Голову разрывало от знаний, которые нельзя было применить. Все оказалось тщетно, Сейн не нашел ни единого упоминания, чтобы колдуна лишали его дара, а значит, никто не знал, как этот дар вернуть.
– Спроси их, – сказал Сейн Вассаду, потирая уставшие глаза. – Они должны знать. Спроси.
– Мы не говорим с ними, Исалар, – покачал головой колдун. – Чему раб может научить хозяина?
Сейн искусал кулак. Не заметил, как содрал зубами кожу. Губы смочила соленая кровь.
– Ты зря изводишь себя, друг. Злость – худшая приправа для мозгов. – Подумав, Вассад добавил: – Когда ты нашел меня, полумертвого, в пустыне… Знаешь, как им удалось меня победить? Нет, не саблей. Куда раньше меня сразил их поганый язык. Они говорили, как побывали в моем доме, пока меня не было. Что сделали с моими девочками и с моей матерью. Я знал, что это дерьмо варана лжет мне в лицо, знал… И все равно не смог сдержать себя. Я забыл про кинжал, забыл про заклинания. Все, чего мне хотелось, это накормить зверя внутри себя их кровью, рвать их голыми руками! Голые руки никуда не годятся против сабли, верно? Я поддался и проиграл.
– Я не злюсь… Проклятье! – Сейн зарылся лицом в ладони. – Я в отчаянии.
– Возможно, ты зря ищешь дорогу, которая тебе не по силам, – деликатно уточнил Вассад. – Может, лучше стать сильнее на той, что идешь сейчас?
Сейн не заходил в библиотеку два дня. Валялся среди вороха бархатных подушек, пил вино из заколдованного кубка, который никогда не пустел. Ронял рубиновые капли на ковер, и те тотчас впитывались, исчезая без следа. Хмельной дурман помогал слабо, свинцовая тяжесть засела в груди.
Вассад цокал языком и сводил густые брови, глаза из-под них смотрели с осуждением, но колдун молчал. «Спасайся сам. – Мысль была столь резкой и громкой, что у Сейна заложило уши. – Как всегда».
Пошатываясь от тошноты, он вернулся в библиотеку и расставил черные гримуары по местам, велев себе больше в них не заглядывать. Наугад вытащил книгу с соседнего стеллажа, где были собраны труды по алхимии. Ею оказался увесистый том «Тварей пустыни». Полистал, держа на весу, – скорпионы, сольпуги, змеи, падальщики… Остановился на главе, посвященной василискам, засмотрелся на рисунок. На подробной схеме перечислялись все органы ящера, и к каждому шла приписка, какие вещества из него можно получить. Дальше на много страниц пояснялось, где и для чего все эти ингредиенты можно использовать, чем их заменить при необходимости и как подольше сохранить их свойства.
Сейн хмыкнул: вряд ли ему когда-нибудь придется готовить из редкой твари. Но желание отвлечься от несговорчивых демонов и темных ритуалов пересилило, и он внимательно прочитал главу целиком. А потом и всю книгу от корки до корки. Опомнился, лишь когда в ночной тишине послышался стрекот цикад.
В следующие пару недель Сейн и думать забыл, зачем вообще прибыл к Змеиному Языку, алхимические трактаты захватили его с головой. О южных мастерах ходило немало слухов, и все они оказались правдой. Новые способы получения веществ, обработки металлов, необычные реакции, о которых Сейн раньше не догадывался, – местные алхимики знали секреты многих редких ингредиентов, но при этом докапывались до сути самых обычных вещей. Одним только специям был посвящен целый трехтомник.
Все это Сейн впитывал с жадностью пустынного сорняка. Делал записи и не мог дождаться, когда окажется в приличной лаборатории и опробует новые знания на практике.
Вино в чаше давно сменилось водой. Теперь он ел не больше Вассада, порой мог обойтись за весь день всего одной лепешкой с травами, парой вымоченных в молоке фиников или горстью орехов. Сияние голодного разума заглушило порывы плоти.
Сейн не искал ее специально, но натыкался в каждой следующей книге. Нигредо, Альбедо, Цитринитас, Рубедо – четыре заклинания алхимии, целостная суть, открывающая бесчисленное множество связей между элементами, у южан была представлена единой кольцевой формулой, которую можно было читать с любого места. И чем дальше движешься по замкнутому кругу, тем больше сил она тянет, пока не доберешься до…
Сейну потребовалось время, чтобы все осмыслить. Алхимики Змеиного Языка знали Рубедо.
Заклинание он выучил, понимая, что вряд ли сможет его когда-нибудь применить. Зубрил, бормоча каждый вечер, подобно колдунам. Это северные чародеи проговаривают заклинания про себя, в Сантаре и Нижнем Серпе их читают нараспев, что дольше, но требует меньшей концентрации, ведь всего одна лишняя мысль может привести к непредвиденным последствиям.
Темные колдуны шепчут, шептал и Сейн. Может, это ветер, гуляющий по саду, слишком рьяно трепал лиственный полог, но по ночам алхимику все чаще казалось, что кто-то шепчет ему в ответ.
Тем вечером над дворцом, подобно беспокойным птицам, кружили крики роженицы. Сейн по обыкновению засиделся в библиотеке и не заметил прихода тишины. Когда на дорожку за окном вышел прогуляться лунный свет, застонали дверные петли, и на пороге показался Вассад:
– Пойдем, Исалар, пойдем же скорей!
