Им дали лошадей, зольно-серых, с черными, будто обугленными ногами, хвостами и гривами – издали их легко можно было принять за призраков, восставших из вулканического пепла. Сейн назвал эту масть мышастой, Марго никогда о такой не слышала. Животные оказались с норовом, и первое время в пути она мало что замечала вокруг, пока старалась уловить настроение своей верховой и удержаться в седле.
– За тем пригорком проедем по центральной улице и сможем передохнуть на главной площади, – сообщила Марена.
Второй сопровождающий так и не проронил ни единого слова. Проводница назвала его Таг или Тог – Марго не стала переспрашивать. Высокий, с бритой головой и густо татуированным лицом, он двигался так, словно увяз в сиропе, и даже моргал медленно. Но больше всего на Марго наводили страх его змеиные глаза – вертикальная щелка разрезала янтарную радужку пополам.
Они успели пересечь две антрацитовые реки из застывшей лавы, прежде чем пыльный камень под копытами лошадей сменился прелой почвой, а вокруг запестрело редколесье молодых березок. Природа медленно, но упорно отвоевывала территорию у выжженной земли.
Светило давно перевалило за полдень, когда они остановились на небольшой тенистой поляне. Марго сначала не поняла, о каких главных улицах и площадях говорила Марена, и догадалась, лишь ступив на рыжий обломок, который сначала приняла за камень.
Черепица. Город был здесь, прямо под ними.
Марена сказала, что неподалеку есть ручей, совсем мелкий, но с чистой водой. Сейн вызвался проверить, удастся ли набрать что-нибудь для лошадей. Марго поздно спохватилась, чтобы напроситься с ним, и мысленно обругала алхимика, что оставил ее наедине с мутантами. Ей вернули меч – насмешка, не иначе, – но теперь она держала бессмысленную железку у седла.
Марена споро раскладывала костер, немного хвороста они взяли с собой. По рукаву ее плаща тянулся уродливый шов: нитки были слишком толстыми и лежали неровно, к тому же совсем не попадали в цвет. Ловкая воительница оказалась никудышной швеей. Марго боялась представить, как будет терпеть ее еще столько дней.
– Знаешь, – попыталась она. – Я… я считаю, Сордус отнесся к тебе несправедливо.
– Да? – Марена склонила голову набок.
Губы ее дрогнули, расслабилось лицо. Марго застыла в нерешительности, не зная, что еще сказать, и упустила момент, когда ее обняли.
– Спасибо! Мне так важно было это услышать!
Растерянная королева промычала что-то невнятное в ответ. Марена прижималась всем телом, опаляла своим жаром даже через одежду.
Объятия затянулись, Марго попыталась отстраниться, но не смогла.
– Мы ведь станем подругами, правда?! – всхлипнула на ее плече проводница. – Я так мечтала с кем-нибудь подружиться!..
Королева поняла, что не может вздохнуть, пошевелиться. Все, что ей оставалось, – беспомощно скрести пальцами спину захватчицы.
Бритоголовый мутант сидел у костра и даже не смотрел в их сторону, равнодушно наблюдая за жучком на своей руке. Казалось, вот-вот выскочит длинный язык и схватит букашку.
Марго сейчас сама была букашкой. И она попалась.
– …Ведь мне так важно, что думает обо мне малолетняя королевка… – Перед глазами Марго завис чешуйчатый хвост, нацелился черным жалом… – Не говори со мной, не подходи ко мне, не смотри на меня. Иначе я затолкаю тебе его в глотку, а обратно достану уже с намотанными кишками.
Захрустели ветки на краю поляны. Это возвращался алхимик.
Руки за ее спиной расцепились, и Марго с трудом удержалась на ногах, хватая воздух ртом. Марена подмигнула ей и вернулась к костру.
Пообедали наскоро сваренной кашей, пресноватым хлебом и солониной.
– Так что значат твои татуировки, Таг? – спросил алхимик, наблюдая за кадыком бритоголового.
Мутант отрывал большие куски мяса и сразу глотал. Казалось, ему даже лень жевать.
– Они значат: жри молча, – ответила за него Марена.
Марго не стала медлить со своей порцией. Хотелось быстрее убраться отсюда, подальше от мертвого города и его обитателей, чьи собственные дома стали для них могилой.
Когда потушили костер, королеву все еще трясло. Она уже решилась, почти решилась… сделать или умереть в попытке сделать. Слишком многое она перенесла, чтобы терпеть сейчас.
Можно быть самым быстрым бойцом Серпа, но это не спасет от удара во сне.
Королеве зря отдали меч.
Снова оказавшись в седле, Сейн попросил ее ехать чуть впереди, а сам поравнялся с Мареной. Он выглядел и чувствовал себя совершенно спокойным. Рука привычным движением погладила ворсистую поверхность сумки. Прикосновение к нагретой коже наполняло уверенностью.
– Скажешь уже что-нибудь? – поинтересовалась Марена.
– Ты мне не нравишься.
Этими словами он заслужил ее цепкий взгляд.
– А ты очень даже ничего. Как-нибудь мне станет скучно, и мы отправим твою подружку погулять. И ты будешь со мной ласков… или груб, это уже как я пожелаю.
Сейн рассмеялся:
– Ты не поняла. Ты. Мне. Не нравишься. Зря ты ее трогала.
– Потерпишь.
