— Гоблин тебя забери, Мишель! — снова заругалась девушка вслух, позабыв о том, что учитель, скорее всего, прекрасно слышит её. — Чтоб у тебя рога выросли! Травить меня какой-то гадостью… Паршивец эдакий!
Тело пронзила резкая боль, словно в неё сверху ударила молния. Сандрин стиснула зубы, еле сдерживая крики. Боль отхлынула невидимой волной. Девушка снова дала волю эмоциям:
— Балбес остроухий, негодяй, чудище лесное… Чтоб тебя жуки загрызли! Что ты сделал со мной? — ругалась Ласточка, ощущая покалывание по всему телу.
Вволю выругавшись, Сандрин взяла свиток и, внимательно всматриваясь в формулы, концентрируя магическую Силу в запястьях, начала колдовать. Знаки вокруг стали светиться ещё сильнее, где-то вдалеке послышалось такое зычное и громкое рычание, что юная волшебница вздрогнула от страха. Белое свечение окружило её и становилось всё ярче. Перед глазами встала белая непроглядная стена.
Пугающая тишина воцарилась вокруг. Сндрин слышала свое собственное дыхание, биение сердца и даже стук зубов.
«Будь, что будет!» — решила начинющая чародейка твёрдо и принялась читать формулы быстрее, чётче произнося каждую формулу. Судорога и острая боль скрутили её вновь. Она вдруг вспомнила, как однажды их главный повар травил мышьяком крыс в подвале замка Кордейн. Крысы умирали от мышьяка в жутких муках, дёргая в агонии лапками. Вот и она, юная графиня, как крыса сейчас упадёт и задёргается. Несмотря на все отвратительные ощущения, свиток и камень из своих рук Сандрин не выпускала и продолжала читать. Ноги сделались ватными, в глазах потемнело, и земля начала уходить из-под ног. Девушка почувствовала, что оседает на землю: «Все, это, наверное, конец!»
Упасть Сандрин не успела, чьи-то крепкие цепкие руки схватили её за плечи и удержали на ногах.
— Стой, не падай! Держись, Ласточка, — услышала девушка голос Горозная. — Вдохни и медленно выдохни… медленно. Делай что говорят, Сандрин!
— Что случилось? — спросила юная чародейка, немного приходя в себя.
— Все хорошо!
— То есть…
— То есть у нас получилось!
И тут мрак поглотил её сознание.
…Когда чувства вернулись, и Сандрин открыла глаза, то увидела вечернее небо с ребристыми облаками и бледные очертания луны. Она лежала на расстеленном плаще алхимика. Обнаженная девушка с рысьими ушами нагнулась над ней и принюхалась:
— Это ещё кто? — спросила Сандрин, решив, что это ей просто снилось. Она села и протерла глаза ладонью и помотала головой.
— Вот так новость, — ответила ей фелис Лили. — Уже друзей не узнаёшь!
— Лили?
— Ты что, забыла? Ау! Я здесь живу неподалеку. Ты лучше посмотри, что вокруг творится! — Фелис Лили помогла Сандрин подняться на ноги. — Глаза-то разуй, подруга!
Вокруг действительно царил хаос. Поляна и лес вдруг изменились до неузнаваемости, словно только что над поляной пронесся ураган. Всюду валялись сломанные ветви деревьев, вывороченные с корнем кустарники и небольшие деревца. Несколько толстоствольных деревьев переломилось напополам. У развороченной в щепы, обугленной сосны лежало несколько растерзанных и разрубленных на части мечом алхимика демонов.
— Посмотри, Сандрин, что вы тут натворили!
— Вот те раз, — удивилась Ласточка, — это я что ли так? Ничего себе, поколдовала!
Лили придерживала её за руку. Сандрин всё ещё неуверенно стояла на ослабевших ногах. Магическая и человеческая силы у неё были почти на исходе.
— Неужели обряд получился?! — спросила ошарашенная юная леди саму себя.
Сандрин посмотрела на то место, где волшебные чернила рисовали магические знаки и пентакли. Чернила выгорели, остались синюшно-бордовые нечёткие очертания магических кругов. Лили её удивления и радости, похоже, не понимала и не разделяла.
— Ну, вам, волшебникам, виднее. Я вообще мимо шла, никого не трогала, а тут такое началось — гром, молния, столб света, рычание, вопли и возня. Испугалась. удрать хотела. Потом услышала, как ты ругаешься, решила посмотреть. А тут этот, как ты его назвала — «балбес остроухий с рогами!»…
Рассказывала Лили и при этом, как актёрка в уличном шапито, размахивала руками. Одежды на ней не было. Осенью фелисы редко перевоплощались в людей, расхаживая по лесу в образе рысей. Звериная шерсть спасала даже от самых лютых холодов.
— А где, где он?.. В смысле «балбес остроухий»? — спросила Ласточка, боясь даже предположить, что могло случиться с её учителем.
— Не знаю. Был тут только один человек. Такой сопливый, с арбалетом, за товарищем своим, кажется, побежал.
— А больше никого не было? — всерьёз заволновалась юная леди.
Из соседних кустов раздался сердитый вопль мастера Мишеля Горозная:
— Меня за человека не считают! Ой, какой я идиот — так подставиться!
— Так и есть — идиот! — подтвердила задиристо Лили и в чём мать родила принялась расхаживать около кустов, где отлёживался алхимик. — Это, как ты его назвала, подруга? А-а-а, вспомнила — «лесное чучело», склонялся тут над тобой как-то о-о-очень подозрительно!
