– Решил бы, что ты хочешь отомстить. И прогнал взашей.
– То-то. А она… никто никогда не был так добр со мной, как она. Знаешь, говорят, боги прокладывают мостик между верными людьми. Так вот, у нас был этот мостик, с одного взгляда в том вонючем приюте был! А потом саркома забрала ее у меня.
Кунеш с нежностью провел пальцем по нарисованному лицу, и у Марго что-то натянулось в груди.
– Но зачем ты бежал?
– Да не бежал я! Отец… Он всем так сказал. Он так меня и не признал, терпел, все эти годы терпел ради нее! А как ее не стало, выставил за дверь. Я старался, правда! Все его вилки-ложки поганые запомнил, картины учил, в библиотеке людей умных читал… И поделом, всякой рвани место на улице.
В голосе Кунеша не слышалось злобы, он и правда был благодарен купцу за то время вдалеке от бараков, когда мог сытно есть и спать в тепле. Зато злоба вскипала внутри Марго, гудела рассерженным ульем.
Купец, которого так несправедливо сторонился высший свет, сам чурался тех, кто ниже его по происхождению и достоинству. От мысли этой делалось тошно, куда хуже, чем от устриц.
– Ты мне только, дядь, чужого компосту за калитку не подбрасывай! Никому я мстить не буду, но это – мое! – Кунеш спрятал портрет приемной матери в карман. – Она сама мне его подарила.
Подумав, Сейн кивнул.
– Пора возвращаться.
Стоило выйти из кабинета, как с первого этажа послышался встревоженный гул: кто-то обнаружил продырявленный замок.
Сапоги застучали по лестнице.
Кунеш среагировал первым, сорвался в библиотеку. Мгновением позже Сейн швырнул заготовленное для фокуса зелье: разбилась склянка, и ступени тут же заледенели, мерзлая корка с хрустом поднялась до самых перил. Грохот падающих тел смешался с отборной руганью стражников.
Они вернулись в кабинет, Кунеш уже тащил с собой лестницу из библиотеки – такие используют, чтобы добираться до верхних стеллажей. Вор без труда взломал замок на окне, открывая путь на покатую крышу. Подумав, Сейн прихватил с полки книгу, без которой охранное заклинание не получилось бы снять.
Словно светлячки во тьме, к восточной части дома слетались факелы – охрана заметила разбитое окно.
Беглецам свет был не нужен. Кунеш уже привязывал веревку к дымоходу, другой ее конец сбросили с крыши на противоположной стороне, где пока еще не было стражи. Сейн заглянул через край, оценивая, правильно ли они рассчитали длину. Веревка не доставала до земли пару-тройку локтей. Годится.
Сначала в заросли низкорослого кустарника швырнули лестницу. Затем спустился Кунеш, проверяя надежность узла, за ним Марго и алхимик. Веревка под руками Сейна стала липкой от крови, кто-то все же разодрал себе ладони.
– А теперь даем чесу так, будто заячьи уши отросли! – бросил Кунеш, выдергивая лестницу из ветвей кустарника.
– Сейчас. – Сейн откупорил баночку с зельем и макнул в него конец веревки. Волокна стали чернеть и осыпаться на глазах.
Сейн с Кунешем придерживали лестницу на бегу, что оказалось не слишком-то удобно: приходилось попадать с шустрым вором в ногу, иначе деревянная перекладина вырывалась из руки, грозя лишить алхимика равновесия и отправить носом в траву. Марго быстро поняла, что сделала правильный выбор, когда не стала вновь надевать юбку: без нее бежалось куда легче.
Лестницы из библиотеки хватило, чтобы добраться до края каменного забора, но оставалось еще перебраться через железные пики, венчающие ограду. Кунеш, цаплей задирая ноги, перемахнул первым, Марго справилась чуть менее грациозно, слегка оцарапав голень. Сейн зацепился балахоном, когда позади раздались крики преследователей. Совсем близко. Выругался, слушая, как хрустит, разрываясь, крепкая ткань.
По другую сторону забора крутой склон спускался к вялой реке, которая выводила к Акульему заливу. Троица проехалась по песку, цепляясь одеждой за колючие корни, к высоким камышам, где их еще с прошлой ночи ждала припрятанная Кунешем лодка. Наглотавшись цветущей воды, по самые уши в тине, они наконец перевалились через борт.
– Весла, чародел! Хватай, не спи!
Когда лодка выбралась из зарослей, на вершине склона показались стражники. Что-то шлепнулось рядом в воду.
– Пригнитесь! – рявкнул Сейн.
Железный наконечник ударил в борт рядом с его виском. Еще несколько стрел просвистело мимо. Воспользовавшись затишьем, Сейн обернулся. Течение отнесло лодку достаточно далеко, и больше никто не целился им вслед: то ли заново заряжали самострелы, то ли решили, что в такой темноте это бессмысленно.
А потом закричала Марго.
Кунеш так и не поднялся, лежал на дне лодки лицом вниз. Между его лопаток торчало оперение арбалетного болта.
– Нет, нет, нет, мы же все сделали, мы же почти выбрались… – Пальцы Марго беспорядочно, едва касаясь, бегали по плечам вора, его шее, волосам. Слезы падали ему на затылок. – Чего ты ждешь? Ну, сделай же что-нибудь!
Сейн уже потрошил свою сумку, бренчали друг о друга склянки.
