Он обнял Лину, прижался щекой к ее виску и уверенно прошептал:
«У нас будет другое. Свое!»
Дворецкий откупорил бутылку с шампанским и стал разливать напиток по бокалам, а Вольт предложил тост:
«За любовь! И за алхимика, сумевшего вывести каким-то невероятным образом формулу, позволившую нам найти друг друга!»
«За любовь!» – вразнобой повторяли присутствующие, разбирая бокалы.
«За любовь», – грустно проговорил Уоррен Эйсби, с тоской посмотрев в окно. Розе показалось, что он видит ее, что смотрит прямо в ее глаза, проникая в самую душу. Но тут его позвала Лина, отвлекая объятиями от нелегких мыслей…
…Видение развеялось, а Роза лежала на полу, обняв себя руками за голову, прижав сбитые в кровь колени к животу, и выла, как раненое животное. Понимание и раскаяние пришли к ней так поздно! Ей всего-то и надо было, что нести в душе свет, озаряя им путь любимых людей, но она решила сделать больше, решила, что знает лучше… И вернуть назад уже ничего нельзя. Можно только попытаться искупить, день за днем стараясь быть полезной тем, кто истинно нуждается в этом. Только так ее жизнь можно оправдать…
Через три дня мистеру Эйсби пришла магограмма из Приобучного монастыря. Роза просила у него прощения и сообщила о добровольном постриге, желая любимому и единственному Уоррену быть здоровым и радоваться каждому дню – ведь отныне она будет неустанно молиться за их с Линой будущее.
Эпилог
Рита выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, как справляется новенький лакей. Тот чинно прошел между столами, удерживая в руках поднос с напитками.
– Выпендрежник, – фыркнула горничная, покачав головой.
– Что ты здесь делаешь?!
От окрика нового дворецкого, мистера Хулла, у нее чуть сердце не оборвалось.
– Ты где должна быть? – грозно спросил он, сверкнув глазами.
– Иду-иду!
Она подхватила юбки и понеслась помогать кухарке, миссис Моес. Из коридора тянуло такими вкусными запахами, что моментально скрутило живот.
– Есть хочу, умираю, – пожаловалась Рита, вбегая в кухню. Там царил хаос: всюду стояли блюда, которые следовало относить наверх. Где-то чаны еще закипали, а жара стояла такая, что даже магия не помогала ее развеять.
– С ума они там посходили, – бурчала миссис Моес, подавая Берте – новой помощнице – сотейник с подливой. – Скорее, передай лакею! Это нужно поставить рядом с индейкой! А ты что расселась, Рита? Велено помогать!
– Что делать? – горничная завистливо посмотрела на мясную запеканку рядом с собой. – Когда уже нас накормят?
– Не болтай, на-ка ложку и мешай крем!
Миссис Моес сунула в руку Рите большой деревянный половник и подтолкнула ее к печи.
– Где это видано, с таким размахом отмечать месяц супружеской жизни? – едва не хныкая, спросила Рита, помешивая белое варево. – Столько гостей пригласили! Там будто вся аристократия города.
– Вся аристократия сейчас на допросах, – хмыкнула миссис Моес, осторожно вынимая из печи новое блюдо. – И поделом! Хорошо, что губернатора арестовали, плохо, что так долго с этим тянули!
– Папа говорит, это все политика, – вмешалась в разговор Берта, новая помощница по кухне, – они специально тянули с его арестом, чтобы потом арестовать во время бунта простышей. Это очень показательно, когда казнят такого сильного мага и его приспешников.
– Политика! Тьфу, – Рита покачала головой. – А людей сколько хороших за это время пострадало? Он же всех несогласных со свету сживал или заставлял плясать под свою дудку.
– Не наше это дело! – веско заметила миссис Моес. – Сирту виднее, как помогать королю управляться с народом… А мне виднее, какие вы никчемные хозяйки! Кто резал буженину?! Руки бы оторвать за такое кощунство!
– Так вы и резали.
– Да?! Тогда зовите лакея, пусть несет наверх блюдо, чего оно зря место занимает?
Рита хихикнула и ненадолго затихла, вспоминая нечто странное, увиденное совсем недавно. Она шла сменить белье в спальне господ, когда услышала голос мистера Краспера. А дальше… дальше горничная увидела невероятную картину: хозяин встал на одно колено перед женой и попросил ее руки, говоря много таких красивых слов, что у Риты сердце сжалось от восторга. Потом хозяйка завизжала от счастья, и наваждение рассеялось.
Странная парочка так поразила Риту, что она тут же разболтала все на кухне. Миссис Моес, вечно знающая чуть больше остальных, только засмеялась и сказала: «Значит, быть большому празднику!»
И ведь угадала! Хозяева и правда закатили пир на весь город, пригласив всю новую верхушку власти, что появилась после ареста прежнего губернатора.
– Рита! Ты что ж делаешь, тетеха! – Миссис Моес отняла огромную деревянную ложку и стала сама мешать крем. – Чуть не сожгла! Что ж за руки у тебя! Ладно, иди наверх, проверь, все ли гостевые покои готовы. И смотри среди гостей не крутись, не то мистер Хулл тебя точно заработка лишит.
Горничная грустно вздохнула и поплелась наверх, обдумывая план, как еще немного подсмотреть за пришедшими. Может быть, удастся увидеть там и Лину? Та никогда не задирала нос и наверняка готова будет посплетничать где-то в укромном уголке!
