Остроухий мальчишка, двенадцати лет от роду, встал рядом с учителем, улавливая каждое его движение и жест. Взгляд мальчика вдруг сделался испуганным.
— Простите, что сразу с дороги пригласил вас сюда, мастер Бодан. Так велела мне супруга, — Эдвард снова закашлялся, заметив выражение на лице ученика алхимика.
— Что скажешь, Лео? — спросил Бодан у мальчишки.
Тот ничего не сказал, опустил голову и помотал головой. Бодан больше мучить вопросами мальчика не стал.
Граф Эдвард напрягся больше прежнего. В горле у него снова встал ком. Некоторое время он боялся дышать, провалившись в тяжёлые мысли.
— Сэр Эвард… милорд… Ваше сиятельство… — пытался любезно и мягко заговорить с ним алхимик Бодан Змеелюб, нервно поглаживая клиновидную седую бородку.
— Да, я слышу вас, мэтр Бодан, — преодолел охватившее его волнение граф Кордейн.
— Вы позволите осмотреть вашу супругу наедине? Хочется понять причину болезни и оказать посильную помощь, — Бодан старался сохранять спокойный, любезный тон.
— Да, мэтр, я был бы признателен вам, — согласился, не раздумывая Эдвард.
— Вы позволите моему ученику Лео, то есть Мишелю, сопроводить вас до наших друзей?
— Да, разумеется.
Вместе с мальчишкой-полуэльфом молодой граф покинул покои супруги. Они оба шагали по тёмному коридору замка, взоры предков рода Кордейн будь то провожали их горделивыми неживыми взглядами с портретов на стенах. Пахло сыростью и гарью от полыхавших факелов. Граф Эдвард и Мишель некоторое время молчали.
— Кажется, мне знакомо твоё имя, — обратился Эдвар к ученику магистра алхимии, нарушив тишину. — Бодан назвал тебя Лео, то есть Леоноль. Ты сын моего хорошего товарища Грегори?
— Да, Ваше сиятельство, — карие глаза мальчишки заблестели от радости при упоминаниях отца.
— Грегори почти брат мне. Ты знаешь об этом, Леоноль? Он навещает тебя?
— Нет, но часто пишет. Мэтр Бодан, заменил его, дал мне новое имя — Мишель, а за мою способность быстрому чтению книг и обучению присвоил прозвище — Горознай. Я всем доволен.
— К чему тогда такой глупый маскарад? — возмутился Эдвард.
Мальчик потупил взгляд:
— Ваше сиятельство, это не маскарад, а суровая необходимость. Носить фамилию отца я не имею права по законам Левсонии. Я бастард.
Эдвар укорил себя за глупые вопросы, ответы на которые он и так знал не хуже Лео-Мишеля.
— Да, точно, прости меня великодушно… Ты умный мальчик, как я погляжу. Если вдруг захочешь покинуть Братство Ловцов и найти более достойную службу, двери моего замка всегда открыты для тебя, — граф потрепал ученика Бодана по голове, пытаясь немного загладить вину.
Мишель искренне заулыбался в ответ. Такая же завораживающая улыбка была и у барона, друга Эдварда Кордейна. Потом улыбка пропала с уст полуэльфа, и взгляд наполнился искренней печалью:
— Сэр Эдвард, позвольте мне сказать.
— Слушаю тебя, мальчик.
— Мой учитель очень хороший лекарь, он сделает всё, чтобы леди Аделина поправилась. Я видел, как он возвращал пациентов буквально из Пещер забвения. Он может многое.
Искренность мальчишки тронула графа до глубины души. Хороший, пожалуй, вырастет из него человек, хоть он и нелюдь.
Они дошли до широких дубовых дверей. Страж у двери поприветствовал поклоном и открыл дверь, пропуская их в просторный каминный зал. Там ожидали приглашённые Аделиной волшебники. Они приехали очень рано. Лишь край небесного светила показался из-за горизонта. Когда граф Эдвард встречал этих не очень желанных гостей, то почему-то думал, что увидит необычных созданий с горящими глазами или святящимися аурами над головами. Именно такой он запомнил первую встречу со своей будущей супругой — чародейкой Аделиной.
…Она появилась в кипарисовой роще, рядом с Лазурным заливом. Появилась, чтобы помочь его войску в борьбе с воинствующим племенем кераситов. Шаман кераситов, посылавший смертельные проклятья на головы его войска, был сражён только единым огненным взглядом волшебной девицы Аделины. Проклятый кудесник сгорел в красном пламени, как сухой стог сена. Светловолосую чародейку в это мгновение окружал лучезарный белый ореол, в зрачках плясали языки красного пламени. Он запомнил супругу такой: воинственной, решительной и прекрасной…
В этот раз его ожидания и представления о волшебниках Братства Ловцов не оправдались. Перед ним предстали самые обычные на первый взгляд люди, утомлённые с дороги, одетые в небогатые запылённые одежды. Среди них выделялся лишь Мишель Горознай, ученик алхимика Бодана: мальчишка, тоненький как струна, с белоснежно-молочной кожей и необычной формой ушей.
Когда сэр Эдвард появился в сопровождении полуэльфа в каминном зале, волшебники молчали, погрузившись в тяжёлые думы. Дух скорби и ожидания печального конца пропитал стены замка Кордейн. Слуги по распоряжению графа принесли им пищи и вина. Правда, никто особо есть не желал. Митр, высокий мужчина с короткой стрижкой и военной выправкой, смотрел в окно и теребил пальцами чисто выбритый квадратный подбородок с ямочкой — знаком упорства в достижении целей. Рядом с ним на стуле, сидела Ноя — молодая рослая женщина с мягким взглядом медового цвета глаз. Она поглаживала заметно округлившийся животик и с нежностью посматривала на белобрысого коренастого ведьмака Габриэля, как всегда небрежно одетого и дикого на вид. Ведьмак, разморённый теплом от камина, дремал, облокотившись о стол обеими руками. Когда граф Эдвард вошёл в зал, волшебники оживились. Габриэль открыл глаза, убрал локти со стола и встал. Беременная Ноя тоже привстала, придерживаясь рукой о спинку кресла, сделала немного неуклюжий реверанс. Митр развернулся к Эдварду лицом и слегка поклонился графу.
