– Впол… вниз? – уточнила королева. – Куда вниз?
– Чрез землю, баю же, тудова, – медленно повторил селянин и указал пальцем себе под ноги. – Мы копать способились, да куды там. В рост человечий на глубину доковыряли, земля как земля. Теперича и Карасик…
– У вас человек пропал, а ты про коня, живого, пусть и на крыше! – сказала Марго брезгливо. Сейн узнал это выражение: ломаная линия крепко сжатых губ и опасный огонек в глазах.
– Кормилец мой, – пробормотал селянин оправдываясь. – Как Танке-то сбаю?
– Странноватые шалости для бесов, – высказал свои мысли алхимик.
– Да куда твои бесы? То ж луковый дед, с него почало берет! – Селянин смачно сплюнул. – У-у-у, проклятун дермячий! Ну да мужье наше ему ума втолкует.
Сейн ждал продолжения, но селянин отвернулся и вновь натянул шляпу.
– Что за дед? – спросил алхимик, чувствуя, как начинает гореть шея.
– Дык это… луковый! – повторил мужик.
Марго заметила, как сжалась челюсть Сейна и как заострились его скулы. Сказала серьезно:
– Он тебя сейчас ударит.
Селянин отстранился.
– А вы каковые будете? Из чьих краев?
Сейн резко выдохнул и стряхнул с плеч напряжение.
– Путники мы, – сказал примирительно. Кивнул на своих мышастых, что щипали траву неподалеку. – Думали в общине вашей денек скоротать, припасы пополнить. А теперь придется дальше ехать, видимо, раз у вас здесь такое. Или ты можешь рассказать о вашем деде подробнее.
– Дык жешь баять-то? Почало был дед как дед, гулюн-отшельник. Способил себе ночлянку в развалинке. Тут близенько, за лесочком. – Селянин показал на узкую тропинку. – Бродил, травки все собирал. Со дворов лук скрыпал, бывало. Люд у нас мирный, не гоняли шибко блаженного. А в один день совсем в дуру впал, шамоздал по дворам, искавши что-то. Бельмы выпятил, жуть, марил я, вот-вот лопнут шары-то. С того дня и взялось почало…
Сейн посмотрел на Марго:
– Уже завтра мы будем в землях Калерау…
А это значило, что здешняя община, возможно, единственная на много лиг впереди и никому неизвестно, сколько еще придется блуждать по дремучим северным лесам, прежде чем вновь удастся отдохнуть под крышей.
Королева поморщилась. Последние несколько дней в пути дались нелегко, норовистая лошадь отбила седлом весь зад, а теперь еще и надежда на долгожданный отдых грозила развалиться на части. Боль трещиной спустилась по уставшей спине, горячей волной прошлась по синякам на бедрах.
Алхимик понимающе кивнул:
– Давай прогуляемся.
– Дык а с Карасиком не подсобите? – бросил им вслед селянин. – Жешь я его…
Ему никто не ответил.
– Здесь нет теней, – оглянулась Марго. – Ты заметил?
Светило сияло вовсю, его лучи беспрепятственно пронизывали стройные березки. Королева почувствовала, как, несмотря на полуденное тепло, мерзкий холодок коснулся лба, будто потянуло сквозняком. Вскрикнула, когда в шаге перед ней вынырнул из пустоты черно-белый ствол.
Сейн обошел дерево кругом. Оно то появлялось, то исчезало, в зависимости от того, с какой стороны смотреть.
– Видел такое раньше?
Он неопределенно пожал плечами. Шагал, в задумчивости склонив голову. Вокруг мелькали, то пропадая, то возникая на том же месте, деревья. Марго тоже молчала, ругая про себя алхимика. Ну не вцепиться же ему в руку, как трусливая девочка! А с его голосом ей хоть спокойнее стало бы.
Они прошли мимо кустов, зависших в воздухе на уровне глаз. Земля комками сыпалась с ветвистых корней.
– Если представить мироздание как книгу, в которой записаны все законы… – наконец сказал Сейн. – Вроде тех, что кусты растут на земле, а миски не проваливаются сквозь стол. Так вот, если бы я верил, что есть тот, кто эту книгу написал, то подумал бы, что он допустил ошибки в паре строк…
Развалины амфитеатра нашлись действительно быстро. Песчаную площадку, поросшую сухими колючками, полукругом обнимали зрительские трибуны высотой в десяток рядов. Камень потрескался под напором времени, деревянные скамьи прогнили и осыпались черной трухой.
– Пожалуйста, скажи, что они просто репетируют. – Марго не могла оторвать взгляд от людей на площадке.
Несколько мужчин ползали на коленях, нюхая землю подобно псам. Остальные, зажав между ног грабли и мотыги, скакали по кругу на полусогнутых, делая вид, что погоняют скакунов. Сейн обогнул «всадников», чтобы рассмотреть получше: волосы липли к их мокрым лицам, хриплая одышка рвалась из распахнутых ртов, и лишь глаза оставались живыми, полными отчаяния загнанных лошадей.
– С мотыгами пришли разбираться, – сплюнул алхимик. – Мирный люд.
– Ну где же она? – По трибунам ползал заросший старик.
– Эй! – окликнул его Сейн.
Дед вскочил и бросился к противоположному краю площадки, не замечая новых гостей. Алхимик успел схватить его за край засаленного халата, и тот распахнулся, обнажая немытое стариковское тело. Сейн брезгливо отдернул руку.
– Ты кто?
