Один участник, сидевший посреди зала, вскочил с вопросом: «Вы производите кремниевые транзисторы?»[435] На что Тил ответил: «Да, мы производим три типа кремниевых транзисторов»[436]. С этими словами он опустил руку в карман и вытащил маленькое металлическое устройство, похожее на трехногого робота из научно-фантастического фильма. Будущее наступило.
Кто-то побежал к общественному телефону и закричал в трубку: «В Техасе есть кремниевые транзисторы!»[437] В металлургии случилось чудо, и Тил получил давно заслуженные овации. Но что еще важнее – компьютер, как персонаж из книги «Удивительный волшебник из страны Оз», получил мозги. Вместе с кремниевыми транзисторами компьютер обзавелся деталью, которая позволила ему вычислять и думать, и обрел базовый элемент, большое количество которых создавало синергетический эффект – как переключатели на коммутаторе Коя, только куда масштабнее. Этот базовый элемент – кремниевый переключатель – в сочетании с остальными не только делал компьютер умнее людей, но и менял человеческое мышление.
Формирование мозга
Кой, Строуджер, Тил и многие другие ученые с помощью уже известных технологий совершенствовали переключатели, которые стали сердцем телефонной системы, а потом и компьютера. Но создание таких переключателей привело и к обновлению человеческого мозга. Компьютеры влияют на то, как мы думаем. Первые компьютеры брали на себя простые задания, чтобы преумножить человеческие познания, и по мере огромных научных и инженерных достижений эти компьютеры в конце концов усовершенствовались настолько, что дали возможность создать Всемирную сеть. Однако во многом именно благодаря транзисторам компьютеры настолько распространились, позволяя интернету проникать повсюду. До них мир был совсем другим, и сейчас ученые исследуют жизнь, неотъемлемой частью которой стали транзисторы, компьютеры и интернет, и задают вопросы. Теперь ученым уже точно известно, что прямо сейчас эти технологии формируют наш мозг.
Все ученые сходятся во мнении, что Всемирная сеть дотянулась до человеческого мозга, но спорят о том, делает ли это нас умнее или глупее. В ответ слышно только, что это «сложно понять» и «зависит от того, кого спрашивают». При проведении любого научного эксперимента необходимо, чтобы одна группа подвергалась воздействию, а другая в целях сравнения оставалась неизменной. Вторую группу называют контрольной, и она служит точкой отсчета для результатов эксперимента. Но при измерении влияния интернета невероятно сложно найти кого-то, кто бы с ним не соприкасался. Как найти контрольную группу? Те, кто подходит по одному параметру, могут иметь другие характеристики, делающие их непригодными для сравнения: например, они говорят на другом языке, живут в нищете или принадлежат другой культуре, как амиши, например. Как бы то ни было, эта дилемма не мешает ученым, специалистам и обывателям высказывать логические или интуитивные соображения по поводу влияния интернета.
Лагерь оптимистов считает, что Всемирная паутина делает нас умнее. Всего пара кликов мышкой отделяет нас от искомых данных, которые со скоростью света переносятся по оптоволокну прямо на наши экраны. За время взмаха крылышек колибри мы можем узнать ответы на вопросы, к примеру: где находится Тимбукту? какой город является столицей Юты? сколько футов в одной миле? Всего несколько десятилетий назад поиск ответа на них занял бы больше времени, чем доставка пиццы. В прошлом нам приходилось доставать карту, открывать энциклопедию в библиотеке или использовать калькулятор и таблицу перевода мер. «Интернет – это восхитительный способ в любой момент получить доступ к идеям всей планеты, – говорит нейробиолог Дэвид Иглмен. – Я думаю, это уж точно не делает нас глупее. Думаю, это нас сделает гораздо, гораздо умнее»[438].
