– Я не верю больше ни в богов, ни в будущее. Его забрали у меня такие, как вы.
– Вы еще слишком молоды, чтобы перестать верить, – сказал советник мягко.
– Верю в то, что однажды мне хватит смелости задушить его во сне.
– Никогда больше не озвучивайте таких мыслей вслух, – понизил он голос. – Не в этих стенах и уж тем более не мне. Вы даже не представляете, что здесь начнется, если наш король не найдет кого посадить на престол.
– А мне как с этим жить?! – встрепенулась она. Выдрала из горла по кускам: – Как. Мне. Жить?
– Перетерпеть.
– П-пер… что?
Она решила, что ослышалась. Уже этой ночью старик нависнет над ней на своих костлявых руках, а советник предлагает ей… перетерпеть?
– Вы не первая и, к моему глубочайшему сожалению, не последняя, кто отдает себя мужчине против своей воли. Сама по себе эта жертва не делает вас особенной, но если вы принесете ее с достоинством… Я прошу… Всё королевство просит вас об одном…
Зря она искала в его взгляде хоть толику сострадания, ничто не могло оставить и пятнышка на сияющих убеждениях этого железного человека. Марго почувствовала, как огненные пчелы ползут по венам. Их яд осквернил ее кровь.
– Убирайтесь.
Советник резко выдохнул, сложились крылья его большого носа.
– …будьте благоразумны, – все же закончил он и недвусмысленно посмотрел через перила. Сдержанно кивнул перед тем, как уйти. – Ваше величество.
Тук-тук.
Она дождалась, когда стихнут его шаги, но даже тогда не осталась одна. Кто-то насвистывал, прячась позади в темном проеме. Она узнала эти холодные глаза, мерцающие во мраке, и эту мелодию. Каждый вечер, стоя в осаде под стенами отцовского замка, наемники горланили:
Ножичком по горлышку
чик-чик-чик-чик-чик!
Кровушка, да алая
кап-кап-кап-кап-кап!
– Чего тебе надо, пес? Твой хозяин ушел, беги же за ним.
Она сама с удовольствием выпила бы сейчас его кровь. Неужели советник приставил свою цепную зверушку следить, чтобы она не прыгнула с балкона?
Грэм вышел из тени, и королева с леденящей тревогой подумала, что не услышала бы его шагов, вздумай он к ней подкрасться.
– Зельевара караулить меня приставили, – поделился он и пошкрябал бритую башку.
– Какое мне дело?
– Так кто его знает, что у чудака на уме? Вдруг сбежать удумает, и мне придется вскрыть его булькалку. – Наемник резко провел пальцем себе по горлу. – А то и в котле своем утонет. Случайно, конечно. Не решил я еще. Может, мы вместе покумекаем, как оно будет, а?
– Тебе это зачем?
От его слов несло падалью и смертью не хуже, чем от его шкуры. Марго с трудом сдержалась, чтобы не зажать нос.
– Может, я хочу увидеть улыбку на этой мордашке. – Грэм чуть наклонился вперед, и она увидела рыжие пятна на его зубах. – Хотя бы один сраный раз! А может… Может, мне просто невыносимо, убийственно скучно в этих стенах. Мужик почаще должен смазывать хер и клинок. Понимаете, о чем я, ваше величество?
Он хохотнул, коротко прихрюкнув. Королева застыла, борясь с головокружением. Ее ночной кошмар предлагал ей спасение.
– Что скажете, ваше величество? По рукам?
Она кивнула.
Проклинала потом этот кивок, всю себя извела. Стыд едким дымом горящей мусорной кучи преследовал ее, боль в выжженном горле не получалось унять ни водой, ни вином.
Может, и не было ничего, успокаивала она себя. Может, наемник не понял вялого движения ее головы.
Нет. Он почувствовал бы ее согласие, даже начни она протестовать во весь голос. Его мертвые глаза высмотрели бы все сомнения в самых темных уголках ее души. Пес всегда идет на кровь.
Кто-то должен умереть этой ночью, так пусть это будет незнакомый алхимик. Он все равно сгнил бы в темнице, а Грэм хотя бы сделает свое дело быстро. Какой-нибудь жрец даже назвал бы это милосердием.
И главное: от нее больше ничего не потребуется. Как, оказывается, просто отнять жизнь одним лишь словом, даже ни разу не заглянув в глаза, где она теплится. Наверное, именно поэтому королям так легко даются войны.
Но почему так дрожат руки, будто она сама держит клинок у чужого горла?
«Вы теперь королева, – говорил ей советник, – непростые решения теперь ваши вечные спутники. Подружитесь с ними, или они вас сожрут».
Стоя перед зеркалом, Марго сама надела кулон с оленьей головой. Не позволяла прислуге прикасаться к единственной памяти о брате. Порой, когда она подолгу не могла уснуть, представляла, как Альрик врывается во дворец, рубя мечом направо и налево.
– Сейчас самое время, – позвала Марго зажмурившись.
Постояла немного, слушая свое учащенное дыхание. Открыла глаза. Увидела в мутноватом отражении себя и четырех девушек, застывших по струнке у стены и готовых сорваться по первому ее слову.
Альрик не пришел.
– Оставьте меня, – сказала королева, и три служанки шмыгнули за дверь, осторожно прикрыв за собой.