– А ты кто? – сузил глаза старик. В его клочковатой бороде запуталась луковая шелуха. – Кем я тебя выдумал? Столько ролей раздал, и не упомнить. А теперь я не могу продолжить свою пьесу! Моя сковородочка, моя родимая куда-то запропастилась. Без нее мне не пожарить суп, без нее не будет пьесы!..
– Сварить суп? – переспросила Марго. – У нас есть котелок…
– Ты не слушаешь! – Луковый дед скривил слюнявый рот. – Суп надо жарить! А вы мне мешаете! Брысь со сцены! – Он зажмурился. – Все! Нет вас. – Открыл глаза. – Снова есть. Мир существует, только когда на него смотрю я, понимаете?!
Луковый дед опять зажмурился, и Сейн отвесил ему звонкую затрещину.
– Что ты с ними сделал?
Старик заскулил и приложил руку к лицу.
– Эти символы… – Марго осмотрелась. – На колоннах, видишь? Это не просто амфитеатр. Здесь был храм.
Сейн кивнул:
– Безумец считает себя воплощением Драматурга. Но Пантеону в этих землях не молятся почти двести лет…
Старик хлопнул в ладоши:
– А вы чего не танцуете? А ну, давайте. Вот так! – И трижды подпрыгнул на одной ноге.
– Дело не может быть в нем. – Алхимик перевел взгляд с замученных «актеров» на чудака. Что-то в его замызганной физиономии казалось смутно знакомым…
– Я сказал – танцевать!
В следующее мгновение Сейн с Марго прилипли друг к другу, не чуя ног, закружились в танце. Ее руки лежали у него на плечах, он держал ее за талию.
– Невозможно… Так быстро сложить заклинание контроля… Оно иначе работает!
Марго слушала алхимика и не могла понять, какому чувству ей поддаться: позабавиться происходящему или испугаться неотвратимости чужой воли.
– А если и правда он… – начала она.
– Бог? Это смешно.
– Разве?
– Помолчи и дай подумать.
– Не наступай мне на ноги!
Какое-то время они неловко топтались, поднимая пыль, но вскоре бросили сопротивляться, и ритм подхватил их сам. Пробовали докричаться до старика, обещали помощь, но тот уже вернулся к трибунам.
– Это хороший вопрос, алхимик, кому мы обязаны своей судьбой. – Марго не знала, зачем коснулась этой темы. Говорила, пряча от Сейна глаза, бесконечный танец мутил голову. – Когда король ложился со мной каждую ночь… Прижимался горячим телом. Я слышала вонь из его рта, боялась моргнуть и думала… Думала, как сейчас поднимусь, аккуратно, чтобы не разбудить, достану нож для писем и воткну ублюдку в глазницу. Я бы нашла его глазницу даже в темноте, на ощупь, если бы это потребовалось.
Она с трудом сглотнула вязкую слюну, саднило пересохшее горло.
– Это могли быть мои мысли? Если мои, почему я тогда продолжала лежать без сна до рассвета? Кто пишет нашу судьбу?
– Пока моя история продолжается, мне все равно. – Сейн начал уставать, дыхание сбилось. – Помнишь, я говорил про текст мироздания? Во времена Империи, еще до того, как магию заперли в учебники и сковали формулами, единицы могли переписывать реальность одной лишь мыслью. Я думал, что такие сильные волшебники сгинули много веков назад, но если… если это один из них… безумие не позволяет ему контролировать силу. Он ломает реальность, даже не замечая этого.
– Ты совсем не веришь в богов?
– Не верю, что им есть до нас дело.
– Хорошая теория о древнем волшебнике. Она почти убедила меня.
– В чем?
– В том, что тебе действительно все равно.
Они продолжали танцевать, влекомые немой мелодией. Сейн мог двигать руками на дюйм выше или ниже по талии Марго, но отлепить ладонь и дотянуться до своей сумки не получалось. Один из «всадников» упал на песок, но так и не выпустил мотыгу, вяло дрыгая ногами.
– Мы будем танцевать, пока не свалимся замертво, – обреченно сказала Марго.
Ее коготки впились в плечи Сейна даже сквозь плотную ткань балахона. Догадка мелькнула смутной тенью, когда Марго закричала:
– Твоя пьеса – дрянь!
Луковый дед достал голову из-под трухлявой скамейки.
– Да-да, ты не ослышался. Лишь бездарность могла написать мир, подобный нашему!
– Творцы не очень-то любят… – попробовал вмешаться Сейн, но Марго его перебила:
– Нет уж, я все выскажу! Твои сюжеты уже набили оскомину, твоя фантазия стара, сера и невзрачна, как твое тряпье! Твои персонажи однобоки и полны твоей же злобы, а все доброе, светлое, счастливое ты подаешь как изъян, которому не место в твоем мире! Создаешь только для того, чтобы тут же растоптать, уничтожить, ведь твоя мелочная душа сама не верит в свет…
– Марго… – шепнул алхимик.
Мир вокруг начал меняться: испарились облака, небо стало похоже на зернистую ткань. Пропала трава, обнажив черную землю, исчезла листва с деревьев.
– Для чего ты пишешь? Для кого? Только тешишь свое самолюбие! Вымещаешь свою обиду, свое недовольство… свою слабость. Что ты пытался создать, жалкий трус, комедию? Ха! Трагедию? Нет! Сплошной абсурд!
Стволы деревьев теперь выглядели неестественно, как если бы их вылепили из влажной глины детскими руками. Трибуны амфитеатра расплывались, будто оказавшись за мутным стеклом.