И Сантьяго заплакал. Неужели Бог столь жесток к тем, кто всего лишь верит своим снам!
«Когда я пас своих овец, то был счастлив и распространял счастье вокруг себя. Люди радовались, когда я приходил к ним, и принимали меня как дорогого гостя.
А теперь я печален и несчастен. И не знаю, что делать. Я стану злобным и недоверчивым и буду подозревать всех потому лишь, что один человек обманул меня. Я буду ненавидеть тех, кто сумел найти сокровища, потому что мне это не удалось. Я буду цепляться за ту малость, которой обладаю, потому что слишком мал и ничтожен, чтобы постичь весь мир».
Он открыл свою пастушью сумку, чтобы посмотреть, не осталось ли там какой-нибудь еды — хоть куска хлеба с маслом, — но нашел лишь толстую книгу, куртку и два камня, которые дал ему старик.
И тут, увидев их, Сантьяго испытал огромное облегчение. Он ведь обменял шесть овец на два драгоценных камня, подаренных стариком. Стоит лишь продать их — и он купит билет и вернется обратно.
«Но на этот раз я буду умнее», — подумал он, доставая камни из сумки и пряча их в карман. Это ведь портовый город, а в порту, как верно заметил тот, кто его обокрал, всегда полно жуликов.
Только теперь Сантьяго понял, почему так горячился хозяин харчевни — он отчаянно силился втолковать юноше, чтобы тот не доверял своему спутнику.
«Я в точности такой же, как все: принимаю желаемое за действительное и вижу мир не таким, каков он на самом деле, а таким, каким мне хочется его видеть».
Он вновь стал рассматривать камни, бережно их погладил — на ощупь они были теплыми. Вот настоящее сокровище, которое пока что у него есть. Дотронешься до них — и на душе легче. Они напомнили Сантьяго о старике. Вновь прозвучали в душе его слова: «Если ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось».
Ему хотелось понять, правда ли это. Он стоял посреди пустой рыночной площади, без гроша в кармане, и на сей раз не надо было думать о ночлеге для овец. Но драгоценные камни непреложно доказывали, что недавно он повстречался с царем, который знал всю его жизнь: знал даже про отцовское ружье, взятое без спросу, и про первую женщину.
«Камни помогут тебе отгадать загадку. Они называются Урим и Туммим», — вспомнилось ему.
Сантьяго вновь вынул их из кармана, положил в сумку и решил попробовать. Старик говорил, что вопросы надо задавать четко, ибо камни помогают лишь тем, кто твердо знает, чего хочет. Он спросил, пребывает ли еще с ним благословение старика, и вытащил руку из сумки.
— Да, — ответил камень.
— Найду ли я сокровища? — спросил Сантьяго.
Он вновь сунул руку в сумку и, смешав камни, только собирался вытащить ответ, как оба камня провалились в дыру. А он почему-то и не замечал раньше, что сумка прохудилась. Сантьяго наклонился подобрать камни с земли, чтобы снова их спрятать, но тут в голову ему пришла новая мысль:
«Научись приглядываться к знакам и следовать им», — говорил старик.
Знак! Сантьяго рассмеялся. Потом схватил камни с земли, сунул в сумку. Он и не подумает зашивать прореху в котомке — камни, если захотят, в любую минуту выскользнут наружу. Он понял, что есть вещи, о которых лучше не спрашивать — чтобы не пытаться убежать от собственной судьбы. «Я ведь обещал старику, что решать буду сам», — сказал он себе.
Однако камни дали ему понять, что старик по-прежнему с ним, и это придало ему уверенности. Он снова обвел взглядом пустынную площадь, но уже без прежней безнадежности. Вовсе не чужой мир простирался перед ним — просто новый.
А ведь ему всегда только того и хотелось — познавать новые миры. Если ему даже не суждено добраться до пирамид, он и так уже увидел гораздо больше, чем любой пастух.
«Знали бы они, — подумал он, — что всего в двух часах пути все совсем по-другому».
Новый мир простерся перед ним вымершей рыночной площадью, но он-то успел увидеть, как она бурлила жизнью, и больше уже этого не забудет. Он вспомнил и про саблю: конечно, дороговато пришлось заплатить за две секунды, чтобы на нее поглазеть, но ведь такого он никогда прежде не видал. Сантьяго вдруг понял, что может смотреть на мир глазами несчастной жертвы жулика и злодея, но может и глазами отважного искателя сокровищ и приключений.
— Я — отважный искатель сокровищ и приключений, — пробормотал он, погружаясь в сон.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Проснулся он оттого, что кто-то толкал его в бок. Рынок, посреди которого Сантьяго устроился на ночлег, теперь вновь вернулся к жизни.
Оглянувшись по привычке в поисках своих овец, Сантьяго окончательно очнулся и вспомнил, что он в новом мире, но это не вызвало у него грусти, он был счастлив. Больше не будет бродить в поисках пропитания — он отправится за сокровищами! У него ни гроша в кармане, но зато есть вера в жизнь. Вчера ночью он выбрал себе судьбу искателя приключений: он станет одним из тех, о ком читал в книгах.
Неспешным шагом юноша двинулся в обход площади. Торговцы открывали свои палатки и ларьки, и он помог продавцу сластей поставить прилавок и разложить товар.