Лицо колдуна горело от возбуждения, лоб блестел испариной.
Сейн нехотя оторвался от книг и двинулся вслед за хозяином, думая, что тот хочет представить гостю сына. Не представляя, как в культуре схеотов положено себя вести в таких случаях, алхимик подбирал в голове слова поздравлений. Детей он всегда сторонился, относясь к ним как к чему-то чуждому и непонятному, в чем разбираться жаль и сил, и времени. Не к месту вспомнился Сордус, который когда-то назвал «вечным ребенком» его самого.
Отчего-то они завернули в южный двор и вновь вышли к башне из серого камня. Проход уже был открыт, внутри горели огни.
– Пойдем, пойдем! – поторапливал Вассад, загадочно улыбаясь.
На этот раз он не повел Сейна в зал с головой малика. Они поднялись по боковой лестнице на второй этаж, где тотчас перехватило дыхание от жара, а горячий воздух опалил ноздри. Свободного места там было куда меньше, чем внизу, большую часть помещения занимала круглая печь из неровного бурого кирпича. Схеоты называли его «пальчаткой» – после формовки на нем специально оставляют следы пальцев, чтобы надежнее схватился раствор. Полукруглая металлическая дверца оставалась закрыта, но через узкие щели можно было рассмотреть пляску пламени внутри.
Сейн попытался дышать через рот, гадая, куда его привели.
– Глину для этого кирпича замешивали на крови тысячи невинных! – сказал Вассад с таким достоинством, словно не было в его жизни гордости больше. – А знаки на внутренней стороне горнила благословил сам малик! Силы в ней столько… Впрочем, ты увидишь сам.
В комнату следом за ними вошла мать колдуна, ее голову покрывал белый платок. В руках она держала младенца, раскрасневшегося и сморщенного, подобно брюкве, весь день пролежавшей под лучами Светила. Ребенок спал, приоткрыв беззубый рот, и походил на крошечного старичка. Вассад достал кинжал и ткнул острием его пухлый пальчик. Младенец застонал во сне, но глаз не открыл – его чем-то успели опоить.
Колдун выводил кровью знаки на лбу и груди младенца, и несложно было догадаться, кого эта кровь должна привлечь. Сейна передернуло, несмотря на жару, по внутренностям пробежал колючий холодок.
– Зачем?..
– Я придумал, как вернуть тебе долг. Я отдам тебе сына!
– Вассад, я не этого…
– Знаю, друг мой, знаю, но послушай! Ты получишь куда больше! Уже сейчас ихса вцепится в эту душу сольпугой, а дальше… – Колдун щелкнул пальцами, и дверца печи распахнулась. На них дохнуло жаром так, что Сейн отпрянул, прикрывая лицо. – Дальше все сделает пламя, навеки сплавит тень и прах. – Он сцепил руки в замок. – Добавь прах в раскаленную медь, золото или сталь, вымочи в его растворе кожу или ткань, натри им камень или кость. И получишь клетку, которая всегда с тобой.
Сейн затряс головой. Теперь он знал, каким образом колдуны вытаскивают демонов с Той Стороны, и знание это тяжелым шаром бренчало в черепе, било по вискам. От раскаленного воздуха плыло перед глазами.
– Я не справлюсь… Ты говорил, что без дара их не подчинить.
– Вот и проверим! Жрецы забрали твою силу, но не смогли забрать нечто другое. У тебя открытое сердце и острый ум, ты стремишься наполнить его вперед карманов и умеешь отвергнуть рабство плоти. Ты был рожден править, друг, не служить. – Вассад вцепился Сейну в плечо хваткой коршуна. – Ты заслужил свой шанс.
С этими словами колдун забрал ребенка у старухи и сделал шаг к печи.
– Нет! – остановил его Сейн. – Не хочу так… Не могу.
Вассад посмотрел на него с недоумением. Медленно опустил взгляд на ребенка в своих руках и расхохотался:
– Ты об этом? Забудь, Исалар, не трать свою жалость на то, что еще не стало человеком. В нем нет ни разума, ни воли, разве не так? В моем саду много прекрасных цветов, срезать которые у меня не поднимется рука, но буду ли я горевать о зернышке, случайно погибшем среди песка?
– Не надо… – слабо повторил Сейн.
Улыбка померкла на лице колдуна.
– Что ты такое говоришь? Разве не за этим ты пришел сюда, разве не этого жаждал? – Он потряс младенцем, будто куклой. – Вот оно, Исалар, вот! Представь, какое могущество ты обретешь! Не отказывайся от него.
– Я сам выберу цену, которую за него отдам. И это не она.
Вассад поднял глаза к потолку.
– О великий малик, за что мне это?! – злился он. – Да определись ты уже, чего хочешь, разорви тебя варан! Зачем столько морочил голову, а? Я прощу тебе слабость, Исалар, но не проси простить тебе такую глупость!
Дальше он ругался на схеотском, борода его взмокла от пота, на шее проступили вены.
– Ты уверен? Я не повторю свое предложение дважды, знай это! Ты так и останешься человеком. Уверен, что этого ты хочешь?
Младенец зашевелился, захныкал тихонько. Сейн не мог оторвать глаз от щуплого тельца. Из него выйдет артефакт, по силе превосходящий все безделушки жрецов. Перстень или, может, новая сумка. Сейну давно нужна новая сумка.