел на безымянном пальце.
– Куб вернул, что украл!
Никто не видел, как за стеклом, среди воды и ила, из золотого песка и медных частиц, еще недавно покоившихся на дне, вырастает новый перстень. Точь-в-точь как предыдущий.
Марго хлопала вместе со всеми. Настал ее черед.
– …Я не буду ничего пить! – говорила она алхимику днем раньше.
– Все должно быть правдоподобно. Ты быстро придешь в себя, обещаю.
– Вот и вливай в себя свои зелья. Болезнь я изобразить и так сумею.
Пришло время изображать. Королева огляделась, ища взглядом поднос с устрицами.
Фокусника с помощником отправили кормиться на прокопченную кухню. Их усадили на общую скамью, налили по миске толченки – густой похлебки с разваренной крупой, мятыми овощами и доброй порцией жгучего перца – и разрешили брать со стола все, что увидят. Был здесь и утиный паштет, и все виды сыров… Да не какие-нибудь объедки, ту же еду подавали гостям.
Управляющий не лгал, когда обещал накормить от пуза.
Вокруг сновала прислуга, гремела посудой. Сейн отложил ложку, еда не лезла в горло.
– Ты хорошо выступил, – сказал он Кунешу.
Тот заедал острую толченку кислыми огурцами, попутно откусывая от чесночного хлеба. Замычал, продолжая жевать:
– М-м, ты тоже.
У них было всего несколько дней на репетицию, но Кунеш половину жизни провел, наблюдая за уличными артистами и проезжими балаганщиками. Сложнее всего оказалось обуздать его шальной язык, но он справился.
– Не думал податься в театр?
– Может.
– Ты очень уверенно держался среди всех этих людей.
Кунеш пожал плечами.
– Этот сыр вкусный? – показал Сейн на деревянную тарелку с твердыми шариками, похожими на каштаны, присыпанные сушеными травами.
– Горький.
Алхимик огляделся в поисках вина, но вот его как раз принести забыли. Все слуги куда-то разошлись, в кухне осталась одна посудомойка, которая увлеченно драила овальное блюдо в широком тазу.
– Очень горький, – подтвердил Сейн. – Ведь это фебуше, его привозят сюда морем из одной сантарийской провинции. Такой в лавке не купишь, у лоточника не стащишь. Откуда тебе знать его вкус?
– Я уже попробовал.
– Нет, не пробовал.
– Ртом тебе говорю, первым делом…
– Я видел, что нет.
– К чему ты клонишь?
Сейн, не оборачиваясь, спросил громко, чтобы кухарка его слышала:
– А что, хозяин в таком большом доме один живет? Семья-то есть у него?
– Жена была, – отозвалась она, протирая блюдо сухим полотенцем. – Да боги на Ту Сторону забрали уже, поди, две зимы как.
– А дети?
Кунеш перестал жевать.
– Не одарили детьми, – сухо сказала посудомойка. Выгнулась, держась за поясницу, и смахнула пот со лба. – Приемыш был. Непутевый, дикий, что волчонок. Все в лес смотрел, туда и бежал.
Сейн положил локти на стол, следил, не отрываясь, как медленно краснеют у вора уши.