— Пока ничего. Ты сама поддалась мне. И уже подпустила злого духа к себе, — чародей взялся за волшебное кольцо на пальце и повернул его.
Мэг упала на колени и почувствовала, как её сердце стянуло судорогой. Вены на руках сильно вздулись и посинели до черноты. Она попыталась произнести про себя защитное заклинание, но оно странным образом не сработало.
— Это теперь на меня не действует, — посмеялся над её попыткой защититься Себастьян. — Если ты откажешься, то лишишься всего. Даже жизни. Соглашайся, не думай! Всё будет просто прекрасно!
Рамерсет улыбался ей. Похоже, у него поднималось настроение.
— Согласна! На всё согласна! — ответила дрожащим голосом чародейка, прижав к груди сапфир. — Делайте со мной что хотите.
— Как скажешь, милая Мэгги, — победно посмеялся Себастьян Рамерсет и, взяв у чародейки книгу в чёрном переплёте, приложил ей ко лбу, произнося заклятье. Синий туман окутал всё вокруг. Мэгги попыталась сопротивляться, но её словно кто-то держал. Она склонилась перед Рамерсетом словно сломанная деревянная кукла, чувствуя, как кровь в жилах похолодела. Чёрная рогатая тень появилась за спиной чародея. Из груди Мэг вырвались громкий выдох и белое облачко. Рамерсет достал из-за пояса замшевый мешочек и, открыв его, движением пальцев затолкал дух чародейки в него. Довольно ухмыльнулся и убрал мешочек за пазуху, — Теперь твоя жизнь — моя. А жизнь Олива — твоя. Старайся служить мне исправно — и получишь жизнь Олива и свою обратно.
Мэгги почувствовала, что её сердце перестало биться и похолодело. Она прижала руки к груди и не почувствовала ничего. Темнота охватила её сознание.
Магиум N 3Алхимик и загадка башни Грёз
Пасс 1
Учитель детей графа Эдварда и алхимик Мишель Горознай молился богине Сцине, крепко сцепив длинные пальцы. Он только что принёс целую стопку книг, разложил свёрток пергамента на довольно большом столе, который располагался посредине каминного зала. Зал казался мрачным из-за высокого сводчатого потолка и узких конусообразных окон с разноцветными стёклами. На стенах каминного зала в специальных металлических креплениях горели факелы. Но для занятий света требовалось больше, поэтому Горознай приносил с собой зелёный алхимический фонарь, сделанный из колбы, встроенной в металлическую подставку с ручкой. Перед занятиями Мишель заполнял колбу зелёным составом, который ярко сиял, разгоняя сумрак. Зеленоватый свет алхимического фонаря отражался от многочисленных щитов, украшавших стены, плясал бликами на блестящих доспехах. Куча красивого грозного железа, добытого в многочисленных войнах и, возможно, снятая с бренных тел поверженных в битве врагов, тоже являлась ценным украшением графского замка Кордейн. Перед уроками слуги приносили для мэтра резную конторку, расставляли чернильницы, раскладывали рядом с каждой наточенные гусиные перья и листы желтоватого льняного пергамента. Над широким камином висел огромный портрет отца графа Эдварда, сэра Дика Кордейна, с косматой темно-рыжей бородой и суровым, как у сына, выражением лица. Быть властителем такого немаленького графства — большая ответственность. И эта ответственность, похоже, накладывала отпечаток на лица владельцев замка Кордейн.
Полуэльф прислушался заострённым ухом и вздрогнул. В воздухе забегали золотистые искорки, стулья и стол заходили ходуном, а дубовая дверь в зал распахнулась с протяжным скрипом будто сама собой.
— Артур, — окликнул Мишель, — неужели нельзя вести себя как нормальный человек?
Из-за массивной двери показалась светловолосая голова девятилетнего мальчишки с оттопыренными ушами. Голубые, как бирюза, глаза с жадностью взирали на предметы, принесённые мастером Горознаем для урока. За пояском мальчишки болтался короткий деревянный меч.
— Да это у меня как-то само получилось, — ответил мальчик, невинно хлопая ресницами и улыбаясь в ответ. Ох уж этот невинный обезоруживающий взгляд…
Кстати, первый день занятий с детьми лорда Эдварда Кордейна Мишель вспоминал с содроганием. Тогда он еле унёс ноги от преследовавшей его по воздуху головы огромного оленя. Голова носилась за мастером по всему замку, поднимая вверх ветвистыми рогами край серой робы и щекоча пятки. А маленький граф Артур Кордейн катался от смеха по полу, держась руками за животик. С тех пор Мишель тщательно следил за учеником, прислушивался к каждому его шагу. И это ещё больше забавляло сорванца…
— Садись! — строго попросил учитель Артура, осмотревшись по сторонам. Трофейные головы многочисленных животных, добытых графом Эдвардом на охотах, пока висели на своих местах между щитами и факелами. Несмотря на строгий запрет лорда на любые волшебные амулеты, Мишель тайком носил свой преобразующий медальон алхимика в кармане. Так он чувствовал себя уверенней. Ходить без него — всё одно что щеголять голым у всех на виду! Впрочем, некоторые служанки, строившие юноше-полуэльфу глазки и обсуждающие по укромным уголкам его достоинства и недостатки, только этого, похоже, и ждали. Да мало ли что случится! Покойная леди Аделина одарила сынишку Артура Силой сполна, и теперь девятилетний мальчик по наитию баловался Силой налево и направо. При этом, винить его за то, что получалось иногда действительно само собой, было неразумно.
