То, что мы отвыкли от чистого ночного неба, стало очевидно в 1994 г. Когда произошедшее январским утром землетрясение в Нортридже докатилось до Лос-Анджелеса, вечером того дня в городе пропал свет. Многие взволнованные жители Лос-Анджелеса наблюдали странное явление в небе и звонили в службу 9–1–1, чтобы сообщить о «серо-серебристом облаке»[294]. Это был Млечный Путь. Считается, что две трети[295] населения США больше не видят его.
Ночное небо, которые мы наблюдаем сегодня, сильно отличается от того, что созерцали наши деды или прадеды. Хотя мы что-то и выиграли от доступности освещения, чем-то пришлось и поступиться. «Мы утрачиваем переживания, которые вдохновляли людей на протяжении всей истории человечества»[296], – говорит Пол Богард, автор книги «Конец ночи: в поисках естественной тьмы в эпоху искусственного света» (The End of Night: Searching for Natural Darkness in an Age of Artificial Light). Большинство из нас никогда не видит ночное небо во всем его великолепии, потому что свет уличных фонарей, словно пеленой, закрывает наши глаза. Настоящее ночное небо – головокружительное трехмерное зрелище, со звездами разной яркости и цветов, как на картине Ван Гога «Звездная ночь». Когда мы смотрим на звездное небо во всей его красе, то «выходим ночью за дверь своего дома и оказываемся лицом к лицу со Вселенной», как сказал Богард, посетивший некоторые самые темные места на планете, пока писал книгу.
Наше самомнение выросло вместе с количеством источников искусственного освещения. Оказавшись лицом к лицу со Вселенной, по словам Богарда, «осознаешь, как на самом деле ты мал». Искусственные огни отняли у нас это благоговение. Вселенная стала невидимой, и под этими огнями легко взрастить гордыню. Раньше темное небо было окном. А теперь стало зеркалом.
Светлячок в угольной шахте
Мы отправились в это путешествие со старыми друзьями-светляками. Светляки – fireflies (огненные мухи), которых также называют lightning bugs (светящиеся клопы), на самом деле не являются ни мухами, ни клопами. Это жуки, которые помимо того, что служат вкусной пищей для некоторых птиц и пауков, не несут никакой жизненно важной функции в природе – в отличие от пчел, опыляющих растения, или муравьев, способствующих аэрации почвы. Роль светляков, возможно, и невелика, но это семейство насчитывает пару тысяч видов, и они захватили монополию на чудо. Эти природные волшебные фонарики завораживают не только свечением, которое до Эдисона казалось невероятным, но и способностью удерживать наше внимание.
Светляки переговариваются морзянкой из вспышек, как дети в летнем лагере после отбоя. Их свечение – это химическая реакция под названием биолюминесценция. Химический коктейль из кислорода, источника энергии под названием АТФ, светоизлучающего вещества люциферина и фермента люциферазы создают молекулярный фонарик. Однако это не какие-то невинные сообщения, а любовные телеграммы. Зависая над травой на высоте человеческого колена, светлячок-самец объявляет о своем присутствии, обозначая светом половую и видовую принадлежность. Люди, конечно, не понимают языка светляков, но с наибольшей вероятностью такой самец сообщает что-то вроде: «Я мужского пола, мой вид – photonis greeni»[297], – объясняет Сара Льюис, профессор биологии в Университете Тафтса и автор книги «Безмолвные огоньки: чудесный мир светлячков» (Silent Sparks: The Wondrous World of Fireflies).
В то же время самка смотрит с травинки или куста на огоньки самца. Если она довольна увиденным, то застенчиво мигает ему в ответ что-то вроде: «Ты мне нравишься», – поясняет Льюис. Как только самец получает «зеленый свет», то есть видит ее интерес, он останавливается на лету и падает куда-то в ее сторону, как мультяшный Хитрый Койот, а потом пару часов ползет к ее травинке. Когда они встречаются, тут-то и начинается настоящий фейерверк.
Этот ритуал ухаживания насекомых полагается на их возможность увидеть друг друга. Когда высоко над ними горит искусственный свет, его яркость не позволяет самке заметить подмигивания самца. Самец зажжет свой фонарик, но из-за слепящего света она не будет знать, что надо зажечь в ответ свой, и пара может так и не сложиться. К тому же искусственный свет ужесточает конкуренцию. Самки предпочитают самцов с очень яркими органами свечения – лантернами, которые демонстрируют половую зрелость, здоровье и хорошие гены партнера. Но на фоне уличного освещения лантерны самца выглядят более тусклыми, чем на самом деле, и самка теряет интерес и не светит ему в ответ.
