Итак, знаменитый Грэм Кейн – тот самый, кем так гордилась мать Сабины, оказался не таким уж чудесным человеком. Всю свою сознательную жизнь он действительно проводил ритуально-магические опыты, в которых действия сопровождались заклинаниями по его же формулам. Он был великим алхимиком, опережающим свое время. Но, как многие великие люди, оказался рассеянным, неприспособленным к быту и – что больше всего поразило Сабину – не слишком озадаченным соблюдением морали.
Его жена Жаннет, о которой почти никто из потомков не упоминал, руководила всем, что касалось ведения хозяйства, а сам Грэм работал, прославляя их славный род.
– Сейчас всем хочется говорить об этом человеке как о достойном во всех отношениях мужчине, – вдохновенно вещал архивариус, – но правда в том, что он не был таковым. Он не был идеальным мужем и отцом, не любил отвлекаться от работы и – да простит меня мисс Сабина – ложился в постель с любой женщиной, пришедшейся ему по вкусу. Единственное, о чем он действительно заботился, – чтобы они предохранялись. Жена Грэма, прекрасная Жаннет, на все закрывала глаза, довольствуясь тем, что его открытия приносили доход, позволяя ремонтировать дом, выдавать жалованье прислуге и оплачивать учебу детей.
И все бы ничего, но однажды, уже будучи пожилым мужчиной, он потерял голову от новой экономки, нанятой его женой. Их роман был недолгим, но ярким. Жаннет застигла их за занятием любовью на супружеском ложе, в котором был спрятан артефакт, «искра истинной любви». Тогда их брак едва не распался, и Грэм, опомнившись, быстро выгнал экономку, признав любовницу величайшей ошибкой. Та ушла без всяких скандалов, а вскоре вышла замуж за лекаря, и о происшествии забыли. Но бесследным оно все-таки не осталось…
Архивариус умолк, посмотрел удивительно ясными голубыми глазами на сидящую неподалеку Лину Пикет.
– Кто бы мог подумать, что старик Кейн все же успел сделать ребенка на стороне? – заключил архивариус, устало вздохнув. – Но он и тут удивил.
Тишина в комнате повисла оглушительная.
– Мисс Роза Эйсби – прямой потомок Грэма, Сабина, – не вынес молчания Вольт. – Вот о чем тебе следует знать. А Лина…
– И Лина тоже, – кивнул сирт Хьюз. – Больше того, они обе унаследовали неплохие магические способности.
– Но…
Горничная испуганно посмотрела на мистера Эйсби, и тот сжал ее руку в своей, скорбно повесив голову.
– Вы знали?! – выпалила Сабина обвиняюще. – Все это время вы знали?
– Мистер Эйсби знал, – сказал за него сирт Хьюз. – Но не придавал этому такого значения, как его супруга. К слову, встретились они совсем молодыми, и при первом прикосновении между ними проскочила искра. Юная Роза сразу сказала, что станет его женой.
– Она была совсем другой, – внезапно заговорил сам дворецкий. Теперь он выглядел гораздо старше своих лет – сгорбленный, уставший, подавленный. – До появления нашей Лины она и сама не считала свое происхождение чем-то особенным, понимаете? Но потом… Ты заменила ей детей, которых у нас так и не случилось…
Мистер Эйсби с мольбой посмотрел на Лину.
– Дядя, – прошептала она, прижав свободную руку к груди, – что ты говоришь?
– Он говорит как есть. – Сирт Хьюз вынул из нагрудного кармана платок и подал его девушке, по щекам которой катились слезы. – Состояние вашей тети усугубилось не просто так, Лина. Она обладает магией, способной…
– Я знаю, что тетя – светоч. – Лина не приняла платок от сирта. Шмыгнув носом, она отодвинулась подальше и смахнула слезы рукой. – Это значит лишь то, что тетя – светлая и добрая женщина, неспособная причинить вред.
– Все так. – Сирт убрал платок в карман брюк и отошел. – У миссис Эйсби есть редкий магический дар, который ей удавалось скрывать долгие годы. Вот только вы вывели ее из равновесия. Она так мечтала подарить вам иной мир, полный уважения и любви, что пробудила в себе способность к видениям. И в одном из них узрела вас с будущим мужем.
– Меня?
– Вас, Лина. Вернее, ваши ауры. И последнее сыграло с ней злую шутку. Так вышло, что Вольт, приехав сюда, сразу заявился к вашей тете, чтобы узнать, кто чем живет в этом городе…
– Она ошибочно решила, что он – моя судьба, – прошептала Лина, после чего закрыла рот ладошкой и вскочила с кресла.
Девушку повело в сторону, но Оливер подался вперед и успел удержать горничную.
– Вам лучше вернуться в кресло, – миролюбиво попросил он.
– Нет, я… – Она хотела оттолкнуть его руку, и в тот же миг между ними проскочила искра.
Лина вскрикнула и отшатнулась, а Оливеру пришлось удерживать ее повторно.
– Да, ваша тетя видела во сне ауры, – тихо проговорил сирт Хьюз, – а их так легко спутать с аурами ближайших родственников…
Лина испуганно посмотрела на Оливера и покраснела как маков цвет.
– Это всего лишь поверье, – улыбнулся ей мистер Лайонс. – Оно ни к чему вас не обязывает.
– Конечно, – с готовностью кивнула Лина.