Четвертая осталась. Грета, маленькая черноволосая бердонка с вечно опущенной головой. Марго знала, что в этом обманчивом жесте ничего нет от покорности, знала, сколько всего прячется в хитрых, как у куницы, глазах.
«Прислуга всегда слушает и всегда болтает, вам этого не изменить, – наставлял когда-то советник. – Позаботьтесь, чтобы она слушала только то, что вам нужно, и болтала только с вами».
Королева хорошо запомнила его уроки. Грета была единственной, кому она могла передать свое маленькое поручение без опаски. Конечно, Марго не исключала, что тихоня бердонка болтает еще и с советником; не было во дворце дела, куда не влез бы его длинный нос.
Настало время это проверить.
– Не могла бы ты принести мне с кухни немного печени? Куриной или говяжьей, неважно.
– Как приготовить, ваше величество? – спросила Грета, не поднимая головы.
– Принеси сырую.
Марго замолчала, давая служанке несколько мгновений обдумать необычную просьбу.
– Ваше величество желает… чтобы никто не узнал, для кого печень?
Ответа не требовалось, умная Грета поняла все без слов. Дворцового повара похоронили вчера, он даже не успел разделать ядовитую печень, а его помощник королеву невзлюбил, уж слишком она замучила его жареным хлебом. Обратись она к нему, и тотчас бы побежал докладывать королю. Маленькая изворотливая служанка сделает все куда лучше…
«Только бы успеть», – думала Марго позже, когда спешила по длинным коридорам дворца, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Мимо безразличных стражников, будто высеченных из камня, мимо жмущейся к стенам прислуги, кивая в ответ на неохотные поклоны придворных лордов, путаясь в собственных ногах. Прохладный, чуть влажный сверток с печенью, спрятанный под длинной шалью, теперь жег хуже раскаленного клейма.
«Только бы успеть». Она не простит себе, если не даст ему хотя бы шанса.
Успела. Алхимика держали в отдельном от основной кухни помещении – об этом ей тоже рассказала Грета.
Дверь отворилась бесшумно.
– Сюда нельзя! – тут же вскочил Грэм, не признав Марго в слабом свете жаровни.
– Так ты обращаешься к своей королеве, солдат?
– Ваше величество…
– Выйди вон. Мне нужно поговорить с алхимиком.
– У меня приказ, ваше…
Упрямство пса начинало ее раздражать.
– Мне повторить? Или сказать королю, что его бойцы не чистят уши? Вон!
– Мне бы еще муку обжарить для навара, совсем забыл, – проронил мужчина в фартуке. – Принесешь?
Наконец недовольный наемник убрался, и они остались одни. Алхимик отвлекся от своего котла и посмотрел на королеву, не скрывая любопытства. Тени заплясали на его впалых щеках. Сутулый, с недавно вымытыми, но плохо расчесанными волосами до плеч и свежим порезом на носу – видимо, Грэм уже начал разогреваться, – он всем видом походил на преступника, которому самое место в подземелье.
Вот только Марго ожидала встретить здесь немощного старика с бородой до пят, а перед ней стоял молодой, пусть и порядком изможденный мужчина. Отчаяние еще не коснулось его, она это сразу поняла. Такой будет бороться. Затаится и вырвет у жизни причитающийся кусок.
«Казнить старика тебе было бы проще?» – противно царапнуло где-то внутри.
Алхимик опомнился и отвесил запоздалый поклон:
– Ваше величество…
Голос его был хрипловат.
– Зовите меня Марго.
– Мне известно ваше имя.
– Сейчас на это нет времени. Вот, я вам принесла.
Сверток с печенью шмякнулся о стол.
…Отказался. Трус и подлец! С тем же успехом она могла идти искать жалости у советника или сразу у короля. На что она вообще рассчитывала? Кто она ему, чтобы так ради нее рисковать?
Пчелы жалили горло. Задыхаясь, королева сползла по стене сразу, как оказалась за дверью. Лучше бы ее саму сварили в том самом котле и подали королю. Сил не осталось.
Вернулся Грэм с плошкой, полной муки, глянул сверху вниз:
– Поберегите слезы, ваше величество. Все будет! – и подмигнул ей.
Ножичком по горлышку
чик-чик-чик-чик-чик…
Пес сделает, как обещал. И тогда Марго сполна заслужит эту корону, этот дворец, этих советников и слуг. Этого мужа. Потому что станет одной из них. И ни одно зелье, ни одно чудо, ни один бог не сможет этого исправить.
– Нет! – Наемник успел взяться за дверную ручку, когда Марго вцепилась ему в штанину.
Королевы должны принимать сложные решения.
– Нет? – Брови Грэма разочарованно поползли вверх.
И она приняла свое.
– Переспрашивать ты будешь на своей псарне! Я не повторяю дважды.
Наемник скрипнул зубами:
– Как пожелаете… Ваше величество.
Выдохнула, лишь когда за ним закрылась дверь. Ее стук был подобен стуку печати, чьи чернила уже не вывести, стуку кованого каблука по эшафоту. Приговор не отменить.
Алхимик будет жить, и Марго придется об этом пожалеть.
Королевский ингредиент
Куры разбегались, оставляя валяться в пыли нагрудники с золоторогими буйволами, вороненые кольчуги и шлемы. Одна из птиц запуталась в штанах, била крыльями, безуспешно пытаясь выбраться из ловушки. Сейн перешагивал разбросанные алебарды и сапоги, оглядываясь по сторонам, но больше гельдаратских стражников поблизости не увидел.