– Уверен, что ее безопасно выпускать? – спросила Марго, наблюдая, как пальцы Сейна шкрябают лисью макушку.
– Я уже давно им не хозяин: ни бесу, ни зверю. Здесь, среди своих, им будет лучше.
– А она… он… они еще чьего-нибудь поля не сожгут?
– Ты много видела здесь полей? – усмехнулся алхимик. – Мы, должно быть, далеко ушли от людей, а нарочно искать встречи бес не станет. Не хочешь попрощаться?
Королева хмыкнула. «Далеко ушли от людей». Надо же, как алхимик ловко сообщил, что они заблудились. Он видел карту здешних земель у Сордуса всего один раз и понадеялся на свою память, но, видимо, зря. Который день они бродили по лесу от одного болота к другому, все сильнее укрепляясь в мысли, что упустили верное направление.
Лиса под рукой алхимика вдруг напряглась и навострила уши.
– Се-ейн!.. – тихо позвала королева. – Мы не одни.
Чужеземцы, Кили сразу это поняла. Лица уставшие, одежда не свежая, видно, издалека пришли. А может, и приплыли на больших лодках, которые моря не боятся. Старухи болтали, что и такие бывают.
Девушка мечом опоясана, самым настоящим. До чего искусная, должно быть, воительница; в клане Кили далеко не всякий муж и к седым бровям меч носить заслужит.
А вот на мужчине платье широкое, смешное до нелепости. Раньше Кили такие только на отяжелевших роженицах видала.
Рядом лошади серые, что хмарь. Хорошие лошади, будь у них с Беваном такие, они бы на другой край земли ускакали, и никто бы им был не указ: ни отец, ни сам Хозяин дуба.
Воительница заметила ее первой. Вот что значит чутье, в боях закаленное! Таиться смысла больше не было, и Кили медленно вышла на небольшую прогалину, держа руки на виду, подальше от лука за спиной и колчана на бедре.
– Мое первое имя Кили, дитя леса, дочь охотника! – сказала она и тут же почувствовала, как запылали щеки.
Стыдоба какая! Чтобы девка малолетняя, даже второго имени не заслужившая, так запросто сама заговорила?! А ну как гости важные? Как отцу объяснить, почему рот первой открыла?
Чужеземцы переглянулись, затем воительница, явно не привыкши к чужим словам, медленно представилась.
– С-э-н. Мар-хо, – осторожно повторила Кили, всем сердцем надеясь, что не успела никого обидеть.
Воительница с улыбкой кивнула. А к Кили тем временем подкралась лиса, рыжие искры мошкарой кружились над ее загривком.
«А ну как спалит меня дух по приказу хозяйскому, что тогда? Кто отцу отнесет мои горелые косточки?»
Но рыжая лишь обнюхала охотницу и ткнулась мордой ей в ладонь. Лисий нос был слегка влажным и приятно шершавым. И только после этого лицо мужчины в платье разгладилось.
– Шаман, помоги мне, шаман! – охмелевшая от собственной смелости, обратилась к нему Кили. – Все, что хочешь проси, всем обязана буду!
И снова чужеземцы переглянулись.
«Они меня не понимают», – холодея, поняла Кили.
– Ты шаман, – повторила она, вся трясясь от волнения. Показала на лису. – Ты говоришь с духами. Мне нужна твоя помощь. Прошу, пойдем за мной. Тут недалеко!
Отступила обратно к лесу, жестом поманила за собой.
И тогда они переглянулись в третий раз, куда дольше обычного, а у Кили закружилась голова. А ну как отмахнутся от нее, непутевой, погонят прочь?
«В ноги брошусь, – решила она. – Подошвы целовать буду. Как только отцу сказать, что последнее достоинство перед чужаками растеряла?»
Наконец шаман с воительницей обменялись короткими фразами. Язык их был мелодичным, что ручей среди снегов, приятным слуху. Мужчина с шумом втянул ноздрями воздух, девушка глянула на него медведицей, и они вместе ступили следом за Кили.
Вне себя от радости, охотница показывала дорогу.
Не вдруг поняла, что, несмотря на меч воительницы, совсем не она внушает трепет, а идущий рядом шаман. Тем, как смотрит, как прячет руки в свое платье, как начинают двигаться лесные тени, стоит ему на них ступить… Страшный человек. Но, может, именно такой и может ей помочь.
Скрытыми тропами быстро добрались до разлапистого дуба. Десять веков он менял свои богатые лиственные наряды, десять веков грубела его морщинистая кора. Старухи болтали, что с дуба лес и начался, что именно он накормил первое зверье и птиц. Кили всегда терялась рядом с этим исполином, съеживалась, ощущая на себе взгляд незримого Хозяина.
Остановившись на почтительном расстоянии, она проговорила, помогая себе жестами:
– Мне нужен желудь. Попроси Хозяина, тебе он не откажет. Всего один желудь для любимого!
И застыла, слушая свое сердце и гадая, как ее поняли. Воительница нахмурилась, раздумывая над ответом.
– Боль… больно… болен? Твой любимый болен? – Она с трудом выдавливала из горла чужие звуки.
Охотница помотала головой. Ах, как бы было просто, разлучи их простая хворь! Но как объяснить, как подобрать слова?