Торговец сластями улыбался: он был доволен, знал, для чего живет, и радостно готовился встретить новый трудовой день. Его улыбка напомнила юноше улыбку старика — таинственного царя Мельхиседека.
«Он печет сласти не потому, что хочет странствовать по свету или жениться на дочке суконщика. Ему нравится его занятие», — подумал юноша и заметил, что не хуже старика с первого взгляда может определить, насколько человек близок или далек от своего Пути.
«Это так просто — и как же я раньше этого не понимал?»
Когда натянули тент, кондитер протянул ему первый выпеченный пирожок. Сантьяго его с удовольствием съел, поблагодарил и отправился дальше. И только тут до него дошло, что пока они ладили палатку, кондитер говорил по-арабски, а он — по-испански, но оба, стало быть, понимали друг друга.
«Выходит, есть язык, который не зависит от слов, — подумал он. — Я на нем объяснялся со своими овечками, а теперь вот попробовал и с человеком».
«Все одно целое», как говорил старик.
Сантьяго решил пройтись по улочкам Танжера не торопясь, чтобы не пропустить знаки. Это потребует терпения, но терпение — та добродетель, которой всякий пастух учится первым делом. И снова юноша подумал, что в новом мире ему пригодится то, чему научили его овцы.
«Все одно целое», — снова вспомнились ему слова Мельхиседека.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Торговец хрусталем смотрел, как занимается новый день, и чувствовал обычную тоску, томившую его по утрам. Вот уже тридцать лет здесь, в крутом переулке, сидел он в своей лавчонке, куда редко заглядывали покупатели. Теперь уже поздно было что-либо менять в жизни; торговать хрусталем — вот все, что он умел. Было время, когда в лавке его толпились арабские торговцы, геологи-англичане и французы, немецкие солдаты — все люди при деньгах. Когда-то торговля хрусталем была делом выгодным, и он мечтал, как разбогатеет и старость его будет скрашена и согрета красивыми женами.
Но времена изменились, а с ними изменился и город. Расположенная рядом с Танжером Сеута росла быстрее, и центр торговли сместился туда. Соседи-торговцы разъехались, на спуске осталось лишь несколько лавочек, и никто не хотел подниматься в гору, чтобы в них заглянуть.
Но у Торговца хрусталем выбора не было. Тридцать лет занимался он тем лишь, что продавал и покупал хрусталь, а теперь было уже поздно менять жизнь.
Все утро он наблюдал за редкими прохожими. Занимаясь этим долгие годы, он знал распорядок дня каждого, кто появлялся на улочке. Но за несколько минут до обеда у его витрины остановился молодой чужестранец. Одет он был прилично, однако наметанным глазом Торговец хрусталем определил, что денег у него нет. И все же он решил до уходя посетителя повременить с обедом.
Объявление на двери извещало, что здесь говорят на иностранных языках. Сантьяго увидел, как за прилавком потаился хозяин.
— Хотите, я вам все эти стаканы перемою? — спросил юноша. — В таком виде их у вас никто не купит.
Хозяин ничего не отвечал.
— А вы мне за это дадите какой-нибудь еды.
Хозяин все так же молча смотрел на него. Сантьяго понял, что нужно принимать решение. В котомке у него лежала куртка — в пустыне она не понадобится. Достав куртку, он принялся перетирать стаканы. Через полчаса все на витрине блестело, и тут как раз пришли двое и купили кое-что из хрустальных изделий.
Окончив работу, Сантьяго попросил у хозяина еды.
— Идем-ка со мной, — отвечал тот.
Повесив на дверь табличку «Закрыто на обед», он повел Сантьяго в маленький бар, стоявший в самом верху переулка. Там они сели за один-един-ственный стол.
Торговец хрусталем рассмеялся:
— Тебе ничего и не надо было чистить. Коран велит накормить голодного.
— Отчего же вы меня не остановили?
— Оттого что стаканы были грязные. Нам обоим надо было очистить от мусора мозги.
А когда они поели, он сказал:
— Я хочу, чтобы ты работал в моей лавке. Сегодня, пока ты чистил хрусталь, пришли двое покупателей — это добрый знак.
«Не редкость услышать от людей о знаках, — подумал пастух, — но они сами не понимают, о чем говорят. Да и я, сам того не зная, столько лет беседовал со своими овцами на языке без слов».
— Ну так как? — настаивал продавец. — Пойдешь ко мне работать?
— До рассвета перемою весь товар, — ответил юноша. — А вы мне за это дадите денег добраться до Египта.
Старик снова рассмеялся.
— Если ты даже целый год будешь мыть хрусталь в моей лавке, и при этом будешь получать хороший процент с каждой покупки, все равно тебе придется занимать деньги на дорогу. Между Танжером и Египтом — тысячи километров пустыни.
На минуту стало так тихо, словно весь город погрузился в сон. Исчезли базары, торговцы, расхваливавшие свой товар, люди, поднимавшиеся на минареты и выпевавшие слова молитвы, сабли с резными рукоятями. Сгинули куда-то надежда и приключение, старый царь и свой Путь, сокровища и пирамиды. Во всем мире воцарилась тишина, потому что онемела душа Сантьяго. Не ощущая ни боли, ни муки, ни разочарования, он остановившимся взглядом смотрел в раскрытую дверь харчевни и страстно желал только умереть, мечтая, чтобы все кончилось в эту минуту раз и навсегда.