Маленький граф беззаботно хлопнулся на стул и принялся болтать ногами.
— А что мы будем делать, господин Горознай? — полюбопытствовал Артур. Маленькие пальчики забегали по краю стола, приводя алхимика в некоторое напряжение. Вдруг мальчишка решит наколдовать «случайную» оказию?
— Увидишь, — ответил учитель, сдержанно улыбнулся и поправил стопку книг в немного потёртых переплётах.
Следом за братом в зал проследовала старшая дочь графа Анна — девушка, уверенная и сохраняющая достоинство в любой ситуации. Приятное лицо леди Анны украшала сдержанная улыбка, на вороте голубого платья с кучей кружев сверкнула золотая крупная брошь.
— Добрый день, учитель, — поздоровалась старшая дочь графа Эдварда и строго посмотрела на брата. Артур втянул тощую шею и живо спрятал руки за спину. — А где Сандрин? Не может жить без фокусов!
Анна считала себя очень взрослой, самостоятельной, хорошо воспитанной, часто шпыняла младшую сестру и занималась её воспитанием. Хотя Сандрин была младше её всего на два года — Анне было семнадцать, а Сандрин — пятнадцать лет.
— Она уже пришла, — сказал Мишель, видимо, почувствовав присутствие невидимой девочки.
Артур старательно прислушался и завертел головой по сторонам, прикладывая к оттопыренным ушам ладошки, потом незаметно подвигал указательным пальцем. Стул рядом с ним заискрился и отодвинулся сам собой.
— А-а-ай! — раздался грохот и гневный девичий голос из воздуха. — Арти, балбес!
— Попалась, Ласточка! — рассмеялся маленький лорд, потирая руки, ехидно ухмыляясь и радуясь ещё одной одержанной победе. Что тут скажешь, как-никак его отец настоящий воин!
Воздух сгустился над светловолосой макушкой Артура и послышался звук звонкого шлепка.
— Ой! — взвизгнул мальчишка и схватился за затылок. — Больно же, вредина!
— Сандрин! — окликнул господин Горознай, грозно нахмурив брови. При этом лёгкая улыбка не сходила с его уст. — Займи своё место, наконец!
Сандрин возникла из синей дымки, подошла к столу, подняла упавший стул и, растирая ушиб на боку, погрозила брату кулаком.
— Вы только посмотрите на неё, — возмутилась Анна, показывая на выпачканные грязью туфли и всклоченные волосы сестры. — В таком виде разгуливать по всему замку… Даже самая последняя крестьянка и то одета аккуратнее.
Мишель оценивающе посмотрел на дочерей графа. Девичья красота леди Анны напоминала цветение Королевской розы из сада замка Кордейн, с ещё не распустившими свои лепестки бутонами. Красота, которая набирала силу год от года. Каштановые густые волосы, глаза цвета воды в западном Лазурном море… Ею можно было любоваться часами, забыв обо всём на свете…
Сандрин на фоне этой юной розочки казалась кустом дикого шиповника, цветки которого обладали неповторимым естественным очарованием первозданной красоты, не тронутой ни одним садовником. И это естественное очарование Сандрин предназначалось лишь для истинных ценителей. Конопатый носик Ласточки то и дело совался не в своё дело, а светлые, с пепельным оттенком пружинки из волос путались повсюду. И глаза, о, — это глаза настоящей волшебницы — как у матери леди Аделины: цвета малахита с голубыми прожилками. Ласточка всегда вызывала в Мишеле пугающее, необъяснимое чувство волнения. Правда, полуэльф скрывал его под сдержанной улыбкой и строгим выражением лица. Жаль, что граф Эдвард запретил учить своих драгоценных чад волшбе, да и взял его на эту службу с твёрдым требованием — напрочь забыть волшебную практику. Граф Эдвард, скорее всего, был уверен, что Мишель Горознай с волшбой знаком совсем немного. Отчасти это являлось истиной правдой.
— Приступим к уроку, — строго сказал алхимик и достал из мешочка на поясе маленькую склянку с бурой жидкостью.
— Что это? — оживился Артур, вытянул тощую шею. Его оттопыренные уши насторожились и порозовели.
— Это, мой юный друг, волшебные чернила, — ответил Мишель, взял свёрток бумаги и капнул на него несколько капель. Чернила собрались в комочки и встали на месте.
— Ну вот, — немного огорчилась Анна, которая всегда почему-то замечала только плохое. — Кажется, пергамент испортили.
Господин Горознай сдержанно улыбнулся и начал урок, положив лист посередине стола:
— Эфир, источник жизни и магии, был всегда. Из эфира, как утверждали древние рукописи долгожителей эльфов, возникла земля Пантаги. А на ней возникли воздух, вода и магическая Сила. Из эфира родились первые Боги. Боги разделили Пантаги между собой, населили разнообразными тварями и разумными существами, наделив их живыми душами, взращёнными из брызг того же эфира. Чтобы сохранять в этой хрупкой Вселенной равновесие, Боги сотворили магов. Но где есть жизнь — там появляется и смерть, где есть справедливость — там появляется и ложь…