Но другие видят влияние интернета в менее радужных красках. С 2008 г. эссе вроде того, что написал Николас Карр для Atlantic Monthly под заголовком «Делает ли Google нас глупее?», обращали внимание на тревожные звоночки, которые обозначились через десять лет после основания компании Google и восемнадцать – после рождения интернета. Затем Карр написал книгу «Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами» (The Shallows)[439], в которой рассуждал, что Всемирная сеть – как шведский стол с разрозненными фактами, разнообразными форматами (текстом, картинками, видео- и аудиофайлами) и всяческими ссылками, и информация сервируется в сыром, необработанном виде, а наш мозг должен это все переварить и осознать. Это огромная нагрузка для мозга[440]. Веками люди получали знания из книг, и наше серое вещество привыкло к последовательному мышлению, когда одна идея перетекает в другую, а потом в следующую. Но в сети идеи не перетекают – они налетают, тянут, толкают и трясут[441]. К тому же, чтобы справляться с таким потоком информации, люди приучились к новым способам чтения. Когда мы читаем веб-страницы, то находим нужное, бегло просматривая[442] заголовки в поиске ключевых слов, не углубляясь в текст. Наука о мозге утверждает, что с новыми привычками мозг развивает именно эти умения. Некоторые ученые и специалисты считают, что из-за использования интернета у человека развиваются такие навыки обучения, которые ослабляют способность размышлять глубоко[443].
Ученые выяснили, что наша память имеет подразделения: кратковременная память и долговременная, где первая хранит информацию несколько секунд, а вторая – годами. Но существует еще и оперативная память, которая их соединяет, действуя как бумага для заметок[444], где прорабатываются идеи, извлеченные из долговременной памяти. Когда мы прикидываем, сколько чаевых оставить в ресторане, или вспоминаем следующий шаг в рецепте, или мысленно вращаем объект, все это происходит в оперативной памяти[445].
Емкость оперативной памяти ограничена. И в начале XX в. в этом убедилась телефонная компания, когда ей понадобилось усовершенствовать коммутатор. В 1920-х гг. телефонные номера были семизначными, что с точки зрения математики[446] позволяло давать уникальные номера жителям больших городов. Семь представлялось удачным выбором.
Сначала телефонные номера не были чисто цифровыми. Они состояли из цифр и букв. Например, номер в Нью-Йорке мог быть таким: «PEN(nsylvania) 5000». Но к 1960–1970-м гг. во всех телефонных номерах уже было семь цифр. И возникла проблема. Люди ошибались при наборе номера, поскольку неверно запоминали цифры. Компания Bell Labs спонсировала изучение емкости оперативной памяти для длинных чисел вроде 15553141593. Это помогло обнаружить два важных факта: во-первых, если номер разбить на части – например, 1–555–314–1593, то его запоминают без ошибок, и поэтому именно так сейчас выглядят американские телефонные номера. Во-вторых, выяснилось, что оперативная память, как экспресс-касса, может обработать не больше определенного количества элементов. И для оперативной памяти это количество – около семи[447].
Потребление информации ограничено оперативной памятью человека. Как объясняет Карр в своей книге «Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами», оперативная память будто зачерпывает информацию чашкой и переносит ее либо из озера долговременной памяти[448], либо в него. Но сеть – это Ниагарский водопад. К тому же случайные брызги – то видеоролик, то интересный факт, то пост на Facebook, то твит – сливаются в оперативную память, которая переносит их в долговременную, а мы все больше разбрасываемся[449].
Мы вступили в эпоху, когда со всех сторон за наше внимание борются заголовки-наживки, и уже не хватает времени на то, чтобы глубоко задуматься, пока мы порхаем от одной истории к другой. Наши знания поверхностны. Читая книгу, мы полностью погружаемся в детали и тонкости другого мира и плаваем на глубине. Но бродить по сети – все равно что пересекать мир вброд.
Мы плещемся на отмели, потому что дошли до критической точки емкости мозга и из-за этого вынуждены переходить к новому способу взаимодействия с информацией. В Голливуде творчески осмыслили эту тупиковую ситуацию, показав, чем для нас стал интернет. В фильме 2000 г. «Помни» (Memento)[450] человек по имени Леонард Шелби хочет найти убийцу своей жены. Но есть нюанс. Леонард страдает от нарушения памяти, из-за которого не запоминает новые события (оно называется «антероградная амнезия»). С помощью разнообразных предметов Леонард придумывает способ вспоминать произошедшее. Он находит в кармане полароидные снимки, на которых запечатлены его гостиница и люди, которых он «знает». На его груди и руках набиты татуировки, напоминающие о фактах («убийца – Джон или Джим Г.»). На стене висит плотная бумага, на которой хранятся подписанные полароидные снимки. Все это заменяет ему память, только она находится за пределами тела, потому что его биологическая память (то есть мозг) повреждена. Философы назвали бы такие вспомогательные приспособления «расширенным разумом»[451]. С ними «роль, которую раньше играл мозг, может перейти к внешним инструментам»[452]