— Доброе утро, Ваша светлость, — поздоровался гроссмейстер Митр за всех присутствующих. — Как себя чувствует Аделина?
— Скверно, — ответил не таясь Эдвард.
На несколько минут в воздухе снова повисла тишина.
— Она пожелала остаться с мэром Боданом наедине, — прервал молчание граф.
— Нам остаётся лишь ждать, — ответил Митр и взглянул на Габриэля. Ведьмак глубоко втянул воздух носом и разочарованно оттопырил нижнюю губу:
— Моя двоюродная сестрица не может так просто сдаться, — проворчал он. — Задери меня пьяный гоблин, если я ошибаюсь!
— Папа, папа, — послышался детский голосок за спиной Эдварда. Волшебники и граф принялись искать глазами девочку. По полу слышались шаги бегущего ребёнка, но самого ребёнка никто не видел. Эдварда почувствовал прикосновение дочери. Она дёрнула его за край котты и прильнула к колену. Перед взорами взбудораженных чародеев появилась маленькая светлокудрая девочка лет шести.
— Сандрин, ты снова сбежала от няни и прячешься? Зачем ты так делаешь? — нахмурился Эдвард, дрогнув от объятий дочери.
— Мне скучно. Я хочу к маме! — она трогательно надула губки. — Почему меня не пускают к ней в спальню?
Эдвард заметил, как взоры всех волшебников наполнились подозрительным восхищением.
— Это Ласточка? Солнечное дитя? — спросила гроссмейстера Митра чародейка Ноя.
— Супруга действительно называет дочь Ласточкой, — Эдвард Кордейн не понимал и не желал понимать странного восторга чародеев.
— Да, это Ласточка, — сдержанно подтвердил Митр, рассмотрев девочку.
— Она чудо, чудо… — заулыбалась Ноя, не сдержав слёзы восхищения.
«В таком положении женщины весьма чувствительны, а иногда и странны!» — объяснял себе Эдвард, гадая, сколько месяцев чародейке осталось носить под сердцем дитя. И заметив, как ведьмак заботливо погладил живот Нои, решил, что вскоре станет дядей.
Сандрин с интересом рассматривала странных гостей, особенно Мишеля, мальчика полуэльфа, стоявшего рядом с её отцом.
— Поприветствуй гостей, Садрин, — мягко попросил Эдвард дочь.
Девочка сделала реверанс, оттопырив подол пышного голубого платьица. При этом показались умилительные кружева на панталончиках.
— Доброе утро, господа!
Чародеи все как один с большим удовольствием поклонились маленькой леди. На суровом лице гроссмейстера Митра мелькнула улыбка.
— Ну-ка, что это за козявка такая? — громко гаркнул заросший светлой щетиной ведьмак Габриэль. — Иди к дядюшке на руки!
— Не козявка, а Ласточка, — разозлилась неожиданно маленькая леди, сдвинув тёмные тоненькие брови.
Эдвард не успел и слова вставить, как дочь оказалась в грубых крепких объятьях ведьмака. Габриэль одарил малышку колючим поцелуем. Гордо заявил:
— Это моя племянница!
— Я не козявка — Ласточка! — повторила девочка и стукнула рукой дядю по колючей щеке, получив очередной поцелуй в мягкую ладошку.
Эдвард натянуто улыбался; Габриэль вызывал в нем раздражение.
— Лучше её не злить, дядюшка, — предупредил хозяин замка.
Граф поднял с каминной полки колокольчик и, вызвав служанку, приказал передать дочь в руки няни Мирабель.
Теперь все присутствующие снова предались тяжёлому ожиданию вестей от мэтра Бодана Змеелюба.
Полчаса ожидания казались молодому графу Кордейну целой вечностью. Разумом он понимал, что спасти Аделину уже невозможно, но крохотная надежда распаляла его чувства до предела.
— Как Аделина, мэтр? — спросил граф Эдвард у показавшегося в дверях лекаря и алхимика Бодана.
— Я бессилен, — ответил спокойным голосом алхимик, потупив взгляд. Эти слова прозвучали как приговор. Граф Эдвард упал на стул: ноги не держали его в этот горький момент.
— Слишком поздно. Мы торопились, чтобы спасти её, но получилось, что приехали проститься. Я искренне сочувствую вам, — Бодан Змеелюб сильно волновался.
— Мне не нужны ваши соболезнования! — взорвался неожиданно граф Эдвард, его лицо стало бледным. — Вот до чего доводит всё это волшебное мракобесие!
— Держите себя в руках, Эдвард, — вмешался гроссмейстер Митр, — Нам всем сейчас нелегко.
— Нелегко?! Скажите, уважаемый Митр, чем я заслужил такую кару?
— Вы не виноваты, граф. Так устроено богами, за новую жизнь волшебники часто платят своей собственной. Сила не даётся просто так. У Аделины трое детей, а кода на свет появляется хотя бы один волшебник, Вселенная взымает с нас немалую плату. Дитя забирает часть Силы от своих родителей, и в этот момент мы, волшебники, уязвимы как младенцы. А у чародеев немало врагов, жаждущих крови. Чтобы мир жил, кто-то должен умереть ради его спасения. Войны между людьми рано или поздно заканчиваются, войны между магами никогда…