Из кустов послышались хруст ветвей и ругань на эльфийском.
Только тут Сандрин вытаращила глаза на обнажённую и совсем не смущавшуюся Лили:
— Что здесь произошло, Лили? — принялась расспрашивать леди Кордейн девушку-рысь. — Это мой учитель Мишель Горознай. Что с ним, беднягой, ещё случилось?
Бедняга снова выругался на эльфийском наречии и шумно завозился в кустах.
— Ничего особенного, — развела руки в стороны и пожала плечами Лили. — Я ему дубиной дала по голове.
— Да как ты могла такое сделать, Лили! Ты же убить его могла! — заругалась на неё Ласточка, но пока была не в силах прийти на помощь учителю.
— Откуда мне знать, что этот странный тип — твой учитель? Чего ругаться-то сразу? Не похож он на учителя. Ой, не похож! Ну стукнула чуток, для поряку…
Сандрин не на шутку перепугалась. У фелисов, даже женского пола, удар и без дубины сильный.
— Чуток? — заторможено переспросила Ласточка.
— Дура! — послышался резкий оклик алхимика из кустов. — Чуть голову не проломила!
Сандрин содрогнулась, представ Мишеля с пробитой головой.
— Сам дурак, — отозвалась на крики полуэльфа Лили и надула губы. — Что тут можно вообще подумать: вокруг не пойми что творится, и этот странный недочеловек, о любовных похождениях которого в таверне «Пьяный подсолнух» судачат все бабы города Кротос, пытается мою подругу раздеть!
— Что-что судачат? — попыталась уточнить Сандрин у подруги. — Какой таверне? Кого раздеть?!
— Какая-то девица из этой таверны в красках рассказывала о похождениях алхимика графа Эдварда. Мой отец эту историю услышал на рынке в Кротосе. Говорят, мэтр в этой таверне чуть ли не драку затеял из-за девицы той.
— О, Сцина милостивая, за что мне такое наказание?! Всё это глупые бабские сплетни, — завопил жалостливо мастер алхимии и даже порывался выбраться из кустов, но, увидев обнаженную девушку, грохнулся обратно в заросли. — Что вы из меня монстра делаете?! И никого я не раздевал…
Сандрин сердито сжала губы и внимательно посмотрела на подругу:
— Ложь, говорите, уважаемый мэтр?!
— Ага, а зачем ты на её кафтане пуговки растёгивал? — добавила Лили масла в огонь. — Я всё видела! Всё видела! Не слепая.
— Затем, что так надо было! — рявкнул полуэльф дрогнувшим от волнения голосом.
— Кому это, интересно, надо? — прошипела на него фелис Лили.
— Ох, — тяжко простонала Сандрин и схватилась за голову, которая внезапно закружилась от волнения.
— Дура дикая, вот доберусь я до тебя! — снова послышалось из кустов возмущённое. Но, несмотря на все свои злобные угрозы, Мишель из кустов носу не показывал. — Я хотел послушать сердцебиение, расстегнуть несколько пуговиц на вороте. А эта кошка как выскочит…
— Ага, как же… — снова проворчала девушка-фелис.
И выдала сакраментальное:
— Разве можно верить мужикам?!
— Ага, и это меня обвиняет совершенно голая, бесстыжая девка! — Не выдержал мастер Горознай. — А произошло вот что: обряд всё-таки удался, демоны, пробравшиеся в портал, разрушились вместе с кристаллом. А ты, Сандрин, упала, получив средненький магический откат. Эликсир Артау и волшебный камень Солун силу отката отвели, но всё же без более сильных амулетов, неподготовленная, ты оказалась слабовата. Обморок и слабость — ничего серьёзного! Ты сейчас слишком слаба, чтобы дойти до дороги, и я решил привести тебя в чувство и донести до дороги на руках…
Сандрин рассказ алхимика возмутил. Она собрала последние силы и подошла к кустам, из которых раздавался голос учителя. Мишель сидел на земле, растирая шишку на макушке. Выглядел он беспомощно и растерянно.
— Вот так сюрприз, учитель! Про откаты вы ничего не говорили, — съязвила Садрин, сдвинув к переносице тёмные брови.
— Не хотел пугать попусту…
— Пугать, попусту?! Да я чуть не умерла тут, а вы… пугать…
— Маловероятно, — заключил ученый с умным видом. — При среднем откате, в сочетании с эликсиром Артау — смерть маловероятна!
— Ах, смерть маловероятна?! — Садрин фыркнула и скрестила руки на груди. Ведь всё, что она пережил, а вовсе ей таким уж безобидным, как утверждал учитель, не показалось.
— Но, вероятность была? — поразмыслив, уточнила Ласточка. У неё опять подкосились ноги.
Лили подкралась к кустам. Увидев приближение девушки-фелиса, Мишель Горознай покраснел и отвернулся. Юная графиня Кордейн предусмотрительно протянула обнажённой Лили свой плащ и неохотно протянула руку учителю.
Он сам ловко вскочил на ноги, отряхиваясь от мусора и земли, поправляя алхимический пояс с мечом. Сделав шаг вперёд, юноша пошатнулся и машинально ухватился за руку Сандрин.
— Горе луковое, а не алхимик! — укорила его Садрин, крепко вцепившись в его рукав. — А я, как дура, всё время слушаю тебя…
Мишель грустно вздохнул:
— Так надо, Санди.
— Кому, интересно?
— Прежде всего — тебе.
— Не понимаю… зачем мне-то всё это?!
— Потом поймёшь.