Яркие лампы человеческой цивилизации маскируют жизненно важные для спаривания сигналы светляков и нарушают их коммуникацию. Самцы могут светить ярче, но это трата драгоценной энергии. Светляки во взрослой стадии живут не более четырнадцати дней. Некоторые виды проводят два года под землей в стадии личинки, едят и растут, едят и растут, набираются сил. Накопленную энергию они тратят на свечение, при этом одна молекула АТФ[298] производит один фотон света. Взрослые светляки живут за счет своих энергетических запасов. Они редко едят, ведь у них так мало времени увидеть и быть увиденными, чтобы найти свою любовь.
Светляки не единственные создания, желающие, чтобы мы приглушили огни. Птицы, насекомые и морские черепахи – многие из них тоже выиграли бы от этого. Мало кто знает, что «почти две трети насекомых ведут ночной образ жизни»[299], говорит Пол Богард, автор «Конца ночи». Вся их жизнедеятельность меняется под воздействием искусственного освещения. Для некоторых насекомых, таких как мотыльки, тяга к огню – не поэзия, а наказание. Мотыльки летают кругами у источника света и погибают от истощения. Мигающие огни на телекоммуникационных вышках по неизвестным пока причинам привлекают птиц, заставляя их летать вокруг и встречать такую же смерть, как у мотыльков. «Таким образом в США и Канаде погибает около 6,8 млн птиц в год»[300], – говорит Трэвис Лонгкор, эколог и профессор Университета Южной Калифорнии. А количество погибших насекомых исчисляется миллиардами. Эти потери влияют на всю экосистему. Насекомыми питаются животные, находящиеся выше в пищевой цепи. Прочность цепи определяет ее слабейшее звено, и наше электрическое освещение нарушает целостность всей цепи.
Искусственный свет может заставить мальков морских черепах делать губительный выбор. Когда они в вечернее время вылупляются из скорлупы на берегу, им буквально за несколько секунд нужно вычислить, где вода, которая служит укрытием от хищников[301] и защищает от обезвоживания. Инстинктивно они знают, что должны направиться туда, где больше всего света. Испокон веков их ориентиром был лунный свет, мерцающий на поверхности воды. Однако в наши дни огни больших городов уводят их прочь от моря.
Несмотря на неутешительные прогнозы, светлячков и других животных легко спасти. Как утверждают активисты-астрономы и Международная ассоциация темного неба (International Dark Sky Association), нам всего лишь нужно озаботиться установкой козырьков над фонарями, чтобы свет был направлен вниз и освещал определенные участки с нужной яркостью, а также использовать умные лампы, которые включаются по требованию.
Можно добиться достаточной освещенности, не жертвуя ни эффективностью, ни эстетикой, и при этом видеть все необходимое. Жители Нью-Йорка, гуляющие по надземному парку Хай-Лайн, поднимаются по лестницам и даже не обращают внимания, что перила[302] выполняют две дополнительные функции: они прячут освещающие ступени лампочки, а также направляют их строго вниз, чтобы не усиливать свечение неба. Вдумчивые дизайнеры пересматривают свои подходы, чтобы спасти ночное небо. Нередко освещение парковочных мест проектируется таким образом, чтобы оно было менее интенсивным, когда машин нет, но мгновенно включалось на полную мощность, когда срабатывает датчик движения. Аналогично могут быть устроены фонари на пустынных улицах. Это частично сбережет для нас ночь, а заодно и немалые деньги. Как считает Пол Богард, снижение интенсивности уличного освещения «во всемирном масштабе может сэкономить $100 млрд».
Бензозаправочные станции в наше время освещены в десять раз ярче, чем двадцать лет назад, но людям вовсе не нужен ослепительно яркий свет, чтобы хорошо видеть. Глаз приспосабливается к самому яркому объекту и прекрасно функционирует в условиях низкой освещенности. Причина в устройстве глаза. В сетчатке есть палочки и колбочки, чувствительные к свету. Палочки – наши превосходные приборы ночного видения, которые воспринимают мир черно-белым. Колбочки активируются при ярком свете и видят мир во всех цветах радуги. В глазу есть шесть миллионов колбочек, но на них приходится сто двадцать миллионов палочек, которые помогают нам различать формы и образы в темноте. В большинстве своем мы живем в мире, где редко приходится полагаться на палочки по ночам, чаще пригождаются менее чувствительные колбочки.
Наш биологический вид боится темноты, и этот глубинный страх заставляет нас зажигать все больше огней – все более ярких и мощных. Но этим мы наносим ущерб животному миру, да и самим себе тоже.
С возрастом наше восприятие света меняется. Ученые доказали, что по мере старения хрусталик хуже пропускает синюю часть спектра. Глаза двадцатипятилетнего пропускают синий свет почти полностью, а сетчатки шестидесятипятилетнего[303] человека достигает лишь половина этого света. Оставшаяся часть рассеивается внутри глаза, создавая слепящие блики. «Если в свете уличных фонарей слишком много синего, – говорит Фабио Фальчи, астроном и специалист по яркости современного ночного неба, – это небезопасно, учитывая, что население стареет». В городах наблюдается взрывной рост числа светодиодных ул