Сабина внезапно поняла, что какое-то время сидит с открытым ртом. Быстро его захлопнув, она посмотрела на мужа и чуть слышно спросила:
– Ты видел?
– Искра, – кивнул он.
– Миссис Роза Эйсби зациклилась на том, что Лина достойна большего. – Оливер все же усадил Лину на место и сам закончил рассказ: – Быть лишь прислугой – это не та судьба, что ждала ее единственную девочку. А потому ей пришлось убрать с пути Винса, лакея, которому симпатизировала ее племянница. Дальше, дождавшись появления Вольта, она уверилась в правильности своих суждений и решила ускорить события. Но тут ее ждал первый страшный удар…
– Авария, – вспомнила Сабина, – должна была ехать я.
– Именно так. А поехала Лина.
Девушка снова всхлипнула, и теперь уже Оливер подал ей платок. Она приняла его и смущенно отвернулась.
– Девочка моя, я не понимал, что с Розой, – дворецкий совсем поник. – Я не понимал. Если бы только она поделилась со мной…
– Она знала, что вы не поддержите ее, – покачал головой Оливер. – И боялась разочаровать вас.
– Но почему мистер Бифз не снял проклятье с Винса? – встряла Сабина.
– А, это, – Оливер сокрушенно вздохнул. – Миссис Эйсби знала, что местный лекарь не сможет определить причин неизвестной болезни: в его годы при обучении лекарскому делу не считалось нужным проходить тему проклятий.
– Где она теперь? – вскинулся мистер Эйсби. – Что ее ждет?
Сабина с жалостью посмотрела на него, прекрасно понимая, что ничего хорошего они не услышат – за покушение на убийство полагалось лишь одно наказание… Но она ошиблась.
– Ваша жена – прямой потомок самого Грэма Кейна, – ответил сирт Хьюз, – кроме того, она светоч. Поэтому… к ней применят особые меры, Уоррен. Миссис Эйсби будет жить, но совсем не так, как прежде.
* * *
Ее привезли в монастырь на рассвете.
Он стоял на возвышенности и омывался морем с трех сторон. Единственным входом служили массивные деревянные ворота, напитанные магией.
Серые каменные стены пугали своим величием и мощью, изредка они прерывались узкими окошками, что были закрыты коваными решетками. Внутри горел неяркий желтый свет. Монастырь утопал в зелени и цветах: все ухоженное и аккуратное. Но такое незнакомое, чужое…
Роза передернула плечами, понимая, что это теперь и ее дом. Навсегда.
Чем ближе ее подводили к монастырю, тем сильнее от стен веяло холодом. Дверь открылась со скрипом, на пороге возникла женщина в серой рясе. Улыбнулась, пригласила пройти с ней.
Сопровождающие Розу стражники оставили ее в покое. Они выполнили свою работу – привели ее в темницу, где ей предстоит научиться жить иначе.
Роза шла за монахиней, слушая ее тихий голос и гулкое эхо их шагов. В ее душе все было так же пусто и запутано, как в коридорах монастыря. Их путь освещали факелы, огонь тихо потрескивал, настраивая на умиротворение и рождая причудливые тени на стенах.
– Сюда, – позвала монахиня, поднимаясь по винтовой лестнице мимо вытянутого окошка с решеткой.
Роза посмотрела в него. Там была воля. Бескрайнее синее море билось о скалы, в небе кричали чайки.
Они поднялись и вышли в новый коридор, из которого вело множество дверей.
– Это кельи, – продолжила монахиня, – здесь живут наши воспитанницы.
– Что здесь было раньше? – спросила Роза, впервые решившись заговорить.
– Лечебница для душевнобольных. Впрочем, в правом крыле по-прежнему живут несколько пациентов. Мы ухаживаем за ними. После пострига вы также сможете помогать этим бедолагам. Сюда.
Она остановилась перед высокой деревянной дверью, потянула за ручку и пригласила Розу войти.
– Оставьте обувь здесь.
Роза кивнула и сняла туфли, аккуратно отставила их в сторону, после чего вошла в большой прямоугольный зал. Ее голые ступни ощущали холод и шероховатость камней, захотелось обхватить себя руками за плечи. Но Роза лишь выпрямилась, приближаясь к статуе в центре помещения. Это было весьма искусно выполненное дерево. Высокое, в потолок, тонкой работы.
И чем ближе к нему подходила Роза, тем сильнее ее охватывало раскаяние, жгучее, как огонь факелов, что горели в пустых коридорах. Ноги ее ослабели, подкосились. Она упала на колени, больно ударяясь о серый камень; из ее глаз потекли слезы, смывая с лица маску холодного безразличия.
Древо откровений подарило ей видение. Оно было столь ярким, что ослепляло, а счастье, в котором купались его участники, заставило сердце Розы дрогнуть.
Она словно бы смотрела в окно старого особняка, в котором так долго работал ее муж. Просторный зал Грэми-Холла был наполнен смехом и теплом, в нем собрались родные люди, чтобы отметить приход первого снега. Первенец Вольта и Сабины как раз проснулся, и нянечка принесла его к родителям. Малыш скуксился и потребовал внимания, которое тут же получил с избытком. Раньше родителей к нему успела подойти Молли Краспер, а Лина – ее дорогая девочка! – с умилением погладив свой большой живот, спросила у стоящего рядом Оливера:
«Неужели и у нас скоро будет такое же чудо?»