– Я не… – выдавил он. – Я не знаю…
Кунеша трясло. Болт раздробил ему позвоночник, возможно, добрался до сердца. Здесь был нужен сильнейший заклинатель, а лучше два, только чтобы задержать приход смерти, не дать ей забраться в раненого с последним вдохом. Когда-то Сейн мог бы попробовать. Когда-то…
– Пожалуйста, алхимик, ты же все можешь! Спаси его, ну же! Умоляю, я умоляю тебя!..
Бесполезные зелья сыпались под ноги.
– У меня… У меня ничего нет…
Королева успела повидать Сейна разным: угрюмым, раздражительным, злым. Но ни одно из его лиц не пугало ее так, как искаженное беспомощностью.
Марго взвесила новый камушек в руке, но бросать передумала. Кунеш надолго замолчал, наблюдая за снующими водомерками. Если бы не он, девушка ни за что не пришла бы к этому пруду вновь.
Где-то вдалеке кричали петухи.
– Ну и ночка, а? Красотка?
Это был его голос и его лицо, а не творение скульптора. Королева вздрогнула. Ей одновременно хотелось, чтобы Сейн закончил поскорее и чтобы он не торопился.
– Не вини его. И себя не вини. Вам сейчас вместе нужно быть, заодно, понимаешь? Особенно сейчас.
– Мы и были заодно. Втроем, – гулко ответила королева.
– Отпусти ты меня, а?
Марго зажмурилась, замотала головой до хруста в шее.
– Отпусти. Сама знаешь, там, куда вы собираетесь, я только мешать буду. Оставь.
– Нет…
Кунеш достал из кармана портрет в рамке, улыбнулся нарисованной женщине.
– Меня мама ждет.
– Ты в это веришь?
Вор посмотрел на королеву с легкой укоризной:
– Главное, в это веришь ты. Ведь ты сама придумала этот разговор…
Сейн устал и пропах землей. Хорошо, что в сарае, позабытом бывшими хозяевами, осталась лопата, иначе он провозился бы куда дольше. Огонь забирает души к Судье и Защитнику. Земля – к Матери.
Вернувшись к пруду, алхимик настороженно осмотрелся.
– С кем ты говорила?
Марго не ответила, сидела у воды, склонив голову. Он видел лишь, как трясутся ее плечи. Поднял руку, хотел коснуться, передумал. Не знал, что сделать или сказать.
Она ошибалась, когда верила, что для него нет ничего невозможного. Все ошибаются. Новый шрам на душе – новое напоминание о цели, ради которой он вывернется наизнанку.
Чтобы однажды невозможное просто перестало быть.
Сейн заметил камушек, зажатый в кулаке Марго. Присел рядом, взял ее руку в свою, отвел чуть в сторону и повернул запястье под правильным углом. Королева не сопротивлялась.
Алхимик прищурился, глядя на пруд, отпустил ее руку и тихо сказал:
– Бросай.
Камушек коснулся воды пять раз, прежде чем пойти на дно.
Былое. Дом колдуна
Во дворце Вассада Зеррусмана Эр-Манаса не было прислуги. Совсем. И тем не менее ковры всегда оставались чистыми, постель – свежей, а вода в пруду – чистой, как хрусталь. Ни пылинки не лежало на мраморных плитах, соломенной циновки ни в одном углу не коснулась гниль, ни одно дерево не заболело в его садах. Заколдованный дворец Вассада явился будто из сказки.
Явился внезапно: вот они покинули пропахшее кровью ущелье в глубокой ночи, и вот уже стоят среди яркого дня перед высокими воротами и каменные львы смотрят на них, разинув пасти.
Хозяин вошел первым. Его пыльный окровавленный халат тут же сменился новым – даже самый натренированный глаз не уловил бы момент столь дивного превращения, – вышитые золотом птицы расправили крылья на черном бархате, распустилась на рукавах пышная бахрома.
Сейна окутало прохладой, свежестью с привкусом соли, которую ни с чем не спутаешь, и он заозирался, ожидая увидеть, как посреди пустыни вдруг расплескалось море. Он бы уже ничему не удивился.
Моря не было. Светило с прежней злобой продолжало выжигать землю, но здесь этого совсем не чувствовалось.
– Гостем будешь! – сказал Вассад громко, и Сейну показалось, что не для него. Предупредил кого-то незримого, несущего вахту у порога.
Их вышла встречать невысокая женщина в белых одеждах – цвете почтенной старости. Морщины на загоревшем до черноты лице сложились в сложную гримасу, где горечь смешалась с радостью. Женщина бросила несколько слов, и голос ее походил на стук камня о камень. Вассад опустился перед ней на колени, прижался лбом к ее шишковатым рукам и будто весь стал меньше, мягче, склонив голову и ослабив спину.
«Мать», – догадался Сейн.
Женщина трижды щелкнула пальцами, и их окружила из ниоткуда выскочившая стайка нагих девчушек. Все босые, как на подбор стройные, по-птичьи пугливые. Не жены, подумал Сейн, жены обводят глаза черным и прячут лица за полупрозрачной вуалью. И не дочери, дочерей в таком виде гостям не представляют. Наложницы.
Набедренные повязки из тонких золотых колечек едва прикрывали молодые тела, успевшие повзрослеть раньше самих девочек, и Сейн неожиданно для себя стыдливо отвел взгляд.
– Первым делом гостю дом показать, как малик завещал, – сказал Вассад, вставая. – Чтобы каждый угол знал, как свой.