* * *
– Я почти никого здесь не знаю, – пожаловалась Сабина, обняв мужа за шею.
– Ты сама хотела пышную свадьбу, – напомнил он.
– Да, но ты мог меня остановить, – она игриво повела плечиком и засмеялась, как только муж слегка прикусил нежную кожу. – Прекрати, нам пора вернуться к гостям.
Сказала и поняла – лукавит. Куда более охотно она осталась бы с ним здесь до конца праздника.
– Еще минутку, – Вольт посмотрел на нее, как смотрят только по-настоящему влюбленные мужчины, – с обожанием, с восторгом. – Я уже говорил сегодня, что ты самая прекрасная девушка на свете?
– Всего пару раз.
Она потянулась навстречу, и на какое-то время их просто не стало. Сабина тонула в его объятиях, плавилась от прикосновений, растворялась в поцелуях…
– Дочь! Ты здесь? Их нет, дорогой. Снова где-то уединились.
– Это в их стиле, – недовольно отозвался сирт Хьюз. – Пригласить в дом половину города и сбежать.
– Совсем как мы в молодости, – неожиданно пропела Абигейл.
Послышался звук поцелуя, тихий смешок.
Сабина округлила глаза, глядя на мужа. Тот глупо усмехнулся, прижав ее к себе сильнее. И все это за тонкой ширмой!
– Что значит «в молодости»? – сирт Хьюз добавил в голос осуждения. – Я и теперь кое на что сгожусь.
– Не зна-аю, – протянула его супруга, – вот уже несколько дней ты это не доказывал.
– Потому что ты готовилась к торжеству, Аби, и была похожа на разъяренную фурию. Зато теперь…
– Нет! – Сабина выскочила из укрытия, вытаскивая за руку смеющегося мужа. – Только не при мне! Я не хочу всего этого слышать!
– Это вы! – Абигейл даже не думала смущаться. – Как вам не стыдно прятаться? Там, между прочим, твой новый наставник прибыл – тот, что должен сменить мистера Бифза.
– Ох!
Сабина посмотрела на Вольта. Он понятливо кивнул, потянул ее к двери и сказал на ходу:
– Если что, дверь закрывается изнутри. Не допускайте нашей ошибки, миссис Хьюз!
– Вольт! Шш-ш! Это же мои родители! – Сабина округлила глаза. – Они уже внуков хотят и…
За ее спиной тихо щелкнул замок.
Вольт расхохотался, а Сабина возмущенно закатила глаза.
– И эти люди пытаются призвать мою совесть к ответу! Ты можешь в такое поверить? Ладно, как я выгляжу?
– Ты самая обворожительная девушка из всех, – напомнил Вольт, – но… прическу лучше поправить.
Они как раз проходили мимо зеркала, и Сабина остановилась, в ужасе разглядывая свое отражение: волосы растрепались, губы припухли, щеки раскраснелись…
– Как я покажусь новому наставнику в таком виде?! Вольт, что ты наделал?
– Я виноват, мне и исправлять! – с готовностью отозвался он. – Заплести тебе косу, дорогая? Эти руки умеют многое…
– Прекрати паясничать! – она все же усмехнулась и даже слегка покраснела, понимая подтекст его слов.
– Отправляйся в розовую гостевую, а я разыщу Лину.
– Она больше не горничная.
– Но может помочь по-родственному, – пожал он плечами. – Лучше нее этого никто не сделает, а Рита провозится не меньше часа, сама знаешь.
– Хорошо, попроси Лину. Надеюсь, она не обидится на меня.
Вольт подарил ей быстрый поцелуй и ушел искать новую родственницу.
Сабина проводила супруга счастливым взглядом, снова посмотрела на отражение и коснулась припухших губ. Его поцелуи… ей всегда будет их мало.
С улыбкой она прошла к гостевой спальне и, присев в кресло, стала ждать свою спасительницу.
С того дня, как открылась правда, Лина и ее дядя больше не работали в Грэми-Холле. Они продали лавку миссис Эйсби, получили весьма приличное выходное пособие от сирта Хьюза и приобрели небольшой дом в городе, где теперь жили вдвоем. Бывший дворецкий после осуждения его дорогой Розы сильно сдал, но старался держаться. Почти каждый день он отправлял супруге настоящие бумажные письма, ведь магограммы в монастыре были запрещены. А она писала ему ответы. Их любовь продолжала жить, несмотря ни на что.
Сабина знала, какую меру наказания избрали для Розы, и первое время ей казалось, что заточение в монастыре хуже казни – оставаться живой, но не иметь возможности обнять родных, увидеть их, просто быть рядом… Но отец, когда она к нему обратилась, был категоричен:
– Эта женщина хладнокровно пыталась убить. Сначала лакея, затем тебя. Вас спас только случай, Саби, а ее спасло происхождение. Потомка твоего прадеда, да еще и светоча, никто бы не отправил на плаху, но мы просто обязаны были сделать так, чтобы она осознала содеянное и держала за это ответ. В монастыре Роза Эйсби спасает людей, дарит им веру, возрождает к жизни. Она искупает вину за то, как бесчестно, отвратительно использовала свой дар.
Сирт был непреклонен, впрочем, как и Вольт. Он полностью вставал на сторону Роберта Хьюза почти во всех решениях и часто сопровождал его по неким жутко таинственным делам, становясь все более серьезным и решительным. Однако стоило Вольту переступить порог их дома, увидеть Сабину, и… он снова становился собой: признавался в любви, оказывал знаки внимания, поддерживал во всем.