– Совсем нет. Вот как будет. Мы сейчас поедем дальше, а вы вернетесь к Сордусу. Ты будешь еще до-олго подавать ему вино и никогда, слышишь, никогда не станешь для него достаточно хороша.
Он понял, что попал, ее лицо разгорелось, как после пощечины.
– Ты же знаешь, одни вы никуда не поедете. К чему этот разговор?
Сейн повел плечом и сделал глубокий вдох. Ему нравился запах березовой смолы.
– Возможно, я просто тяну время.
– Ты успел нам что-то подмешать? – Глаза ее недобро блеснули. – Учти, у нас иммунитет ко всем известным ядам и токсинам. Но, если у меня хотя бы забурлит в животе, клянусь, я начну с твоей…
– Тише, тише, ничего я вам не подмешивал, – успокоил Сейн и посмотрел на уши ее верховой. Это всегда начиналось с ушей. – Но я поил ваших лошадей.
– Сучий ты!..
Алхимик уже пришпорил свою мышастую, и та рванула во весь опор. Вслед ему неслись проклятия Марены, рухнувшей на землю вместе с седлом. Пронзительно верещала придавленная мышь.
Марго не пришлось подгонять, она быстро сообразила сама. Ее лошадь будто только и ждала момента, когда сможет потягаться в скорости с ветром.
– Смотри! – крикнула королева.
Сейн оглянулся. Их догонял Таг. Бежал на своих двоих… и догонял.
– Вот ты какой, – крякнул Сейн, прижимаясь к шее лошади. Он не ожидал от бритоголового такой прыти.
У обычного человека от такой нагрузки давно лопнули бы сухожилия и мышцы слезли с кости. Алхимик запустил руку в сумку, на ощупь отыскал нужный пузырек.
– Давай же…
Он ждал, пока мутант приблизится. Тогда Сейн убьет его, убьет на месте и без колебаний. Ему нужно было убить их всех еще вчера, бросить на стол профессора их руки, глаза и хвосты. Увидеть, как горе изуродует лицо Сордуса, когда он поймет, что от всех его трудов осталась только мертвая плоть, которая скоро сгниет. Уничтожить все, чем он дорожил.
– Еще несколько дюймов, ближе…
Мутант начал отставать. То ли почуял намерения алхимика, то ли границы человеческих возможностей действительно нельзя раздвигать бесконечно.
Беглецы придерживались галопа, пока Таг не скрылся из виду, и много после, а лошади все не уставали. Сейн решил не проверять пределы их выносливости, чтобы потом не удивляться, сидя на дохлой туше, и смягчил темп.
– Я знала! – Марго бросилась бы ему на шею, если бы не побоялась оказаться под копытами. – Знала, что ты что-то придумаешь!
Она говорила еще, но вокруг Сейна вновь расплескалась пустота, лишь шумели на ветру листья далеких берез да болели сведенные судорогой пальцы, которые он так и не убрал с флакона.
– Эй! Ты тут? Я говорю: как думаешь, медведи здесь водятся?
– Ч-что? – Сейн сдавил шею пониже затылка. От резкого возвращения в реальность заболела голова. – Почему медведи, почему здесь?..
– А знаешь, почему не водятся?
– Почему… О чем ты вообще?
– Потому что ты их своей рожей распугал!
Сейну понадобилось время, чтобы это обдумать.
– Ла-адно, алхимик, я научусь шутить лучше, обещаю! – Марго заметно повеселела. – Что с тобой? Что такого он вчера тебе сказал?
Он повернулся к ней, но королева не увидела его глаз – верхнюю часть его лица накрыло из ниоткуда взявшейся тенью.
– Ничего такого. Подтвердил, что я всегда знал и так.
– И что же?
– Что я во всем прав.
Луковый дед
– Карасик! Ты как там воцело? А ну, давай этого, спущайся оттудова. – Селянин мял соломенную шляпу и топтался на месте в нерешительности. – Жешь тебя туда занесло, коняка ты моя?
Сейн протер глаза и подошел ближе, еще раз с прищуром глянул на коня. Животное шумно фыркало, раздувая ноздри, и, кажется, боялось двинуть копытом, чтобы не свалиться с покатой крыши.
Марго, открыв рот, застыла позади алхимика.
– Даже не знаю, что удивительней, – сказал Сейн, склонив голову к плечу, – это зрелище или то, что ты назвал лошадь Карасиком.
– А-ай! – махнул рукой селянин. Лицо его перекосилось от досады. – День ко дню бесовоние!
– Что еще? – спросил Сейн.
Мужик почесал макушку:
– Утварь жешь творит?! Молотило на табуру положил, воротился… Глядь! А оно в воздухе висячи. Или миську со щами на стол ставишь, а она чрез него проваливается, на пол брыкает, как чрез морок. Стол полапишь – твердо, обычно.
Марго подошла ближе, прислушиваясь, чтобы ухватиться за смысл его слов. В устах коренных жителей Потерянного королевства силингская речь походила на переваренную кашу с опилками.
– А то Танка моя калитку толчила, курям жрать подати, да так и встряла в ней.
– В калитке?
– В калитке, – кивнул селянин. Добавил грустно: – Страху баба до жопоты натерпела… Пилить калитку-то пришлося.
Марго посмотрела на алхимика. Тот прочитал вопрос в ее глазах и покачал головой.
– А дермячей того, намедни Михайло чрез землю впал! Посередь двора, да. Вот был, лыбу давил, а вот нет его, впол полетел.