Белка юрко спустилась по стволу, прискакала к людям, распушив хвост. Заметив ее, Кили вздрогнула и попятилась, выставив перед собой руки:
– Не сердись, Хозяин, без всякого худа пришли! Прошу, не сердись…
– Ничего не понимаю, – сказала Марго. – Ей что-то нужно с этого дуба, говорит, для любимого… Сама не умеет по деревьям лазить, что ли? Если бы папочка брал с собой на север всех своих детей, а не только Альрика, может, я бы получше выучила язык.
«У мальчиков приключения интереснее».
Королева сердито пнула змеистый корень, торчащий из земли, сдула отросшую челку со лба.
– Это она так белки испугалась? Ты-то чего молчишь, алхимик?
Сейн не сводил взгляда с зеленого полога, к чему-то прислушиваясь. Ответил тихо:
– Никогда не шути с белками в чужом лесу.
Еще мгновение назад их не было, а теперь под весом беличьих тушек гнулись ветви; зверьки, не находя себе места, ползли друг по дружке. Дуб разоделся в золото, как по осени, – то мохнатые живые гроздья скрыли листву. Тысячи черных глаз уставились на незваных гостей.
Марго ойкнула и попятилась.
«Представляешь, там вообще не знают наших богов! – горячо рассказывал Альрик, вернувшись из очередного похода с отцом. – Молятся рекам, озерам, даже деревьям! Хворосту не набрать, не спросив разрешения какого-нибудь духа».
«А как же старые боги?» – расспрашивала его Марго с неприкрытой завистью.
«Там их называют Спящими. – Всякий раз, когда разговор заходил на эту тему, брат терял весь задор. – Им не молятся. Почитают… но боятся потревожить сон. Странно, правда?»
Сейчас Марго те страхи не казались странными, пусть она и не знала, кто перед ней: воплощение древнего бога или очередной бес. Жуткое зрелище погнало по спине холодные ручейки.
Юная охотница продолжала что-то лепетать, тыча пальцем то в Сейна, то в дуб.
– Она хочет, чтобы ты поговорил… с этим… – выдавила королева.
– Я уже понял. Уверена, что нам надо вмешиваться? Сердить местных духов в наши планы не входило.
– А ты можешь… ну, поговорить с белками?
– Белки – лишь то, что дают нам увидеть. Так нас предостерегают. Но да, я могу заглянуть глубже.
Он посмотрел на охотницу, чьего имени не запомнил. Совсем девчонка, вся дрожит от страха, но на лице упрямая решимость. Того и гляди сама полезет на дерево.
Сейн вздохнул, скорее по привычке, не желая признавать вслух, что уже успел поддаться любопытству. Бесы, как и звери, не жеманничают и если хотят убить – убивают. Что бы ни пряталось в ветвях дуба, оно их просто запугивает.
Алхимик отыскал в сумке нужный флакончик, капнул зелья на язык, затем отошел на всякий случай подальше, выбрал корягу поудобнее и сел.
– Я сейчас засну, – сказал он королеве, когда она приблизилась. – Не пытайтесь меня будить. Это ненадолго.
– А что делать нам?
– Ждать. Можешь пока рассказать мне сказку.
– Сказку?! – удивилась Марго. – Какую?
– А какие сказки рассказывают перед сном? Брат явно привозил тебе что-нибудь отсюда.
Королева задумалась. Альрик и впрямь поделился с ней парочкой историй, подслушанных в землях Калерау, но все они были слишком мрачными. Она сказала об этом алхимику, но он ее уже не услышал.
У него остановилось сердце.
Марго, охотница, даже его собственное тело – теперь лишь размытые силуэты, как застывшие на свету столбы пыли. Сейн огляделся. Лес вокруг слился в сплошное зеленое марево, один дуб оставался реальным и выглядел так же, как и в мире смертных. День смешался с ночью, небо превратилось в черную пропасть без звезд, без единого проблеска – казалось, засмотрись в нее чуть подольше, и утянет в себя холодная бездна. Светило потускнело, как навеки забытая в воде монета.
Сейн долго считал, что стоит душе выйти из тела, и она сразу попадает на Ту Сторону, но уже давно сомневался, так ли это на самом деле. Схеоты верили, что у мира смертных есть изнанка, где живут бесы и бродят души недостойных вознестись вслед за маликом. А Сордус упоминал некое пограничье между Сторонами. Алхимик не спешил узнать, кто на самом деле прав, ведь для этого нужно было умереть по-настоящему.
Он немного подождал, прислушиваясь к своим ощущениям, и подошел к дубу.
Зашевелилась беличья масса. Тушки срослись в единый организм, из которого топорщились линялые хвосты и цепкие лапки. Кое-где лопнула тонкая шкурка, обнажив пожелтевшие хребты. Похожие на чудовищную шубу, сшитую из живых зверьков, белки единым потоком спустились с ветвей, дважды обвив ствол, и нависли над Сейном. Сотни раскрытых пастей нацелились в него неестественно длинными резцами. Из пустых глазниц тек гной вперемешку с кровью.
Сейн не отпрянул. Случись что, и он вернется в тело одним ловким прыжком, к такому он давно приноровился.
– Тише, тише, я не причиню зла, – как можно спокойнее сказал он. Бесы различают настроение не хуже собак или лошадей. – Дай только коснуться, покажи мне…
Он поднял руку, и белки дрогнули, роняя с коричневых зубов длинные нити слюны. Из мертвых глоток вырвался вопль. А